Валюта смерти

Стоило парню появиться в начале центральной аллеи, как соседи Ани тотчас подхватили свои пожитки и рысцой потрусили к нему, обгоняя друг дружку. Какое-то время женщина и мужичок шли почти что вровень, но на последнем этапе дама резко пошла на обгон, оттолкнув соперника банкой из-под краски, и заслонив собой парня.

Поняв, что у него украли победу, мужичок, вопреки ожиданию, не полез с разборками, а смирно встал в сторонке, делая вид, будто бы занят изучением собственных ботинок. А с боковой аллейки уже спешили изящный молодой человек в роскошном черном пальто и старушка с огромным крючковатым носом и в шляпе с розовыми перьями, делавшими ее похожей на престарелого фламинго.

Молодой человек занял очередь за мужичком, последней пристроилась старушка в шляпке.

Возможно, при иных обстоятельствах Аня и не заинтересовалась бы странным сборищем, странным уже потому, что тетка с краской, невысокий мужичок, импозантный молодой человек и старушка в дикой шляпке никак не могли быть членами одной компании или друзьями. Тем не менее, что-то заставляло их собираться поздно вечером на кладбище и ждать. Да, несомненно, общее между ними было: все они ждали молодого человека в черной куртке, а значит, именно в нем и крылась тайна.

Проходя мимо беседующей с парнем женщины, Аня украдкой бросила на них взгляд и обомлела: это был тот самый торговец черными монетами, которого она видела, выходя из квартиры. Мало того, на ладони у парня, как и в прошлый раз, лежали черные денежки с пиратской символикой, которые он в этот момент вручал даме.

Озадаченная Аня отвела взгляд и, сунув руки в карманы, направилась к остановке маршрутки.

Глава 3

Вечер пятницы

На этот раз маршрутка заставила себя подождать, так что Ане пришлось потоптаться на остановке, от нечего делать разглядывая проезжающие мимо машины. Смотреть на кладбище было почему-то неприятно. Мимо, лихо печатая шаг, пронеслась тетка, которую Аня застала за покраской ограды. Весело улыбаясь чему-то неведомому, посетительница кладбища села в бежевый «вольво» и тут же рванула с места. Вторым мимо остановки бодро просеменил невысокий мужичок с полиэтиленовым кульком и улыбкой буквально от уха до уха. Счастье светилось в серых, сделавшихся вдруг выразительными, глазах, так что он даже начал насвистывать какую-то песенку, и только что не подпрыгивал, борясь с желанием немедленно пуститься в пляс.

Анна вопросительно уставилась на кладбищенскую калитку, из которой бодрой походкой вышел изящный молодой человек в дорогом пальто. Последний вел себя более сдержанно, нежели предыдущие посетители скорбного места. Разбрасывая при ходьбе полы пальто, он направился прямиком к поджидавшей его машине с водителем, и, едва открылась дверь, Аню оглушила внезапно грянувшая залихватская цыганская песня.

Последней с кладбища возвращалась старушка в шляпке, но проследить за ней не представлялось возможным, так как в этот самый момент подошла маршрутка, и Аня быстро юркнула в ее теплое, паскудно пахнущее нутро, запоздало соображая, что, оказывается, замерзла.

Маршрутка постояла еще немного, привычно дожидаясь последних посетителей кладбища, так что, когда Аня заплатила за проезд и получила сдачу, запыхавшаяся старушка уже садилась в машину, поддерживаемая таинственным торговцем. Вместе они пробрались в конец салона, шушукаясь там о чем-то своем.

Аня автоматически развернулась, когда ее попросили передать деньги, и отметила про себя, что старушка в шляпке сошла сразу же после поворота. Причем, водитель остановил машину без просьб и напоминаний так, словно отлично знал пожилую даму. Скорее всего, так оно и было. Должно быть, утратившая всех своих родственников бабулька, теперь целые дни проводила на кладбище, и водитель давно уже приметил ее шляпку с перьями.

Аня чувствовала себя разбитой и невероятно уставшей, казалось, что откинься она сейчас в удобном кресле, закрой глаза, и… пожалуй, уснет и проснется уже на конечной, а как потом оттуда? Аня поежилась, чтобы немного взбодриться, растерла ладонями уши. За грязным стеклом окна проплывали скучные городские пейзажи.

«Добраться до дома и забраться под одеяло», – мурлыкала удобно устроившаяся в черепной коробке мысль.

«Не расслабляться», – приказала себе Аня и тут же встретилась глазами с кладбищенским торговцем – молодым человеком в черной куртке, продававшем на кладбище монеты. Странно, она-то о нем давно позабыла, а он о ней, выходит, нет. Аня вздрогнула, с неудовольствием для себя отмечая, что не заметила, как парень перебрался из хвоста салона и сел перед ней.

– Близкий человек? – наклонившись к Ане с участливым выражением лица сотрудника похоронного агентства, осведомился он.

Аня промолчала.

– Я имею в виду, что видел вас сегодня на кладбище.

Аня отвернулась к окну, делая вид, что увлечена разглядыванием улицы.

– Ваша могила без креста, без памятника, вот я и подумал, совсем недавно…

Словосочетание «Ваша могила» больно царапнуло, так что Аня невольно посмотрела в глаза мучителю и тут же отвела взгляд. Глаза были светло-серыми, даже не серыми, а какими-то болезненно белесыми, точно у протухшей рыбы.

– Муж? Родители? Кто-то из близких родственников?

– Муж. – Аня уже начала ругать себя, что поддалась на провокацию и заговорила. До ее дома оставалось еще минут двадцать, и это время следовало как-то выдержать в неприятной компании. Идея остановить маршрутку и ждать следующую казалась убийственной. Она и так уже порядком измотана, чтобы подвергать себя новому испытанию. Нет, лучше уж вполуха слушать досужие рассуждения уличного приставалы, а потом явиться домой, принять душ, и сразу же забыть обо всем.

– По работе мне много приходится общаться с людьми, которые не могут пережить утрату близких людей, – дежурное скорбное выражение лица сменилось участливой полуулыбкой. – Возьмите хотя бы милую старушку в шляпке, – он мечтательно улыбнулся, и Аня невольно отметила, что ресницы ее собеседника совершенно белые и густые, как у коровы. Должно быть, под шапкой у него рыжие или русые волосы. Хотя нет, все лицо в мелких веснушках, обычно такое встречается как раз у рыжих, только не огненно-рыжих, а невыразительно-ржавых.

– И что старушка? – вопреки собственной воле включилась в разговор Аня.

– Старушка? Матильда Иосифовна – бывшая балерина, в блокаду потеряла практически всех: отца, мать, братьев, сестер. Потом, правда, удачно вышла замуж, но ненадолго. Муж был после ранения и долго не протянул. Вот уже сорок лет, как Матильда Иосифовна ходит к нему на кладбище строго два раза в неделю. Однажды ей стало плохо прямо на могиле, и мне пришлось отвозить ее в больницу. Так и познакомились, – он развел руками. – Очень интересный человек.

А я вот вам что скажу: боль, она с годами не притупляется, просто опускается глубже. Все глубже и глубже. Это врачи обычно говорят, что время лечит. Но сие неправда, просто они сами помочь ничем не умеют, вот и придумывают отговорки. А в нашем мире, времени есть чем заняться. Поверьте мне. Я знаю, и Матильда Иосифовна знает.

– Сорок лет?.. – Аня представила, что будет так же мучиться еще сорок лет, и ее невольно передернуло.

– Постепенно боль действительно сделается потише, поглуше, что ли. Но не уйдет совсем. Сразу вам это говорю. С годами уходят обиды, человек забывает, что его любимый имел какие-нибудь дурные привычки, что они ссорились. Все темное, негативное, острое опустится на дно, а на поверхности останется светлый ангелоподобный образ. Но этот образ отнюдь не перестаешь любить.

Аня почувствовала, как ее и без того распухшие дальше некуда глаза вновь наполнились влагой. Веки защипало, она отвернулась, украдкой смахивая слезу.

Какое-то время оба молчали.