Гвардия

Я кивнул. Прошлый раз это кончилось Вторым Кризисом, во время которого мы потеряли множество прекрасных парней, а запоздалые последствия мы пожинаем до сих пор, и это несмотря на то, что разразился он сто пятьдесят семь лет назад. Ни один гвардеец не хочет, чтобы в его время повторился подобный кошмар.

— Мы свернули отдел Агитации и Пропаганды, чтобы выделить средства для финансирования перспективных исследований.

— Да, сэр.

— В основном это было прибежище бюрократов, но сейчас выяснилось, что некоторую пользу они все-таки приносили.

Я промолчал. Мое мнение несколько отличалось от только что высказанного, но кто я такой, чтобы спорить?

— Я сам прикрыл отдел и отправил в отставку сто двадцать человек. Тогда это казалось мне правильным, но сейчас я в этом уже не уверен. Общественное мнение в нашей жизни играет очень важную роль.

— Вы хотите возродить отдел, сэр?

— Нет, сержант, — улыбнулся он. — Все не так уж плохо. Тем не менее я собираюсь предпринять ряд мер, чтобы вернуть Гвардии... гм... человеческое лицо, что ли.

Судя по выражению человеческого лица Полковника, употреблять навязшее в зубах клише ему было не слишком приятно.

— Общественное мнение создают СМИ, а СМИ говорят чужими голосами, — сказал я.

Преобладающую часть средств массовой информации контролируют корпорации, которые нас не жалуют, процентов десять спонсируют ВКС, которые нас просто терпеть не могут. «Желтую» прессу в расчет вообще брать не следует, на истину им плевать, была бы сперма и кровь. Кто же остается? Уж не хочет ли Полковник открыть собственную газету? «Будни гвардейца», например.

— Отчасти ты прав, — сказал он. — Именно поэтому в последнее время мы слишком настойчиво избегали контактов с журналистами. Но, как выяснилось, не все газеты одинаковы.

— Да, сэр? Неужели, сэр?

— И оставь в стороне свой сарказм. Ты когда-нибудь читал «Ново-Московские известия»?

— В последнее время я совсем не читаю газет.

— А зря, был бы в курсе. Как бы там ни было, «Известия» действительно независимая газета. Акционерное общество закрытого типа, владельцами акций могут быть только сотрудники. Прямых спонсоров у них нет, даже рекламу они не печатают. Держатся исключительно на тираже. Их журналистским расследованиям может позавидовать Внутренняя Разведка ВКС.

— И вы хотите допустить этих специалистов по раскапыванию чужого грязного белья сюда? — ужаснулся я, уловив, куда он клонит.

— Не всех сразу, сержант. Но я пригласил одну молодую и очень талантливую репортершу. Она связалась со мной пару недель назад и попросила разрешения провести некоторое время в Штаб-квартире, чтобы написать серию очерков о Гвардии изнутри. Уже тогда я думал об этой проблеме и дал свое согласие. Естественно, мы договорились, что она покажет мне свои рукописи, прежде чем сдаст их в набор.

Те, что не сможет спрятать, мрачно подумал я.

— И что вы собираетесь ей показать?

— Все, — отрезал Полковник. — Кроме того, что она видеть не должна. Никаких визитов в Сумеречную Зону и блоки Д. То, что она там увидит, никоим образом не сможет улучшить нашего образа. — Я кивнул. Блоки Д не для слабонервных. — Но, исключая это, я хочу, чтобы ей показали все, весь процесс с самого начала. Как происходит вербовка, как отбираются кандидаты, как они тренируются. Как живут гвардейцы, где спят, как отдыхают, чем дышат и о чем думают. Пусть пообщается с оперативниками, аналитиками, учеными и экспертами. В конце концов, пусть даже поговорит со мной.

Последняя фраза далась ему нелегко, хотя с точки зрения долгосрочной стратегии решение было беспроигрышным. Кто как не «самый кровожадный тиран в истории» и «кукловод, дергающий за ниточки сотен человеческих жизней» может в личной беседе развеять все подозрения? Не отвечайте. Риторический вопрос.

— При обеспечении должных мер безопасности, — продолжал Полковник, — ей можно показать спасательную операцию или даже захват. Пусть покрутится вокруг птавров, узнает о Рейдене... Но, разумеется, с ней рядом постоянно должен присутствовать наш человек, хотя бы для того, чтобы она не заблудилась в коридорах. Он должен сотрудничать с ней, направлять ее и не дать ей возможности увидеть то, что она видеть не должна.

— Мальчик на побегушках и в то же время конвоир, — подытожил я. Интересно, он знает, каково манипулировать журналистским спецом по расследованиям, к тому же женщиной, к тому же талантливой? — И при чем же здесь я?

— Только не надо делать вид, что ты не понимаешь, сержант. Ты и будешь тем самым мальчиком на побегушках и конвоиром.

— Почему? — Тут уж я позволил себе возмутиться. Авторитет авторитетом, но чтобы такое... — У меня куча других дел. Я работаю с группой Раджани по Гриссому, у меня катастрофа на Атлантисе, жулики в инфосфере Крайтона и целая куча мелочовки! И кроме этого, дежурства по схеме три-один. Если у кого-то и нет времени на возню с этой девицей, так это у меня. «Ах, посмотрите, как чудно работает компьютер!», «И что, при помощи этой штучки можно отсюда попасть куда угодно?», «Посмотрите на эту парочку, типичный пример межвидового сотрудничества!»

— Почему ты? — спросил Полковник, пропуская большую часть моего монолога мимо ушей. — Потому что ты молод, в меру умен и обаятелен, а также находишься у прессы на хорошем счету как герой Эль-Тигре. (И когда меня уже перестанут долбать тем случаем, ведь полгода прошло, а они все никак не успокоятся.) И с этого момента ты дежуришь по схеме девять-два. Что касается мелочовки, передашь ее Дорфману и Григорянцу, они уже в курсе. Атлантис мы уже спихнули местным экспертам, а Крайтон отдашь Джею, он в этой области гораздо более классный специалист, чем ты. Гриссома можешь оставить себе, а вдруг повезет...

— У нас есть еще целая толпа молодых, не в меру умных и обаятельных. И главное, не так занятых.

— Хочу тебе напомнить, что кучу работы ты взвалил на себя по собственной инициативе. Другие агенты не так заняты, потому что они, в отличие от тебя, реально рассчитывают свои возможности. Кроме того, всей, как ты выразился, толпе одной вещи все-таки не хватает.

— Какой?

— Не они вытаскивали домашних любимцев из обвалившихся зданий, — улыбнулся он. — Так что вопрос решенный и дальнейшему обсуждению не подлежит. Или ты хочешь услышать мой прямой приказ?

— Нет, сэр. Когда и как она прибудет?

— Капрал Ленц доставит ее через... — он посмотрел на часы, — ... сорок пять минут. У тебя есть еще время, чтобы разработать план действий.

— Угу, — угрюмо сказал я, подумывая, а не пришло ли время написать рапорт об отставке. Сорок пять минут! Уму непостижимо. — Ну, раз уж вы свалили на меня грязную работенку, не откажите в небольшой просьбе.

— Слушаю, сержант.

— Назначьте меня в группу Моргана по Таурису.

Он затянулся, выпустил дым и изумленно загнул бровь.

— Не ты ли только что жаловался мне на чрезмерную загруженность?

— Вы меня порядком разгрузили, сэр, и теперь я думаю, что смогу выкроить время. Кроме того, это может войти в курс ознакомления для молодой и очень талантливой журналистки.

— Сержант, почему в разговорах со мной вы постоянно пытаетесь выставить себя идиотом? — поинтересовался Полковник. — Вы же не хуже меня понимаете, что мы не можем раскрывать информацию, касающуюся данного расследования, по крайней мере до тех пор, пока сами не поймем, с чем мы столкнулись.

— Виноват, сэр.

— Ты можешь войти в группу Моргана, но только не в ущерб основному заданию.

— Спасибо, сэр.

— Не понимаю только, зачем тебе в это лезть, — сказал он. — Это дело — явный «глухарь».

— Вы же меня знаете, сэр. Как только кто-то говорит, что затея безнадежна, я первым встаю в очередь. К тому же меня всегда интересовали Магистры.

— Со временем это пройдет, — сказал Полковник. — Возможно.

— Так точно, сэр, — сказал я, и тут фигуральные небеса, отсутствующие на искусственном космическом объекте, разверзлись и грянул гром.