Нежность

Евгений Евтушенко

Нежность Новые стихи

Рецензия

Настоящую нежность не спутаешь.

Настоящую нежность не спутаешь ни с чем, и она тиха. Если это так, если подлинная нежность не терпит шума, эстрады, то в какой мере это качество может быть свойственно стихам Евтушенко — поэта громкого, полемического, умеющего перекричать и аплодисменты и насмешки? В такой ли, чтобы выносить его в заголовок новой книги? Не следовало бы назвать книгу скорее «Эффектность" или «Популярность»?

Но давайте бегло взглянем, что такое пресловутая «поза» Евтушенко. Она едва ли была следствием эгоистической самовлюбленности: ведь самовлюбленность

поэта — лишь часть его любви к миру. Поза шла скорее от формы, являясь способом подачи материала. Понадобился яркий, зазывный способ подачи, потому что восприятие лирики притупилось, она к тому моменту стала как бы филиалом «производственного романа". Читатель переставал доверять актуальным «стихам о чувствах", справедливо опасаясь подделки. Его нужно было как бы заново привлечь. Этому и послужила «поза". Она прежде всего обращала внимание.

Теперь период «позы* для Евтушенко позади. Его новая книга населена людьми, позировать на фоне которых было бы бестактно и непоэтично. Это, во-первых, черноволосая лирическая героиня. Рядом с ней — продавщица галстуков; бухгалтер; Настя Карлова; старатель: машинистка; манекенщица из Дома моделей на Кузнецком (именно такой она получилась, хотя поэт пытался описывать парижанку от Диора). Он видит в них как бы особые планеты, неповторимые личные миры.

И если умирает человек,

с ним умирает первый его снег,

и первый поцелуй, и первый

бой..

Все это забирает он с собой.

Вфантастических книгах описаны благородные космонавты-десантникн, изучающие в чужих углах галактики следы цивилизаций, чтобы отыскать «братьев по разуму», находящихся, может быть, на расстоянии световых тысячелетий. И хотя наш поэт повествует о самых ближайших братьях по разуму, он со столь же сильной надеждой приближается к каждой новой человеческой планете, трепетно вглядываясь в то, что открывается ему. И важнее, чем тот или иной торжественный акт, оказывается момент, когда старый бухгалтер достает из бумажника выцветшее фото (рассказ ведется от его лица);

Там, неловко очень подбочемясь.

У эпохи грозной на виду,

я стою, неюный ополченец

в сором первом памятном году.

Я услышу самолетов гулы,

выстрелы и песни на ветру,

и прошепчут что-то мои губы,

ну а что — и сам не разберу.

Себя поэт определяет, как «возможность высказаться им". Здесь и его личное: ведь «высказать других, их всех любя, и есть возможность высказать себя".

Итак, вот каким героям адресована нежность Евтушенко, вот от чьего имени берется он разъяснять, «хотят ли русские войны". Это настоящая нежность. Тут он старается быть сдержанным, избегает прямого лирического вторжения (вторжение подчас слишком плакатно; да и вообще «смазать карту будня, плеснувши краску из стакана", хорошо только один раз).

У Евтушенко есть стихотворение "Сирень", описывающее такой случай: поэт сажает в свою малолитражку напросившуюся пассажирку — официантку из «Балчуга". Она опоздала на последнюю злек- тричку и ищет ночлега. «Только ты без этого". — предупреждает она и поясняет: — «Страшно спать хочу". Поэт не пытается развернуть перед ней «рифм ассортимент", прочесть стихотворную проповедь, снабженную пышным формальным оперением. Онпросто уходит утром по делам и оставляет записку: где чай, где хлеб, где масло. Перед уходом он смотрит ма спящую официантку. Она другая:

исчезло то обычное,

что пило и грубило,

и что-то е ней

обиженное,

застенчивое было.

Здесь нежность уже не личный довесок, она появляется как нечто не зависящее от автора, как эстетическое качество, результат глубокого созерцания. Музыка нежности сливается с веянием добра.

Такая позиция делает позта соизмеримым с героями, создает возможность диалога, взаимопроникновения душ. Автор, рабочий по складу характера человек, геолог, косарь, перфораторщик, плотовщик — в душевном единстве и со старателем, плетущим небылицы в рудничной чайной, и с гармонистом слепым, которому сам кричит: «Сыпани|»,— и с улыбающейся именно ему буфетчицей Зиной. Да, со всеми с ними он свой, как с той черноволосой героиней-не- улыбой, что уткнулась в «Братьев Карамазовых» и на жизнерадостность смотрит как на некую черту, свойственную не очень умным. Поэт стремится переубедить ее. «неулыбающуюся улыбку» всей его теперешней жизни, но отнюдь не прямолинейно. Тут нужна интуиция и вот слово — нежность, умение обратиться и красоте, силе, внутренним возможностям собеседника. Каи раз путем человеческого проникновения будут укрепляться в нас моральные принципы общества, которое мы строим. Внешнее, механическое тут не ко двору.

Нежность» — уже из второго десятка книг Евтушенко. Срывов в ней немного, но, как выражаются в критике, тем они досадней. Зачем было писать небогатым трехстопным амфибрахием «гусарскую балладу» о Пушкине? Педалируется «шумящий шаманский гуляки- пророка характер шампанский...» А где же уравновешенность болденской осени? Где «Бордо благоразумный»? Пушкин был не баловнем, а скорее пасынком балов. Газированный Пушкин целиком остается на профессиональной совести автора.

И еще. Разочаровывает стихотворение о том, что «искусство — зто бунт». Перестал, дескать, бунтовать — перестал и быть художником. Ну-ну! Наверняка понятно что цель искусства созидательная. Такой и является «Нежность» в целом. Она — за сложность, за возвышение, за коммунистический прогресс. За преобразование земного шара, о котором Евтушенко не забывает, обращаясь к лирической героине.

И не только к лирической героине. В последних стихах, опубликованных на днях в «Правде» и "Комсомольской правде», позт обращается к народу, чтобы пробудить в нем ненависть ко всему темному, лживому, чтобы навсегда покончить с тем проклятым наследием культа личности, цепляющимся за людские души, мешающим мнам строить будущее (стихотворение «Наследники Сталина»).

В нас —

мятежей раскат,

восстаний перекаты.

Мы

дети баррикад!

Грядущего солдаты.

(«Письмо Жаку Брелю — французскому шансонье»).

Гражданский накал поэзии Евтушенко все возрастает. И в самом деле, чувство солдата зовет позта на большую войну, на фронтовую линию, «где с неправдой любой — очищающий бой».

С. Чудаков

Евгений Евтушенко. Нежность.

Москва. Изд-во «Советский писатель». 1963. 190 стр.

Советский писатель Москва 1962

Людей неинтересных в мире нет.

Их судьбы как истории планет.

У каждой все особое, свое,

и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил

и с этой незаметностью дружил,

он интересен был среди людей

самою незаметностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.

Есть в мире этом самый лучший миг.

Есть в мире этом самый страшный час,

но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,

с ним умирает первый его снег,

и первый поцелуй, и первый бой...

Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,

машины и художников холсты,

да, многому остаться суждено,

но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.

Не люди умирают, а миры.

Людей мы помним, грешных и земных.

А что мы знали, в сущности, о них?