Гвардия

— Ты склоняешься в пользу биологических структур? — спросил Мартин.

— Я ни к чему не склоняюсь. Просто привожу факты.

— Насчет фактов, — сказал я. — Под куполом и вокруг него не нашлось ли ничего такого, что вроде бы и ни при чем, но чего там быть не должно? Ну, каких-нибудь обломков, обрывков, следов?

— Ничего, кроме взломанного молекулярного замка и отключенной системы энергоснабжения. Весьма, кстати, хитромудрая система.

— Это я уже оценил, — сказал я. — А разве она не должна была включиться после того, как источники энергии снова стали функционировать?

— Только не с открытым замком.

— Это я затупил, — признал я. — Не могу свободно мыслить, слишком устал. Мартин, будь хорошим мальчиком, угости дядю Макса сигаретой.

— Ты бросил, — напомнил Мартин. Наверное, просто никотина пожалел.

— Значит, сейчас начну.

— С выбранной им новой карьерой смерть от рака легких стоит на последнем месте в ряду причин возможных летальных исходов, — изрек Джек. — Дай ему сигарету, если он не может мыслить без наркотиков.

Сам Джек не курил, но был достаточно терпим к подверженным этому пороку коллегам.

Отыскав среди прочего хлама старую атомную зажигалку «ронсон» с тысячелетней гарантией, я прикурил одолженную у Мартина «мальборину» и глубоко затянулся.

Первая после долгого перерыва затяжка принесла лёгкое головокружение, вторая усилила его, зато третья прочистила мозги. Удивительно, как быстро возвращаются старые привычки, казавшиеся давно канувшими в Лету.

Мартин тоже закурил, и Джек вместе с креслом демонстративно отодвинулся на полметра к стене, что не спасало его от дыма, но тешило самолюбие.

Покончив с первой сигаретой, я закурил вторую. Образно говоря, поджег еще один бикфордов шнур, тянущийся прямиком в ад.

Голова стала яснее, но озарения на нее так и не посыпались. Зато Мартин на сегодня стал моим никотиновым спонсором.

— Итак, что мы имеем? — спросил я. — Еще один артефакт Магистров. Но на этот раз активный артефакт, который может убивать.

— До поры до времени помещенный в стазис, — сказал Джек.

— При археологических раскопках и раньше гибли люди, — напомнил Мартин. — Вспомните про Гамму Старка, например.

— Абсолютно не в тему, — сказал я. — На Гамме Старка имели место роковые случайности, недосмотр, элементарная небрежность и незнание техники безопасности. Археология там была только фоном, на котором все происходило, люди гибли исключительно по своей вине. Этот артефакт не такой. Он убивает активно, агрессия заложена в нем самом.

— А еще он помешен в стазис, — сказал Джек.

— А что, разве тут не было случайностей, недосмотра и небрежностей? — поинтересовался Мартин.

— Были, — сказал я. — Но не в той степени. На Гамме Старка они падали в колодцы, дергали не те рубильники и жали не на те кнопки. А это просто сняли поле и ждали, что произойдет.

— По-моему, то же самое, — упорствовал Мартин. — Только трупов больше.

— Ты в чем-то не прав, — сказал я. — Я это чувствую, но доказать сейчас не могу. Этот артефакт чем-то отличается от всех остальных.

— Он помещен в стазис, — сказал Джек.

Оборудование Магистров не стареет, это археологическая аксиома, известная любому школьнику. Именно на неё Морган пытался обратить наше внимание.

Мы еще ни разу не находили стазисов, установленных Магистрами, но что, черт побери, это может означать?

— Ну и что это значит? — Мартин словно читал мои мысли.

Правда, я уже начал понимать, в какую сторону клонит Морган.

— Подумай сам, рядовой, — сказал Джек. — Профессор Голубев говорил, что артефакт относится к эпохе Последней Войны, ко времени, когда раса стояла на пороге вымирания.

— Любая глобальная война ставит любую расу на грань вымирания.

— Я не о том, — сказал Джек. — Все наши прежние находки были обрывочными, случайными, ничем не связанными друг с другом и сохранившимися по чистой случайности. А эту хрень на Таурисе, — вот уж поистине достойный интеллектуала термин, — ...эту хрень они хотели сохранить сознательно. Они поместили ее в статис-поле и спрятали на довольно удаленной планете. Я напоминаю, что шла война, и раса стояла на пороге вымирания. Что бы они попытались сохранить?

— Давай рассуждать логически, — сказал я. — На случай победы никто запасов не делает.

— А кто делает запасы на случай поражения, особенно если имеет место не война, а бойня галактического масштаба, и цена проигрыша — тотальное уничтожение всей расы. На мой взгляд, это не самый удачный вид вклада.

— Предположим, что они исходили именно из вероятности тотального уничтожения, — сказал я. — Что бы вы сами — ты, Мартин, и ты, Джек, — захотели сохранить, если хотя бы с пятидесятипроцентной долей вероятности могли предположить, что человечеству завтра кранты?

— Фиг его знает. — Мартин вскрыл следующий контейнер с пивом.

— Я бы оставил послание уцелевшим потомкам, — сказал Джек. — Что-нибудь вроде: бойся шестипалых монстров!

— Какие, к черту, потомки? — поинтересовался я. — В случае поражения Магистров в войне в Галактике должен был остаться только один вид разумных существ, а именно — их враги. И не вина Магистров, что не осталось никого. Хотя вполне может быть, что это именно их вина.

— Но тот, кто строил эту штуковину, должен был исходить из версии, что уцелевшие все-таки будут. Иначе в этом вообще нет никакого смысла.

— Допустим, они исходили из того, что капсулу откроют враги. Что я бы оставил для врагов? Ловушку, убивающую ограниченную группу лиц, оказавшихся рядом по чистой случайности, или возможность полностью расквитаться за свое поражение?

— Мне очень не нравится ход твоих мыслей, — сказал Джек. — Потому что мои текут в том же направлении, и я вижу, куда это может нас завести.

Да, мне такой ход мыслей и самому не нравился.

Не знаю, что тому виной, выпитое ли пиво, выкуренные после долгого перерыва сигареты или недавно просмотренная запись, но мне стало неуютно.

Враги открывают капсулу и... их ждет полное уничтожение? Последний и посмертный шанс выиграть войну? Мы еще ни разу не сталкивались с оружием массового поражения, изобретенного Магистрами, но, судя по тем данным, которыми мы располагаем сейчас, а также по тому, что на данный момент в Галактике, кроме нас, разумных существ нет, это оружие должно быть очень действенным. По сравнению с нашими, возможности Магистров были безграничны.

До Мартина тоже доперло.

— Оружие массового поражения? — озвучил он мои страхи.

— Муть плесневелая, — сказал Джек. Такова его тактика — сначала подвести собеседника к выгодному ему предположению, а потом раздолбать его в пух и прах. — Какое там оружие массового поражения? На планете работают наши эксперты и люди ВКС, и все они до сих пор живы, иначе мы уже знали бы.

— Механизм замедленного действия, — предположил Мартин.

— Группа Голубева погибла мгновенно, — сказал Джек. — Сразу и за считаные доли секунд.

— Угу, — согласился я.

Логичной и непротиворечивой схемы не вытанцовывалось.

Шестнадцать человек мертвы, и мы не знаем почему. Само по себе это достаточно плохо, но то, что мы даже не представляем причины или виновника их гибели, со временем может перерасти в катастрофу.

Я потянулся к стене и нажал на кнопку, оживляющую экран внутренней связи. На нем сразу же появилось старое, морщинистое и мудрое лицо, которое вполне могло бы принадлежать какому-нибудь крестьянину из средневековой Италии, выращивающему оливки и виноград под палящими солнечными лучами. Именно это лицо наш местный искин по прозвищу Вельзевул больше других любил использовать для собственного отождествления.

— Добрый вечер, сержант Соболевский, — сказал он. — Добрый вечер и вам, сержант Морган и рядовой Рэндольф. Чем могу помочь? Если хотите, могу включить систему кондиционирования, так как уровень задымленности в вашей комнате превышает допустимый предел на три единицы.

Только тут я обратил внимание, что атмосфера в комнате действительно такая, что, попади сюда ненароком топор, он повесился бы и сам, без малейшего участия с нашей стороны.