Страница 33 из 124
— А мы чего-то звоним, а никто не открывает, — простодушно сказал Компостер.
— Давайте я попробую, — сказала Клавдия Ивановна. С резвостью, наводящей на мысль о чудотворном избавлении от ревматизма, старушка проковыляла до Лешиной двери, нажала на звонок и проговорила неестественно добрым голосом, о существовании которого Леша даже не подозревал: — Алешенька, внучок, открой дверь, пожалуйста, это я, соседка твоя, баба Клава. Я тут варенье собралась варить, а у меня соль кончилась. Будь хорошим мальчиком, насыпь хоть полгорсточки.
Такого коварства от старушки Леша не ожидал. Компостер же, повидавший на своем веку и не такое вероломство, стоял с совершенно невозмутимым лицом, участковый за его спиной сложился пополам и пытался замаскировать истерический смех взрывами истерического кашля. Как мы уже упоминали выше, с маскировкой у милиционера было туго.
— А соль в варенье зачем? — спросил Компостер.
— Для достоверности, — сказала старушка. — Алешенька!
— Здесь я. — Выдержать такое более минуты Леша бы не смог, и прекрасно это понимал. Военком и мент — это одно, но эта баба-яга… — Уберите старушку.
— Спасибо, Клавдия Ивановна, — сказал Компостер. — Дальше мы сами.
Военком понимал, что выиграл только первый бой. Между ним и призывником по-прежнему находилась обычная для московских домов тяжелая металлическая дверь с деревянной облицовкой. Враг имел неосторожность обнаружить свое присутствие, но до полного разгрома далеко.
— А я что? — спросила Клавдия Ивановна. — Я могу и дальше.
— Спасибо, — еще раз сказал Компостер.
— Как знаете, — неодобрительно сказала старушка и скрылась в своей квартире.
Впрочем, Леша готов был биться об заклад, что дальше смотрового глазка она не уйдет.
— Алексей, — сказал Компостер, — открой дверь.
— Зачем? — спросил Леша, понимая глупость подобного вопроса.
— Надо, — сказал Компостер.
— Кому надо? — спросил Леша.
— Большей частью тебе, — сказал Компостер.
— Сомневаюсь, — сказал Леша.
— Зря, — сказал Компостер. — Поначалу все сомневаются, но потом они убеждаются в моей правоте.
— Я пока не убежден, — сказал Леша.
Наступила тридцатисекундная пауза. Стороны обдумывали свои следующие шаги.
— Алексей, — убежденно сказал Компостер, — каждый сознательный россиянин должен отдать священный долг Родине, которая родила, воспитывала и обучала его.
— Меня мама родила и воспитывала, — сказал Леша.
— Ересь, — сказал Компостер. — Родина-мать зовет.
— Не слышу, — сказал Леша.
— Открой дверь и услышишь, — сказал Компостер. Это была угроза.
— Я вас не знаю, — сказал Леша. — А меня с детства учили дверей незнакомым людям не открывать. А вдруг вы не военный, а бандит или террорист чеченский?
— Глупости, — сказал Компостер. — Хочешь, я тебе удостоверение покажу?
— А оно поддельное, — сказал Леша.
— Разумно. — сказал Компостер. — Но своего участкового ты в лицо-то должен знать, а?
— Должен, — неохотно признал Леша. — Но, с другой стороны, вы могли его обмануть.
— Я нашего военкома двадцать лет знаю, — сказал участковый и сразу потерял львиную долю Лешиных симпатий. — Он и меня в свое время убедил пойти служить.
— Все равно не открою, — сказал Леша.
— Почему? — спросил участковый.
— Разве ты не хочешь отдать священный долг? — спросил Компостер.
— Не хочу, — сказал Леша. — Меня с детства пичкали всякой ахинеей о дедушке Ленине и прочем таком, а потом оказалось, что все это чушь. Почему я оказался что-то должен стране, которая меня с младенчества обманывала?
— Идеология тут ни при чем. — На Компостера подобная демагогия никакого впечатления не произвела. За тридцать лет работы на этой должности он наслушался и не такого. — Речь идет о твоей стране. Страну не выбирают.
— Четыре волны эмиграции могут с вами поспорить, — сказал Леша. — И вообще, я в армии служить не могу.
— Почему? — ласково поинтересовался Компостер, почувствовав, что враг слабеет.
— Потому что я больной. Инвалид.
— Вылечим, — пообещал Компостер.
— И я пацифист, — неуверенно добавил Леша.
— Переубедим, — заявил Компостер.
— И я там никого не знаю.
— Познакомим, — посулил Компостер.
— Я наркоман.
— Отучим, — заверил Компостер.
— Я строем ходить не могу, в ногу не попадаю.
— Научим, — не дрогнул Компостер.
— И вообще, я — голубой, — решился Леша.
— Переборем, — сказал Компостер.
Леше стало любопытно. В его голове (как и в голове автора, не ожидавшего подобного оборота) моментально нарисовалась картина роскошнейшей блондинки, все одеяние которой состоит из распахнутой шинели и папахи. Но даже сие привлекательнейшее зрелище вряд ли перевешивало находящуюся за дверью угрозу.
— Гм, — сказал Леша. Аргументы у него закончились.
— Откроешь? — спросил Компостер.
— Нет, — слабо сказал Леша.
— И не надо, — сказал Компостер. — На этот случай у меня с собой представитель органов имеется. Знаешь ли ты, Лешенька, что уклонение от призыва в армию ныне расценивается как уголовное преступление?
Леша знал, поэтому и промолчал.
— Знаешь, — констатировал Компостер. — А посему в присутствии районного участкового я в последний раз предлагаю тебе открыть дверь, иначе я вызову слесаря из ЖЭКа и он эту дверь взломает. Понимаешь меня?
— Понимаю, — уныло сказал Леша.
Сломанной двери, установка которой обошлась его родителям в четыреста с лишним долларов, ему не простят. Лучше уж в армию.
— У тебя есть десять секунд на размышление, — сказал Компостер. — Время пошло.
— Свинство какое, — сказал Леша тихо, так, чтобы за дверью его не услышали.
Как ни крути, а перспектива кирзовых сапог и покраски травы неотвратима, так чего ж комедию ломать? Рука уже потянулась к замку, как вдруг…
Атмосферу комнаты сотрясли звуковые колебания средних частот, вызванные аппаратом японской фирмы «Панасоник», собранным, несомненно, по лицензии в Китайской Народной Республике. Иными словами, телефон зазвонил.
— Я отвечу, — сказал Леша Компостеру и участковому.
Поскольку те промолчали, Леша счел это за знак согласия и пошел брать трубку.
— Алло, — сказал он в трубку.
— Судя по исходящим от вас стрессовым эманациям, — сказал голос в трубке, — вы находитесь в весьма затруднительном положении.
Голос Леша не узнал. Голос был странным. Он словно принадлежал рекламному агенту, ну, знаете, одному из этих парней в белых рубашечках и галстуках на резиночках, которые подходят к вам на улице с маниакальным блеском в глазах и огромной черной сумкой на плече и заговорщическим шепотом сообщают, что их шеф сегодня, похоже, сошел с ума и предлагает два комплекта электрических ложек и вилок, столь незаменимых в быту любого человека, по цене одного. Но только голос принадлежал не самому этому агенту, а его дедушке или, может быть, даже прадедушке, ибо голос был стар и немного посипывал.
— Кто это? — спросил Леша.
— Сейчас это не важно, — сказал голос. — По крайней мере, это будет не важно в течение ближайших пяти минут.
— Колян, ты, что ли, придуриваешься?
— Несомненно нет, — сказал голос.
— Вова?
— Вы меня не знаете, Алексей, — сказал голос. — Зато я знаю о вас все. Нам необходимо поговорить, потому что, как мне думается, я могу помочь вам в разрешении вашей проблемы.
— Какой проблемы? — тупо спросил Леша.
— Той самой, что стоит у вас за дверью, — сказал голос.
— Но откуда вы знаете?..
— Я многое знаю, — сказал голос. — И многое могу сделать.
— Что вы хотите взамен? — Леша был молод, но уже успел твердо усвоить, что на халяву в этой жизни рассчитывать не приходится.
— Это следует обсудить, — сказал голос. — В приватной обстановке.
— Но я вряд ли могу сейчас выйти куда-нибудь, — сказал Леша. — Я, видите ли, блокирован.
— Зато я могу пройти к вам.
— Это каким же образом? — осведомился Леша. — Дверь-то я открыть не могу.