Полуночное танго

— Женечка, пойми…

— Ладно, закончим этот неприятный для нас обоих разговор. Приглашение в ресторан все еще остается в силе?

— Женя, родная, я тебя очень люблю. Я даже представить себе не мог, что так влюблюсь на старости лет. Ты удивительная женщина.

Я услышала довольный мамин смех и их удаляющиеся шаги. Я выждала еще минут пять. Когда я вернулась в дом, там уже никого не было.

…Я отложила книгу в сторону и спустила с кровати ноги. Мне вдруг очень захотелось взглянуть на фотографию Камышевского и покойной Жанки. Я бросилась в мамину комнату, раскрыла чемодан. Фотографии лежали в кармашке.

На всех трех был запечатлен акт любви. Камышевский лежал, Жанка сидела на нем верхом. На одном из снимков он тискал ее грудь и показывал язык.

Я не могла оторваться от этих черно-белых прямоугольников глянцевых фотографий. В них было что-то постыдно мерзкое, но оно влекло меня к себе, затягивало, словно в воронку. Помню, я опустилась на колени, потом села на пол.

Я слишком поздно услышала шаги. Я резко повернула голову и увидела Камышевского. Он стоял на пороге комнаты и в упор смотрел на меня. Он был весь в поту и тяжело дышал.

Я прижала фотографии к груди и быстро встала.

— Моя девочка, позволь мне швырнуть эту грязь туда, где ей и следует лежать. — Камышевский протянул ко мне руку. — Дай их сюда. Это такая мерзость. Изнанка человеческой жизни. Я не позволю, чтобы при тебе выворачивали наизнанку жизнь.

Я попятилась. Он сделал шаг в мою сторону. Я уперлась ногами в кровать, коленки подогнулись, и я завалилась на нее, больно стукнувшись затылком об стену. Камышевский горячо дышал мне в лицо. Глаза его налились кровью.

— Нет! — закричала я во всю мощь легких. — Уходи! Я тебя боюсь!

— Тише, моя сладкая. — Его руки мягко, но властно легли мне на бедра. Они были очень сильные. Я почувствовала головокружение. — Ты такая чистая, такая красивая. Я хочу тебя поцеловать. Ты разрешишь мне поцеловать тебя?

— Нет, — прошептала я, чувствуя, как силы оставляют меня. — Я… я тебя ненавижу.

— Неправда.

Он уже тянулся губами к моим губам. Я сделала над собой усилие и отвернулась. Он впился в мою щеку. Мне стало больно. Я брыкнула изо всей силы ногами и высвободилась.

— Дурочка. Тот, кто введет тебя в прекрасную страну любви, наверняка сделает это неловко, и у тебя на всю жизнь останется горький осадок. Но это твое дело. А вот фотографии ты мне все равно отдашь.

Я метнулась на веранду. Он настиг меня на крыльце и схватил за волосы. Я буквально взвыла от боли. Перед глазами поплыло…

Очнулась я на своей кровати. Открыла глаза и подскочила чуть ли не на полметра, когда увидела сидящего рядом Арсена.

— Чего хотел от тебя этот проходимец? — спросил он.

— Ты… ты откуда взялся? — лепетала я.

— Какая разница? Оттуда, откуда здесь все берутся.

— Я решила, что ты… что я выдумала тебя.

— Маргарита мне все сказала. — Арсен повернулся и продемонстрировал длинную царапину на левой щеке. — Не женщина, а дикая кошка. Но я тут чист как стеклышко. К тому же ты не в моем вкусе.

— Ты был прав… про Жанку, — пробормотала я, отвернувшись к стене. — Я видела фотографии, на которых она… занимается любовью с Камышевским.

— С этим идиотом, который таскал тебя за волосы? — Арсен встал и стиснул кулаки. — Выходит, он легко отделался. Я всего лишь дал ему в челюсть. Где эти фотографии?

— Они были у меня в руках. Я… я не помню.

Арсен выскочил на крыльцо, нагнулся.

— Ничего нет. Наверное, он их забрал. Постой… — Он быстро вернулся на веранду. В руке у него была одна из фотографий. — Сука. Жалко, что это не я ее прикончил. Послушай, зачем вы пускаете в дом этого типа?

Арсен перевел взгляд с фотографии на меня.

— Он… знакомый моей мамы. Она, кажется, хотела выйти за него замуж.

— Хотела? А теперь уже не хочет?

— Не знаю.

— Ладно. — Арсен брезгливым жестом швырнул фотографию на стол. — Теперь, когда мы окончательно поставили все точки над «i», скажи мне: где Маргарита?

— Поехала в Сухуми.

— Она не поехала в Сухуми.

— Откуда ты это знаешь?

— Мы должны были вместе туда поехать. Я ждал ее полтора часа.

— Может, она уехала одна?

— Нет. Ее не было среди пассажиров «кометы». Теплоход ушел рано утром. Не думаю, чтобы она поехала теплоходом. Да и мы с ней накануне твердо договорились о встрече.

— Марго бывает непредсказуема.

— Это верно. — Арсен вздохнул. — Если бы не она, мне бы туго пришлось. Хорошая у тебя тетка.

— Знаю.

— Ничего ты не знаешь. Она пустила меня к себе в комнату, хотя я вполне мог оказаться бандитом. Но она поверила, понимаешь? Сразу и безоговорочно. Я, можно сказать, обязан ей жизнью.

— Звучит высокопарно.

— Ты ничего в этом не понимаешь. Бывают минуты, когда достаточно одного косого взгляда или невзначай брошенного слова, и ты готов в петлю полезть… Я так страдал из-за этой Жанки.

— Ее убийцу пока не нашли, — пробормотала я.

— И вряд ли найдут. С кем только она не переспала в городе!

— Ты говорил, будто оставил в ее комнате пиджак с деньгами и документами, — вспомнила я. — Как тебе удалось выйти сухим из воды?

— У тебя хорошая память. — Арсен мне дружески улыбнулся. — Я побывал там еще раз. До прибытия милиции, естественно. И уничтожил все улики. Вплоть до отпечатков пальцев. Секешь, как я ловко умыл ментов? — Внезапно он нахмурился. — Правда, до меня там уже кто-то побывал. И этот кто-то разворотил ей, уже мертвой, живот. Садист какой-то. Это было жуткое зрелище.

— Ты все эти дни прятался в нашем доме, — вдруг дошло до меня. — В комнате у Марго. А она мне ничего не сказала.

— Маргарита дала мне слово молчать. Я слышал, как ты рассказывала ей о свидании в крольчатнике.

Он вдруг наклонился и поцеловал меня в лоб.

В этот момент на ступеньках веранды появилась мама.

— Что вы здесь делаете? Кто вы? — напала она на Арсена. — Саша, что здесь делает этот мужчина?

— Он мой друг, — сказала я. — Пришел меня навестить. Если бы не он, я бы осталась без скальпа.

— Что еще за шутки? Саша, как тебе не стыдно лежать в присутствии чужого мужчины? Господи, нельзя на полчаса отлучиться.

Мама сняла шляпу и швырнула ее на кровать Марго. Я заметила, что у нее дрожат руки.

И тут мама заметила эту фотографию. Она побледнела и часто заморгала. Мне показалось, она сейчас расплачется.

— Откуда здесь это? Саша, я у тебя спрашиваю: откуда здесь это?

— Приходил Камышевский. Он хотел забрать фотографии.

— Здесь был Камышевский? Когда?

Голос мамы звучал неестественно спокойно.

— Десять минут назад.

— Он что, хотел повидаться со мной?

Мама смотрела куда-то вдаль, на гору.

— Он ничего не сказал. Я не хотела отдавать ему фотографии. Тогда он схватил меня за волосы.

По щеке мамы скатилась слеза. Она повернулась и поплелась в свою комнату.

— Этот тип похож на шизофреника, — пробормотал Арсен. — Ты бы видела, какая у него была зверская физиономия, когда он вцепился тебе в волосы. Такой запросто убить может.

— Камышевский ненавидит Марго, — вдруг вспомнила я. — Она сказала, что ляжет костьми, но не позволит маме выйти за него замуж. Думаю, это Марго откопала фотографии.

Мы обшарили весь город в поисках Марго. Арсен выпросил у спасателей бинокль и, взобравшись на вышку, внимательно осмотрел окрестности.

— Мы даже не знаем, в чем она была, — я еще спала, когда она ушла. Кстати, я спала и когда она вернулась вечером.

— Мы сидели в кафе. Потом купались. Она нырнула и потеряла парик.

— Парик? Какой еще парик? — недоумевала я.

— Она говорит, что стащила его у твоей бабушки.

— Ничего не понимаю! Сроду не видела Варечку в парике.

Арсен хмыкнул.

— Маргарита обожает чудить. Мне больше нравятся ее собственные волосы, но прямые ей тоже идут.

— Значит, это я вас видела в тот вечер.