Страница 3 из 22
Они не украшали себя перьями, как это делаем мы. Одежду они делали из шкур серого медведя, которого каждый воин должен был убить сам, после чего получал имя. До тех пор пока он не добыл шкуры гризли, он не имел права носить одежду воина и не имел даже прозвища. Индейцы ивахо носили на головах скальпы бизонов с гладко отшлифованными рогами. Они их получали от племён прерий в обмен на соль и на жёлтый красивый металл. Вождём племени ивахо был добрый и мудрый Сумак. О нём говорили, что в возрасте девяти Больших Солнц он голыми руками задушил горного медведя.
Храбрым и смелым был Сумак, поэтому выбрали его вождём, когда он был совсем молодым воином. В жёны себе он взял красивую и заботливую Уяно. Великий Дух был добр к типи вождя и подарил ему чудесную дочурку — Гануаутэ.
Очень красивы горы при закате солнца, но рядом с его дочерью даже самые красивые вершины скал, освещенные солнечными лучами, казались серыми. А ночью, когда показывалась Гануаутэ, звёзды бледнели и убегали с неба.
Когда весть о её красоте разнеслась по всем племенам, самые славные воины стали приезжать в землю ивахо, чтобы увидеть Гануаутэ. И кто видел её хоть раз, уже не хотел возвращаться в свою землю и к своему племени.
Сумак старел. С каждым днём руки его становились всё слабее и всё хуже держали лук. Ему не терпелось дождаться внука, которому он мог бы передать свои знания, опыт и судьбу племени.
Гануаутэ знала о своей красоте, и чем старше становилась она, тем капризнее. На всех смотрела с презрением, и чем больше воинов и молодых вождей приезжало в землю ивахо, чтобы увидеть её, тем неприветливее она была с ними.
Летом каждый вечер убегала она на берег озера и там при голубом сиянии луны смотрела на свое отражение в зеркальной воде.
— Я люблю тебя, Тёмная Вода, — шептала она. — Только ты показываешь мне моё настоящее лицо, которое нравится мне больше всего на свете. И тебя, луна, я тоже люблю, потому что ты освещаешь мою фигуру прозрачным светом и нежно ласкаешь меня. Чего же больше мне нужно для счастья?
Когда наступала зима и мороз закрывал воды озера крепким льдом, Гануаутэ становилась печальной, не выходила из типи и никого не пускала к себе. Зато весной, когда тёплые лучи солнца прогоняли лёд, девушка выбегала на берег, благодарила Великого Духа за тепло, смеялась, опускалась возле воды на колени и жадно вглядывалась в своё отражение. Она проводила там дни и ночи и совсем не показывалась в селении. Питалась рыбой, яйцами, взятыми из гнёзд, и птицами, которых убивала из лука.
Напрасно ждали её воины, напрасно ждали вожди с больших равнин. Грустные они возвращались в свои земли.
И наконец настал день, когда старый Сумак решил покончить с этим. Он созвал совет старейшин, на который привели с озера зазнавшуюся и упрямую девушку.
На большой поляне совета сели в ряд вожди, которым время побелило головы, как солнце белит кору берёз. В шлемах с громадными бизоньими рогами, в накидках из медвежьих шкур, отделанных бахромой, они выглядели величественно и грозно.
Тишина воцарилась вокруг, даже собаки, которые обычно с лаем бегали между типи, попрятались по углам. Перед колдуном племени лежал череп бизона с ярко-красными острыми рогами. Белая кость при свете огня казалась отражением луны. Лицо колдуна, расписанное красной краской, не выдавало никаких чувств, только грозно сверкали глаза под сурово сведёнными бровями. В них можно было бы прочитать приговор, который должен был обрушиться на голову девушки.
Загремел барабан, и на площадку перед костром вывели Гануаутэ.
Она стояла в отсветах пламени, гордая и неприступная, словно каменное изваяние, не показывая ни покорности, ни страха.
Барабан умолк. Молчали вожди. В глухой тишине был слышен лишь треск пылающих сучьев.
Но вот колдун резко вскинул голову, посмотрел на девушку, левой рукой оперся на череп бизона, правую вытянул перед собой и начал неторопливо говорить глубоким басом:
— Заклинаю тебя, Гануаутэ, рогами бизона, опущенными в кровь, заклинаю огнём, который уничтожает всё и оставляет на земле лишь серый летучий пепел. Заклинаю тебя темнотой ночи, громом и молнией, заклинаю тебя могучими когтями серого медведя, которые крошат скалы. Заклинаю тебя и приказываю тебе выйти замуж за первого же воина, который появится перед твоим шатром и запоёт свадебную песню. Этого требует совет вождей. А если ты воспротивишься нашей воле, ты погибнешь между скалами и тело твоё растерзают стервятники.
Но девушка не испугалась мрачного заклятия колдуна.
— Ой вы, старые вожди! — громко засмеялась она. — Видно, долгие годы затуманили вам глаза, а седина ваших голов высосала из них разум, потому что вы хотите от меня такого, чему не бывать никогда. Скажи мне, — обратилась она к колдуну, — разве я не такая красивая, как говорит мне об этом вода озера? Скажи мне и ты, отец: разве моя красота не заставляет петь птиц?
— Уф-ф, ты красива, Гануаутэ, — ответили оба старика.
— Ну, а если я так красива, то я не могу стать женой ни одного воина. Я подожду, пока не придёт к моему типи сам Нана-бошо. Только он, Дух Лесов, сможет взять меня в жёны. Я всё сказала!
И едва промолвила это, как пламя костра взлетело вверх, до макушек сосен, ветер подхватил дым и бросил его между скал, как порванный лоскут берёзовой коры, а с неба с пронзительным криком упал на девушку огромный чёрный стервятник и вцепился в неё когтями.
Ужас охватил всех.
Прежде чем успели сообразить, что же произошло, стервятник взмыл вверх, заслонив своими чёрными крыльями звёзды, и растаял во тьме.
Когда из-за гор выглянуло солнце, осветив вершины скал, селение племени ивахо было пустым. В нём не было даже собак. Все, кто там жили, побежали на берег озера, где обычно проводила время гордая Гануаутэ.
Высоко-высоко — над самой серединой озера — парил стервятник с девушкой в когтях. Потрясённые люди упали на колени, а собаки, поджав хвосты, приникли к земле. Откуда-то издали, словно из глубины озера или из скал, загремел голос:
— Слушайте меня, люди ивахо! Я покарал Гануаутэ за её спесь и глупость. Отныне будет она на дне озера до тех пор, пока не придёт сюда человек с белым лицом, который разрушит скалы и спустит воду. Тогда Гануаутэ перейдёт в страну Покоя... Вас и людей всех племён предостерегаю: обходите это место, так как злая владычица озера Гануаутэ не любит людей и будет мстить каждому живому. Запомните эти слова. Так сказал я, Нана-бошо!
Когда голос умолк, оцепеневшие люди увидели, как тело Гануаутэ, выпущенное стервятником, с плеском упало в воду. Озеро вздохнуло, гневно ударили волны о берег, словно не хотели принимать девушку. Постепенно всё успокоилось, только вода в озере стала тёмной, непроглядной.
Долго ещё стояли люди на берегу, неподвижные и задумчивые. Тяжёлое молчание прервал наконец колдун:
— Пойдёмте отсюда. Наказание свершилось, чтобы в нашем племени больше не было таких женщин. Великий Дух забрал её у нас. Она хотела этого. Покинем эти места навсегда, а озеро отныне будет называться Гануаутэ.
Вскоре после этого племя ивахо свернуло свои шатры и покинуло горы. И уже никогда ни один из охотников этого племени не стоял на берегу озера Гануаутэ».
Костёр почти погас, когда Овасес закончил свой рассказ.
— С тех пор Гануаутэ мстит каждому человеку, которому хочется погрузить своё тело в прохладные воды. Со дна озера бьют ледяные ключи. Там, с правой стороны, где берег пониже, лежат кости тех, кто купался в этой воде. Это жертвы Гануаутэ. Сходите и убедитесь.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА
На огромной скале, выросшей посреди зеленой прерии, словно одинокое облако на чистом небе, сидел Великий Дух — Гитчи Маниту.
Он задумчиво курил трубку-калюти, вылепленную из священной красной глины, и смотрел на расстилавшуюся перед ним прерию. Среди душистых степей паслись стада бородатых горбатых бизонов, а поодаль, в высокой траве, лежали серые волки, подстерегавшие одиноких молодых и неопытных коров.