Страница 25 из 45
В следующий раз она будет контролировать ситуацию, даже если для достижения цели ей придется привязать его к постели.
- Вы провели замечательный вечер, госпожа? — Бледные глаза Карнака мигнули, в уголках рта образовались морщинки, и Гвинет захотела стереть эту улыбку с его лица.
Высоко держа голову, она произнесла своим практически ледяным королевским тоном:
- Был мой вечер замечательным или нет — тебя не касается.
- Разумеется, госпожа. — Он сделал паузу, а потом добавил: — Я спросил, потому что стараюсь, чтобы ваше пребывание здесь было комфортным. Вероятно, очень трудно привыкнуть к тому, что у вас забрали все, что вы знали, и поселили в таком странном месте. Но Его Величество — хороший человек, мудрый и справедливый король, хотя, как правило, обладает скверным характером. Я верю, что если вы дадите ему возможность показать светлую сторону, то и жизнь здесь покажется вам счастливой.
Гвинет не ответила, хотя слушала внимательно.
Карнак прошел вместе с ней еще пару шагов, прежде чем возобновил разговор:
- Хозяин похож на грубый камень. Он просто нуждается в огранке, после которой засияет.
И снова Гвинет поразмыслила над его словами, но заговорила о другом:
- Вы говорите на том же языке, что и люди на земле? Я заметила, вывески над магазинами написаны иностранными символами. Наверняка у вас есть родной язык.
- Естественно.
Карнак произнес скоропалительный поток слов, похожий на звук камешков, падающих по гранитной плитке. Язык был грубым, гортанным и звучал гневно. Он продолжил на более мягких тонах:
- Мы достаточно контактировали с внешним миром, чтобы бегло разговаривать на вашем языке. Практически все поколения высшего класса приняли ваш язык как свой собственный. Только низшие говорят на языке Элохима. Вот мы и пришли, госпожа. Я проводил вас в целости и сохранности.
Карнак остановился перед дверью, усыпанной сапфирами.
- Благодарю.
В комнате Агнет пыталась успокоить закапризничавшего ребенка. Она укачивала Бри, напевая мелодию. Гвинет на секунду замерла от песни, которая отличалась от всех известных ей баллад или колыбельных. Подъем и падение нот было настолько экзотичным и незнакомым, словно эти подземные жители изобрели совершенно другой музыкальный уровень.
Агнет повернулась к ней и улыбнулась, напевая вполголоса:
- Вот и мамочка, моя прелесть.
- Долго ли она плакала?
Гвинет поспешила через комнату и взяла ребенка из рук служанки. Она сгорала со стыда и чувствовала себя подлой за то, что так легко сдалась своему похитителю, предаваясь экстазу, когда Бри плакала. В те краткие минуты мысли о малышке, как и обо всем остальном, вылетели из головы. Все это время Гвинет сосредотачивалась на том, чтобы Свартон достиг оргазма. Что она за мать, что за человек?
- Не долго. Не волнуйтесь. Детки плачут, и им нисколько это не вредит.
Агнет провела по светлым волосам Бри своей бледной рукой.
- Поверьте, у меня двое старших детей и один младенец, и ни один из них не пострадал, ожидая еды.
Гвинет ослабила платье, которое недавно украсила кружевами, и освободила грудь.
- Я только что поменяла ей пеленки, — добавила Агнет. — Еще что-нибудь, прежде чем я пожелаю вам спокойной ночи, госпожа?
- Разве уже ночь? Как вы отличаете день от ночи?
Гвинет села на стул рядом с кроватью — отделанной кованым железом, а не деревом — с ребенком у груди, и взглянула на экономку.
- Здесь так много того, что я хочу узнать. Возможно, ты сможешь ответить на несколько моих вопросов.
Агнет задумалась, поджав губы.
- Я, безусловно, могу понять ваше смятение от того, что у вас забрали все, что было привычно, и привели в незнакомый мир, и помогу вам перестроиться. Но ответы на некоторые вопросы вы можете получить только от хозяина. Вы должны спросить у него обо всем, что хотите знать, завтра. Сегодня… был важный для вас день, и я предлагаю отдохнуть. Спокойной ночи, госпожа.
Сказав это, Агнет вышла.
Гвинет осталась одна в тихой комнате, и только треск огня в камине и причмокивание Бри нарушали тишину. Она посмотрела на свое милое дитя и потерла пальцем ее мягкую щечку. Бри потянулась и схватила его.
- В следующий раз я сделаю лучше, обещаю, — поклялась женщина. — Ребенок не может жить под землей. Я освобожу тебя отсюда, даже если это будет последнее, что сделаю.
Когда Гвинет проснулась, не имея понятия, сколько проспала и который сейчас час. Как можно определить время в комнате без окон, куда не проникают солнечные лучи? Ее тело было расслабленным и податливым, таким отдохнувшим, каким не чувствовало себя уже давно.
За все время беременности и после родов Гвинет не могла думать ни о чем, кроме надвигающейся для Бри опасности. Все это, в сочетании с необходимостью держать произошедшее в секрете от мужа, отнимало последние силы. Слуги в тайне уходили и приходили в ее покои с донесениями о неудачных поисках человека, похожего на Свартана, и с каждым новым днем она беспокоилась все больше.
Честно говоря, наступило облегчение, когда худшее произошло, особенно, когда ситуация не приняла такой ужасающий оборот, какой могла бы. У нее не отняли Бри. Они по-прежнему оставались вместе, и Гвинет все еще могла получить долгожданную свободу. Она не чувствовала такого страха, который испытала, увидев комнату, наполненную соломой, из которой надо было прясть золото.
Все-таки Свартан оставался благородным человеком… или демоном. Он не заберет свои слова обратно. Гвинет честно верила, что мужчина освободит их с малышкой, если она выполнит свою часть сделки сполна.
Теперь, полностью отдохнувшая, Гвинет чувствовала себя более веселой и уверенной в том, что справится с задачей. Так, как он крикнул «достаточно» и оттолкнул ее от своего члена прошлой ночью, было несомненным доказательством того, что женщина практически добилась своей цели.
Следующий раз она не станет отвлекаться. А между тем, постарается узнать как можно больше о мире, в котором очутилась. В случае если ей не удастся достичь успеха, возможно, какие-нибудь незначительные детали помогут найти другой выход отсюда.
Из колыбели донесся тихий булькающий звук. Бри уже крепко спала по ночам и не будила Гвинет для ночного кормления, как в первые дни после рождения. Груди налились и пульсировали. Она достала Бри из кроватки, поменяла ей пеленки, после села на стул и приспустила свою ночную рубашку, чтобы покормить ребенка.
Женщина напевала тихую колыбельную и укачивала младенца. Она являлась несравненной певицей, что было еще одной выдумкой отца, но мелодия выходила правильной, рассказывая о светлячках и ночных бабочках, которые летали летними вечерами.
Тихий стук в дверь прервал песню. Гвинет сказала «войдите», надеясь снова увидеть Агнет, и застыла, заметив стоящего в дверях Свартана. Каждой своей частичкой он был таким же господствующим и привлекающим внимание, каким предстал прошлой ночью. Контраст между бледной кожей и волосами цвета воронового крыла был поразительным, а глаза казались огненными углями, окаймленными черными, как сажа, ресницами. Сегодня на Свартане были темные бриджи, жилет и отполированные черные сапоги, что не удивляло, но его рубашка оказалась насыщенного цвета красного вина.
На минуту они оба замерли, Гвинет смотрела на него, а его взгляд застыл на ребенке, прижатом к ее груди. Затем Свартан медленно пересек комнату, направляясь к ним.
Он заставил женщину занервничать, возвышаясь над ней. После вчерашней невероятной близости, как она могла по-прежнему чувствовать себя неловко рядом с ним? Гвинет отказалась позволить ему понять, что он пугает ее.
Она подняла голову вверх, к его лицу, и увидела, что Свартан смотрит на Бри. Сначала его глаза были широко открыты. Выражение… трепет ли… смягчило суровые черты лица.
Свартан потянулся рукой, словно хотел дотронуться до бешено размахивающей ручки Бри, но потом отдернул ладонь.
Он стоял, наблюдая еще пару минут, пока кожа Гвинет не вспыхнула румянцем: