Страница 21 из 27
Казалось бы, что надо делать? «Укреплять крупные хозяйства!» — скажет вам любой экономист. В какой-то степени большевики шли по этому пути, но очень своеобразно: все крупные хозяйства были исключительно государственные, на базе крупных поместий. В основном они снабжали продуктами партийную верхушку.
Были и «сельскохозяйственные коммуны» — 40 или 50 на всю Россию.
В ведении «госхозов» и коммун находилось не более 0,4 % всей земли, никакой роли они не играли. Но коммунисты считали — это будущее всего сельского хозяйства. Именно к этому должны прийти все крестьяне.
Только вот какая беда — крестьяне туда не собирались.
На протяжении всей Гражданской войны, в 1917, 1918, 1919, 1920 годах, в России было вполне достаточно хлеба. Хлеб был на всей территории России, ничто не грозило голодом. Голода НИКОГДА не было НИ НА ОДНОЙ из территорий белых государств России. Голода не было на территории банд, крестьянских армий, иностранных воинских подразделений. НИГДЕ.
Во время Гражданской войны голод был ТОЛЬКО на территории, которую контролировали большевики. Он возникал везде, где они появлялись, и исчезал везде, откуда ни уходили. Если бы большевики хотели этого, они уничтожили бы голод на протяжении нескольких часов.
Хлебные запасы в центре страны накоплены по крайней мере на год или два. Даже не получая ни зернышка из урожая 1918 года, города прекрасно доживут до весны 1919 года. И Красную Армию прокормят. Весной 1918 года хлебом были полны все элеваторы, и если в городах голод — то причина не в отсутствии хлеба. Тем более 15 февраля 1918 года вышел декрет о национализации всех зернохранилищ. Весь хлеб — в руках государства; это государство его не выдает, запрещает торговать хлебом; это в государстве большевиков за ввоз хлеба в города полагается немедленный расстрел.
По-видимому, большевики хотят все же не уничтожения голода.
С деревней не надо даже воевать, чтобы начался голод в городах. Этот голод уже организовали, он уже есть.
Но триумфальное шествие Советской власти прошлось по городам. Деревня еще оставалась сама по себе. Даже те крестьяне, которые считали себя большевиками, понимали большевизм не по-ленински. А согласно тем лозунгам, которые и привели большевизм к власти.
Внесоветскую деревню большевики хотели сделать советской — причем знакомым им способом, путем Гражданской войны. В апреле 1918 года Свердлов все чаще говорит во ВЦИК о необходимости «переносить классовую борьбу в деревню».
«Мы должны самым серьезным образом поставить перед собой задачу: разделить деревню на классы, создать в ней два противоположных враждебных лагеря, восстановить беднейшие слои против кулачества. Только если нам удастся расколоть деревню на два лагеря, вызвать в ней такую же классовую борьбу, как у города, только тогда мы добьемся в деревне того, чего добились в городе».
Заметьте — никаких разговоров о «борьбе за хлеб» или криков про козни «кулаков». Свердлов и не пытается отрицать, что в деревне не идет никакая классовая война. Он говорит, что в деревню надо принести эту войну.
В СССР во всех учебниках и справочниках всегда писалось, что кулаки «отказывались продавать хлеб Советскому государству. Важнейшие хлебные районы были захвачены войсками иностранных империалистов и внутренней контрреволюции». А коли так, то продразверстка стала «единственным методом мобилизации продуктов с. х-ва». При этом крестьяне «получали от Советской власти в бесплатное пользование землю и защиту от помещика и кулака», и вообще все это было временной мерой — эдакой ссудой, которую Советская власть и вернула{43}.
При этом во всех решительно справочниках коммунисты «путаются в показаниях» — с какого времени существовала продразверстка? И чаще всего говорят — с 1918 года. Декрет Совнаркома о продразверстке вышел от 11 января 1919 года, но получается — была продразверстка и раньше…
Это неправда. Политика продовольственной разверстки действительно началась в январе 1919 года. Продовольственная разверстка — это когда каждая сельская местность обязана была сдать государству определенное количество «излишков». Нормы продразверстки устанавливались произвольно, выполнялась она в лучшем случае на треть и вызывала тьму восстаний. Но продразверстка — это счастливый завтрашний день Советской республики 1918 года.
До продразверстки была ДИКТАТУРА.
9 мая 1918 года Ленин выпускает декрет «О продовольственной диктатуре». Не о разверстке, а о диктатуре. 13 мая — новый декрет, «О чрезвычайных полномочиях народного комиссариата по продовольствию», которым ведал А. Д. Цюрупа.
Согласно декрету, кулаки и вообще сельская буржуазия прячут, скрывают хлеб, и этот хлеб у них следует отнять.
Крестьянам надо оставить минимальный паек — столько, чтобы только живы остались. А остальное пусть везут на заготовительные пункты! Кто не сдал «излишков» — тот «враг народа», его сажают на срок не менее 10 лет, с конфискацией всего имущества. «Провести беспощадную, террористическую войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба», — писал Ленин.
26 мая в статье «Тезисы по текущему моменту» Ленин уточняет, что надо делать: «Военный комиссариат превратить в военно-продовольственный комиссариат, то есть сосредоточить 9/10 работы на передачу армии на борьбу за хлеб и на ведение такой войны на 3 месяца — июнь — август. 2. Объявить военное положение по всей стране в то же время. 3. Мобилизовать армию, выделив здоровые ее части, и призвать 19-летних для систематических военных действий по завоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива. 4. Ввести расстрел за недисциплину».
Зимой 1917/18 года большевики оккупировали города России. Теперь они хотят завоевать и оккупировать деревни… своей же собственной армией.
27 мая 1918 года создаются первые «продовольственные отряды». В них вступают рабочие, которым прямо говорится: хлеб для вас придерживают кулаки. Пойдите убейте кулаков, у ваших детей будет хлеб. Не все верят большевикам, многие не хотят вступать в продотряды, и все же 30 тысяч вооруженных рабочих города выставили.
В статье «Товарищи рабочие! Идем в последний и решительный бой!» Ленин призывает «к массовому крестовому походу передовых рабочих ко всякому пункту производства хлеба», к войне против «дезорганизаторов и укрывателей». Он прямо пишет: «Беспощадная война против кулаков! Смерть им!»{44}
Армию тоже бросают против «кулачества» — до 75 тысяч солдат. Не все они готовы идти против собственного народа. Расстрелы, порки, ссылки в концлагеря — обычные средства сломать волю крестьянских парней, заставить их выполнять желания большевистского командования.
Еще одна сила — части особого назначения — ЧОНы, они вводятся еще в марте 1918 года. Как правило, состав ЧОНов интернациональный. Чоновцев порядка 30 тысяч человек, во главе ЧОНов стоят коммунисты со стажем. Если в ЧОН даже приходит беспартийный, он сразу же считается кандидатом в члены РКП(б).
Три силы «крестового похода в деревню». Только какой же он «крестовый»? Крестов не полагается даже красноармейцам, не говоря о чоновцах. Кресты на шеях — разве что у части рабочих. И не под лозунгами христианства ведется эта война против собственного народа. Это — какой-то серпово-молотковый поход.
В самой деревне создается еще одна сила — «комитеты бедноты», комбеды. Комбедам предоставлялась вся полнота власти в своей деревне и волости. Они могли разгонять Советы или вводить в них своих людей, чтобы составить большинство. В комбеды обычно входил самый непутевый народ: или бездельники и пьяницы, сельская голытьба, или бежавшие из городов пропойцы и уличная шелупонь.
Там, где крестьяне были посильнее, побогаче — в Черноземной полосе, в Поволжье, на Северном Кавказе, — они часто выступали против комбедов единым фронтом — от самых богатых до батраков.