Хозяйка Рима

Стражники поволокли их вон из зала. Флавия кричала, ее супруг растерянно крутил головой во все стороны, в надежде, что кто-то придет ему на помощь, но никто не пришел. Оба сына от страха были бледны, как смерть. Мои мысли тотчас устремились вперед, словно ртуть. Если у Домициана теперь нет наследников, возможно, он захочет себе жену, которая ему их подарит.

— А теперь разберемся с тобой. — Домициан, прихрамывая окровавленной ногой, подошел к Виксу и улыбнулся. — Скажи, что мне с тобой сделать?

— Пошел ты знаешь куда. — Мальчишка оскалил зубы, словно загнанный в угол крысенок, однако я заметила, как в глазах его мелькнул страх.

— Нет, мы поступим по-другому, — произнес император и, оттянув окровавленный лоскут кожи на своей ноге, приказал преторианцам. — Вывезите эту еврейскую шлюху за город и бросьте ее там.

— Нет! — вскрикнула Тея. — Нет, оставь меня здесь, но отпусти Викса!

На лице Домициана заиграла улыбка. Окровавленный, злобный, снисходительный, он улыбался.

— Ну что, теперь тебе страшно, Афина?

Она в упор посмотрела на него.

Домициан пальцем поманил преторианцев.

— Уведите ее. Но сначала…

Он нагнулся над ней и тремя взмахами ножа перерезал серебряный ошейник на ее шее. После чего повернулся, держа в руке черный поблескивающий камень, и, крякнув от усилия, скрепил концы ошейника на шее Викса. Тея простонала.

Но уже в следующий миг стража поволокла ее вон.

— Превосходно! — Домициан расцвел улыбкой. Казалось, он не замечал своей окровавленной ноги. — А теперь отведите мальчишку в бывшие покои его матери. Обыщите там все, как следует, чтобы не было никаких острых предметов. Кстати, кто-нибудь догадается навести здесь порядок? — Он перевел взгляд на лужи пролитого вина, разбитые тарелки, кровавые следы на мозаичном полу. — Павлин, думаю, будет лучше, если ты отведешь отца домой. Он слишком стар для таких бурных сцен.

Павлин был бледен как полотно. В глазах его застыло выражение ужаса. Медленно, не сводя глаз с Домициана, Кальпурния протянула руку и потянула его за рукав. Двигаясь, словно кукла, он поднялся и поддержал Марка под плечо. И они двинулись прочь, вслед упирающемуся Виксу.

В триклинии остался один единственный человек.

Я.

Взгляд императора упал в мою сторону, и я поспешила принять на ложе соблазнительную позу. Спасибо всемилостивым богам, на мое платье не упало ни единой капли крови.

— По-моему, тебе полагается вознаграждение, — он подошел ближе, и в глазах его сверкнуло странное возбуждение. Даже то, что его пырнули ножом, ничуть не остудило в нем страсть. — За то, что сегодня произошло. Так что же это будет, Лепида?

— О, думаю, у тебя уже есть мысли по этому поводу, мой господин и бог. — Я соскользнула с ложа и, опустившись перед ним на колени, провела пальцем ему по ноге. — Ты ранен, позволь мне перевязать твои раны, господин и бог.

Я обернула его окровавленную ногу салфеткой, затем склонила голову и поцелуями убрала остатки крови с его лодыжки.

Он рывком поставил меня на ноги и впился в губы жадным поцелуем. Я прижалась к нему всем телом, чувствуя, как по моей спине пробежала приятная дрожь возбуждения.

— Да, — произнес он, словно что-то решив для себя. — Ты подойдешь. Иди ко мне.

И он взял меня здесь же, посреди залитого кровью триклиния.

Глава 28

Тея

Преторианцы бросили меня посреди грязного поля, засеянного репой, сразу за городскими стенами. То ли потому, что я была вся в крови и синяках, то ли они опасались, что я навлеку на них несчастье, а может потому, что холодный дождь остудил их похоть, но они не стали трогать бывшую любовницу императора, прежде чем оставить ее посреди грязи. Они просто столкнули меня с лошади и галопом ускакали прочь. Я осталась стоять, дрожа под проливным дождем.

Все мои кошмары оставили меня. Кроме одного.

Викс. Мой сын.

Это моя вина. Почему я не догадалась его где-то спрятать? Спрятать там, где ему бы ничего не угрожало.

Викс.

Я выпрямилась во весь рост и несколько мгновений стояла покачиваясь. Ощущение было такое, будто внутри меня разлит огонь. Суставы пальцев скрипели, как будто их изнутри посыпали песком. Из десятка ссадин сочилась кровь — смешиваясь со струями дождя, она прямо на глазах из красной становилась розовой.

Впрочем, с ложа Домициана я, случалось, вставала и в худшем виде. По крайней мере, сегодня мои ноги были в состоянии нести меня.

И я пошла. Спотыкаясь и пошатываясь по сколькому полю. Я шла до тех пор, пока дождь не прекратился и взошло бледное солнце. Я шла до тех пор, пока оно не встало точно над моей головой среди плывущих вдаль облаков, шла до тех пор, пока оно снова не начало клониться к закату. Тогда я прилегла в придорожной канаве. Когда холод сделался нестерпим, я вновь заставила себя подняться и побрела дальше. Люди, что попадались мне навстречу, отводили глаза в сторону, принимая меня за сумасшедшую.

Я сама не понимала, куда бреду, пока впереди, на фоне оранжевого неба, не замаячила знакомая крыша — вилла Флавии на окраине Тиволи.

Пошатываясь, я направилась по винограднику, и при каждом шаге виноградные листья задевали мое лицо, а острые шипы рвали на мне мое и без того рваное платье. Вскоре я увидела на пригорке хижину — круглую, точь-в-точь как в Бригантин.

Преодолев шестнадцать миль, я не нашла в себе сил, чтобы сделать последние шестнадцать шагов. Опустившись на четвереньки, я доползла до двери хижины и постучала.

— Викс, — прошептала я, обращаясь к босым ногам, которые вышли на мой стук. — Император схватил его.

Она сидела перед очагом, подобно тряпичной кукле, пока Арий смывал с ее лица корки грязи и запекшейся крови.

— Он схватил его, — раз за разом повторяла она. — Взял его себе, а меня вышвырнул.

Внутри Ария закипал гнев, но он постарался не дать ему выхода.

— А теперь покажи мне твои руки.

Три сломанных пальца. Арий наложил на них шины и перевязал — точно так же, как когда-то в гладиаторской казарме врач перевязывал его собственные, — а пока перевязывал, выслушал всю историю. Вернее, ее обрывки между приступами рыданий. Флавия. Хотя внутри него все холодело от ужаса при мысли, какая участь ждет его собственного сына, он не мог не ощутить горя по поводу смелой женщины, спасшей его из Колизея. Возможно, вскоре ее лишат жизни. И не станет той, которая, тихо напевая, сидела в залитом солнцем атрие, вышивая шаль, или смело шагала извилистыми коридорами в чреве Колизея, чтобы вырвать детей из пасти смерти. Флавия — та, что дала ему кров и подшучивала над ним за то, что он загубил ее виноградники. Преторианцы уже обыскали виллу — утром того дня, когда Тея добрела сюда, однако так и не заглянули в виноградники, и Арий не стал придавать особого значения их приходу.

— Тсс, — сказал он Тее. — А теперь поспи.

— Но Викс…

— Мы вернем его. — Арий мысленно представил себе, как Викс занес над императором руку с зажатым в ней столовым ножом. И зачем только ему понадобилось учить этого сорванца боевому искусству?

— Не могу уснуть, — сказала Тея, хотя, когда он нес ее к постели, глаза ее уже слипались. Он осторожно опустил ее на кровать, но она поморщилась от боли.

— Что такое?

— Ничего. Просто мои ребра…

Арий нащупал застежки на платье.

— Нет! — она оттолкнула его пальцы. — Нет, это просто синяки…

Он осторожно отодвинул в сторону помятый шелк и ощупал ее тело, нет ли переломов.

Но обнаружил лишь сплошной кровоподтек зеленоватого оттенка. Значит, ему уже несколько дней. Под грудью. Интересно, как можно получить синяк в таком месте и такой странной формы?

Затем его пальцы обнаружили второй. Потом третий. Тогда он стащил с нее платье.

— Арий, прошу тебя, — взмолилась Тея едва слышным шепотом. — Не надо.

В подрагивающем пламени очага синяки, шрамы, следы ожогов глазу были почти незаметны. А вот его пальцы с легкостью обнаружили их все до одного.