Гвардия

— Всего лишь пара царапин, — отмахнулся я. — Ты поступил абсолютно правильно.

— Хотя вы и прибыли на место без использования телепорта, я имел ваши точные локальные координаты, однако, не предполагая агрессивного развития событий, не подготовил необходимую вам группу поддержки. На то, чтобы подобрать сотрудников и ввести их в курс дела, даже после получения подобного приказа, у меня бы ушло не менее семи стандартных минут, тогда как после тридцати семи секунд после начала схватки в помощи уже не было необходимости.

— Тридцать семь секунд? — изумился я. — А мне-то казалось, что мы бодались там целую вечность.

— Тридцать семь секунд. Еще раз извините.

— Я же сказал, ерунда. Забудь об этом... Ах да, ты же ничего не забываешь. Ну, так засунь этот файл куда-нибудь подальше на свой чердак или что там еще...

— Я могу быть чем-то вам полезен?

— Сооруди кофе. — Помимо прочего, Вел полностью контролировал системы жизнедеятельности Штаб-квартиры и отвечал за их правильное функционирование.

— Натуральный?

— Будь любезен.

— С кофеином или без?

— С кофеином, без сливок, ложка сахара, как обычно.

Буквально через пару ударов сердца кружка с бодрящим напитком стояла на столике автоподатчика. Сработано необычайно быстро даже по стандартам Вела, наверное, все-таки он ощущал за собой какую-то долю вины и подобным образом пытался ее загладить. Я поднялся со стула и взял кофе, что навело меня на очередную мысль.

— Скажи-ка, дружите, а способен ли ты телепортировать чашку прямехонько мне в руку, так, чтобы мне не приходилось вставать или тянуться за ней?

— Технически проблема разрешима, сержант, хотя и потребует определенных расчетов и дооборудования. Однако боюсь, что затраты энергии, необходимой для подобной операции, не позволят ввести нам ее для постоянного использования.

— Налогоплательщики и так все время вопят, что у нас непомерно раздутый бюджет, — вздохнул я.

Энергия — это деньги, а деньги — это как раз то, что общество всегда стремилось держать под контролем.

Нуль-переброс материи из одной точки в другую, независимо от расстояния, требует уйму энергии. Счета, которые мы в конце года выставляем планетам Лиги, пользующимся нашими услугами, исчисляются цифрами с шестью нолями, и нам постоянно приходится слышать дребезжание чиновников о перерасходе, муниципальном дефиците, федеральном контроле и прочей ерунде в том же духе. И если же кто-то со стороны пронюхает о том, что ленивые гвардейцы занимаются телепортацией кружек кофе, эквивалентной по затратам месячному бюджету небольшого шахтерского поселка, то поднимется громкий скандал.

— Что ты выяснил по интересующему меня делу? — спросил я, оставляя размышления о кофе и энергии.

— Вы имеете в виду не предусмотренные уставом ВКС случаи, имевшие место на кораблях, покинувших планету Таурис с момента гибели археологической экспедиции с Авалона?

— Их.

— Мне удалось кое-что выяснить. Я составил список с полным описанием произошедшего. Изложить при помощи голосовой связи или вывести на дисплей?

— Ты не мог бы законспектировать данные и предоставить мне только факты? Если мне потребуется развернутая информация, я сделаю дополнительный запрос. И скинь мне распечатку через принтер.

— Сделаю. Это займет около пяти минут.

Только я успел подумать, чем же мне занять эти пять минут, необходимые компьютеру для обработки и распечатки информации, как в комнату ввалился Мартин Рэндольф. Бросив мне: «Привет!», он заказал у автоподатчика кофе и уселся в мое любимое кресло.

— Как дела у пушечного мяса? — приветливо поинтересовался он. — Как поживают твои зубки?

— Отменно. Их даже не пришлось чистить сегодня утром.

— Можешь вообще не чистить. Прежде чем до них доберется кариес, тебе снова вышибут челюсть и вырастят новую. — «Доброжелательность» из него так и перла.

— Молодцы вы, аналитики, — сказал я. — Любите приходить и пинать больных людей, которые, помимо своей, трудной и опасной, делают еще и вашу работу, причем ту, о которой вы даже не помышляете.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился он. Ни один аналитик не может перенести, если его обойдет простой опер, будь он даже сержант.

— Я имею в виду только то, что после полученного накануне ранения имею право хотя бы на тишину и покой, а если ко мне кто-то заходит, эту тишину и покой нарушая, то он должен хотя бы выказывать определенную долю сочувствия. А тут вваливаешься ты и начинаешь изгаляться почем зря.

— Ну а если без зубоскальства?

— Есть кое-какие соображения.

— И какие же?

— Скоро узнаешь, — сказал я. — Я еще не уверен, все может оказаться пустышкой, но мне кажется, что-то есть. По идее, именно ваш отдел должен заниматься отработкой всех версий случившегося.

— Никак не пойму, о чем ты.

— Что говорит только о явной ограниченности твоих мыслительных способностей, — сказал я. — Мне в последнее время начинает казаться, что слухи о немереном интеллекте сотрудников Аналитического Отдела сильно преувеличены.

— И кто тут над кем изгаляется?

— Имею право, — заявил я. — Я травмирован и оскорблен в своих лучших чувствах.

— Грхм, — продемонстрировал он свой немереный интеллект, уходя от ответа.

— Эмоционально, — согласился я. — Но предоставляет слишком мало данных для анализа.

Тихонько заурчал принтер, давая знать, что проведенная Белом работа закончена, и распечатки стали вываливаться из него целыми рулонами, сравнимыми разве что с годовыми налоговыми отчетами дзайбацу. Оценив объем работы, я поблагодарил удачу, что она послала мне хоть какую-то помощь в лице Мартина, сколь бы мизерной она ни была.

— Лучше прочти это, — проигнорировав оскорбление, я оторвал от рулона пару километров данных и бросил их Мартину.

Бумага летела ему прямо в руки, но одна из них была занята кружкой с кофе, так что ловить рулон он не стал, а позволил ему ударить себя в грудь и свободно упасть на пол. Я до сих пор убежден, что в этот момент им двигала обычная лень и любовь к напитку в его кружке, а отнюдь не желание защитить от коричневых пятен мой коллекционный ковер, привезенный с Леванта и обошедшийся мне в месячное жалованье.

Как бы там ни было, инцидент давал мне прекрасную возможность съехидничать по поводу общей физической подготовки Аналитического Отдела, стремившейся к нулю.

Однако количество информации, предназначенной к прочтению, а также время, необходимое для подобного прочтения, стали решающим аргументом в пользу того, чтобы я промолчал и не спугнул своего случайного помощника.

Лениво поставив кружку на подлокотник, Мартин поднял распечатки с пола и брезгливо в них уставился, словно ожидая найти порнографический роман с продолжениями и иллюстрациями.

Я тоже принялся за дело.

И сразу же пожалел, что давеча дал Вельзевулу для поиска слишком расплывчатую формулировку насчет неуставных отношений. Теперь в поисках нужной мне полезной информации приходилось читать все подряд.

Трое механиков с космического корабля «Стремительный», проходившего ремонт на орбитальной станции Тауриса, повздорили с парой морских пехотинцев (половина из них в глаза не видела моря и морским у них было только название). Завязалась пьяная драка в трюме, быстро распространившаяся на большую часть экипажа. В результате пятнадцать человек госпитализированы с травмами различной степени тяжести, трое списаны на берег и один отдан под трибунал за использование на борту боевого холодного оружия.

Что бы я ни искал, а точного представления у меня до сих пор не было, это явно не оно.

У пассажирки круизной яхты, следовавшей курсом Новая Москва — Браунинг с заходом в космопорт Тауриса в целях дозаправки и пополнения продуктов питания, отказал компьютер, контролирующий работу почек. Капитану пришлось в спешном порядке совершать вынужденную посадку в ближайшем порту для передачи женщины наземным медицинским службам.