Страница 151 из 163
Мария в таком темпе работала с месяц точно, но однажды чудеса заканчиваются, организм тоже не может вечно терпеть над собой насилие, пей ты хоть Рэд Булс, хоть что угодно. Однажды тело говорит, хватит, пора мне напомнить о себе.
Так произошло и с Марией, в один день она просто не смогла встать с кровати. Обратилась к врачу, а тот ей и говорит, никакой больше работы в течении месяца, если как максимум, то 4–6 часов в день максимум. Он прописал ей таблетки, назначил курс лечения.
Мария была в шоке, таким образом, отработав на износ чуть больше месяца, она сошла с дистанции.
Я держался довольно таки прилично, когда пошла такая нагрузка, я старался пользоваться любым мгновением, чтобы отдыхать. Когда нас везли на работу я спал, когда мы ехали обратно, я тоже спал, только мы приходили домой, я тратил 30–40 минут и отходил ко сну. Ел я только полуфабрикаты, которые покупал в супермаркете. Времени на приготовление пищи у меня не было, я итак спал 3–4 часа, если бы я готовил, то отдыхал бы намного меньше. Только в субботу или воскресенье я мог позволить себе побыть на кухне больше времени.
Зато чувствовал я себя отлично, даже был полон энергии.
Как-то мы разговорились с Марком об этом, он мне сказал, что я работаю, что утром, что вечером, быстро и в таком темпе могу держаться аж до конца недели. У меня, мол, так не получается, я уже в пятницу еле встаю с кровати.
— В чем твой секрет? — спросил он меня с улыбкой.
— Ты сам можешь ответить, ты ведь живешь с девушкой?
— Да, она из Австралии.
— Вот и ответ, у меня нет здесь девушки, на нее я не трачу энергию, кроме этого, у меня получается спать больше чем тебе.
Марк задумался.
— Может ты и прав, девушка действительно забирает много энергии, когда я с ней провожу время, то утром вообще еле встаю.
— Конечно, а у меня такой проблемы нет, здесь, меня впервые на женщин и не тянет, — признался я, — с таким графиком работы ты как амеба, только спать, работать, есть и больше ничего не хочется.
— Это точно, — улыбнулся Марк.
Вместо Марии нас стал возить Джордж, африканец. Он тоже постоянно сигналил, когда подъезжал к испанской молодой паре. Однажды мы подъехали к африканскому дому, где жил парень Марии.
Мы стали, и он заглушил двигатель.
— Ну и что ты стал? — послышалось сзади.
Джордж молчал.
— Давай звони, бым, бым, как нам звонишь! — закричал испанец, его начала успокаивать его девушка, но парня это не остановило, он помчал к месту водителя.
— Что ты стал! Звони, я тебе говорю, — он попытался надавить на клаксон, немного задевая Джорджа.
Наши вмешались и немного отодвинули испанца.
Он вернулся к себе, а Джордж вышел из машины весь бледный, руки его дрожали.
— Я не поеду, — сказал он, — я не поеду, пусть кто-то другой вас повезет.
Парень Марии вышел сонный и какой-то помятый, он начал что-то говорить Джорджу. Смысл был в том, что он не выйдет сегодня на работу, он вчера, или это уже сегодня, хорошо погулял в ночном клубе, а теперь он никакой.
Чем больше я смотрел на все это, тем больше понимал, когда говорят, что русскоязычные создают проблемы работодателям, то это касается не только их. Везде есть свои кренделя, которые выкидывают различные фокусы. Тот же Дэн, или Джеймс всегда подчеркивали мне, что африканцы отличные работники, но здесь, я уже не раз убеждался, в обратном. Все создавали трудности, что африканцы, что наши, что англичане. Как и везде влияла не нация конкретно, а те индивидуумы, с которыми ты сталкивался. Поэтому как говорится, не надо ля-ля, русские, как они нас всех называли, ничем не хуже других.
У Англичан тоже была показуха, когда приезжало начальство. Так, когда должна была приехать комиссия из какого-то супермаркета, то нас предупреждали заранее.
Тогда надо было делать кое-что иначе. Безусловно, если сравнивать с нашей системой, то разница была существенная, так улучшения для комиссии носили чисто символический характер. Мясо на разделочную линию Брэндон должен был не накидывать, а ложить в промежутках по два куска, раздельщики протирали свои клеенчатые балдахины, мы не должны были одновременно держать по две пинетки с мясом, а ложить на линию одну, потом брать другую и так далее.
Один раз меня и француза поставили в соседней комнате, рядом с нашим цехом. В нашу задачу было брать возврат, который прислал супермаркет открывать эти пинетки и если мясо более менее нормальное, но такого там не было, переворачивать его другой стороной и ложить на линию. Дальше по ленте пинетка приходила в следующий цех, где покрывалась пленкой и там ее складывали в ящик, который потом забирал супермаркет.
Я из 10 пинеток браковал одну, а так я особо не беспокоился по поводу этого мяса, англичане не те люди, которые купили мясо и спокойно воспримут то, что оно бракованное. А по цвету это явно было видно, не исключено что сами приемщики, или те, кто будет раскладывать его на полки супермаркета, это заметят сразу. Поэтому я выполнял свою работу как обычно.
— Что это за херня! — ругался француз, — Посмотри на это!
Он показал мне зеленое мясо.
— Выкинь, — ответил я.
— Как такое может быть в Англии?! — возмущался он, — У нас во Франции такого никогда бы не случилось!!!
— Ага, — кивнул я, — ты просто не работал во Франции на мясной фабрике.
— У нас такого нет!
— Да, да, — ответил я с улыбкой, про себя подумав, до этого я тоже считал, что здесь все иначе, пока не соприкоснулся с реальностью, да тут иначе, чем у нас, лучше, но здесь свои заморочки.
Француз открыл еще несколько пинеток, после чего схватил кусок мяса и с силой бросил его на пол.
— На хрен такую работу, пойду, пошлю их всех.
Что он там сказал, я не знаю, но вместо него прислали другого парня. Мы выкинули с ним штук 5 пинеток, около 60 пустили повторно в ход и вернулись к своей работе в нашем цехе.
Один раз нас проверил врач.
Если сравнивать наши пищевкусовые комбинаты, то там, насколько мне было известно, без медкомиссии вообще нельзя было работать. Здесь в Англии, похоже, к этому относились намного проще. Врач по одному вызывал людей, в числе прочих оказался и я.
Я зашел в кабинет и, поздоровавшись в ответ на приветствие врача, сел на стул.
Он заполнил анкету, которая лежала перед ним, уточнив мою фамилию и имя. Дальше задал несколько вопросов, типа, не болит ли голова? Жалуюсь ли я на что-то? Поскольку я давал на все вопросы отрицательные ответы, то его заключение было таким:
— Вы полностью здоровы, можете идти продолжать работать.
— Спасибо, до свиданья, — сказал я, вставая со стула.
— До свиданья, — ответил он, продолжая заполнять бумаги.
Вскоре работа на мясной фабрике пошла на убыль, это произошло примерно через 6 недель после того, как я начал там работать. Времени у меня стало немного больше, и я начал тратить его на себя.
Однажды Мария предложила сходить в пиццерию, нас было четверо, она, ее друг Джон, тоже африканец, Брэндон и я. Я согласился и вечером мы пошли в итальянскую пиццерию.
Брэндон пошел нехотя, он очень не любил тратить деньги, я бы даже сказал, что он был жадноват. Да и немного отличался странностями. Так, когда он уехал в Англию, то своим родным не сказал об этом ни слова. А когда первый раз за два месяца позвонил домой в Австралию, то они ему честно сказали, мы думали, тебя уже нет в живых. Но после этого он не стал звонить домой чаще.
— Зачем звонить домой? — спрашивал он, — Когда мне надоест, я итак приеду.
В пиццерии мы заказали себе по бутылке пива, 0,33 л. и каждый выбрал по пицце.
— Предлагаю так, — сказала Мария, — мы каждый берем по разной пицце, говорим им, чтобы они порезали ее на 4 части, а когда нам ее принесут, то мы делимся. Получится, что мы попробуем 4 разных пиццы за один раз.
Все согласились и мы так и сделали.
Пицца всех четырех сортов мне понравилась, хотя сказать, чтобы в ней было что-то особенное? Нет, ту пиццу, которую я брал до этого в супермаркетах, была по вкусу такой же, отличалась она только ценой. Мы все это поняли, когда нам принесли счет.