Страница 46 из 49
- Знаешь, когда ты сбежала от меня, - произнес он мягко, - и когда я приехал домой и не обнаружил тебя, я почувствовал себя так, словно ты разорвала мое сердце в клочья.
У нее перехватило дыхание.
- Я люблю тебя, МакКензи. Я бы сказал об этом раньше, но знал, что тебя это напугает, - Алекс погладил девушку по шелковистым волосам. Какая же она маленькая и напряженная, - обычно, после таких слов, человек показывает насколько ему приятно это слышать, и предается сексу.
Поставив девушку на ноги, он поймал ее растерянный, но понимающий взгляд. Она не поверила в его любовь, хотя даже несмотря на это, она позволит ему затащить себя в постель. Потому что нуждается в нем так же сильно, как и он в ней. Все это время Мак проведет в мыслях о том, что он ее оставит.
Расстегнув ее блестящий пояс и отбросив тот в сторону, Александр потянул вниз молнию на ее черном платье, и секунду спустя, оно легло облаком вокруг ее лодыжек. Затем, дернув Мак на себя, он уложил ее лицом вниз, перекинув через свои колени. Не успев перевести дыхание, девушка почувствовала, как его рука приземлилась на ее голый зад. Взвизгнув от шока, она попыталась вырваться из его хватки, но ее ноги запутались в платье, а безжалостная ладонь Алекса надавила на ее плечи, опуская вниз.
Шлепок.
- Я люблю тебя, МакКензи, и я делаю это потому, что люблю тебя.
Шлепок.
- Я бы не поступал так, если бы ты была мне безразлична, но ты - все для меня, и если это то, что тебе необходимо, тогда именно это ты и получишь, - он добавил шепотом, - но нам, черт возьми, предстоит серьезная работа над сменой ассоциации между заботой и поркой.
Шлепок.
- Я очень зол, что ты не доверяешь мне настолько, чтобы рассказать мне о своем прошлом.
Шлепок.
- Я очень зол, что ты не веришь моим словам о любви.
Шлепок.
- Я люблю тебя, маленькая саба, и я делаю это, потому что люблю тебя.
Пауза.
- МакКензи. Ответь, я люблю тебя?
У нее закружилась голова. Он просто не мог ее любить. Не с ее прошлым.
- Я – шлюха.
Рычание. Шлепок, шлепок, шлепок. Боль прожигала Мак, по ее лицу текли слезы. Алекс провел рукой по ее горящим ягодицам.
- Ты была маленькой девочкой, подвергшейся насилию. Если бы Хоуп призналась в том, что в пятнадцать лет была вынуждена заняться проституцией, ты бы ее возненавидела?
- Конечно, нет!
- Тогда прекрати делать это с собой!
Он снова ее шлепнул.
- Я люблю тебя, глупая саба. Ты мне веришь?
Фонтейн отвернулся от Синтии, и с легкостью мог сделать подобное и с Мак, но он был здесь. Алекс последовал за ней, ему не было причин делать это, если бы он был не влюблен. Он позволил ей принести домой котенка, купил ей пиццу, представил ее своим друзьям. И своей матери. Он пришел за ней. Он мог выбрать себе любую женщину в мире… но он был здесь.
- Я верю тебе, - прошептала она.
- Чудесно.
Его рука снова опустилась на ее ягодицы, опаляя кожу хлесткими ударами еще три раза. Вонзаясь пальцами в уродливый ковер, Мак рыдая, прокричала:
- За что?
- Чтобы убедиться, что ты не забудешь.
Продолжая удерживать ее за плечи, Мак напряглась в ожидании следующего шлепка. Но вместо этого, его рука начала гладить ее по спине, по ноющей заднице, после чего скользнула между ягодицами и бедрами. Легкие, невесомые прикосновения казались дуновением ветерка на ее горячей коже.
- Что ты делаешь?
Она попыталась подняться, но он, надавив ей на плечи, заставил принять исходное положение. Легкий шлепок поразил верхнюю часть ее бедра, отчего Мак зашипела.
- Молчать.
Наклонившись, он полностью сдернул с нее платье, а затем раздвинул ее ноги. Ее киски коснулся прохладный воздух, и по коже побежали мурашки. От испытываемого чувства уязвимости девушка попытаться сдвинуть ноги. Фонтейн снова шлепнул ее по бедру.
- Не двигайся, саба.
Боже, этот голос. Что-то внутри нее напряглось, и она замерла. Он же не… Палец погладил ее между складочками, размазывая по лону выступившую влагу желания.
-А тебе известно, что некоторые сабмиссивы находят хорошую порку очень возбуждающей?
- Не может быть.
На ее бедро приземлился еще один мягкий шлепок.
- Думаю, пришло время поработать над тем, чтобы сделать порку чем-то более захватывающим для нас обоих.
Ее киска была открыта, и теперь его пальцы скользили по ее половым губам, клитору, прежде чем вернуться и потереть ее нежную попку. Мир изменился, когда возбуждение вызвало в девушке желание жить. Толкнувшись в нее пальцем, Александр удержал Мак за плечи, когда та дернулась. В нее и из нее; затем, уже блестящим от влаги пальцем, он снова скользнул между ее складочками. С каждым новым скольжением, она чувствовала, как ее клитор наливается кровью. Ее бедра подбросило, когда он снова вонзился в нее пальцем, поглаживая чувствительное местечко внутри, затем возвращаясь к бусинке клитора.
- Видишь ли, - пробормотал он, - когда ты возбуждена, твое тело испытывает затруднение в определении разницы между болью и удовольствием.
Он слегка шлепнул Мак по заднице, посылая жгучую боль прямо к ее лону. Скользнув в нее большим пальцем, указательным он провел по клитору; затем, захватив его между костяшками, сжал-разжал его, повторяя это снова и снова в ритме, от которого она не могла сбежать. Ее киска сжалась вокруг него, умоляя о большем. Она была уже так близко…а затем он остановился и вышел из нее. От расстройства и разочарования, Мак всхлипнула.
Шлепок. Шлепок. Шлепок.
Черт! Ее накрыла шокирующая, жгучая боль, которая подталкивала ее прямо к краю бездны освобождения. Так близко. Она задыхалась, впиваясь пальцами в ковер. Но Александр не прикасался к ней. Она застонала. Спустя мгновение, он снова толкнулся в нее, поглаживая ту точку изнутри.
- Кончи для меня, МакКензи.
Его пальцы жестко потирали ее клитор, в то время, как другой рукой он ударил ее по ягодицам.
- Ооох, оо, оо, оо.
Она дернулась на его коленях, когда продолжая погружаться в нее пальцами, он сжал ее клитор, и этого оказалось достаточно, чтобы подвести девушку к оргазму. Прижимая тело Мак твердой рукой к себе, он выжимал из нее все, до последнего спазма. Когда, наконец, подняв ее с колен, Фонтейн обнял и начал укачивать ее, говоря ей, что любит МакКензи, что она его замечательная саба, девушка расплакалась. О, Боже, она расплакалась, погрузившись с головой в мучительные, причиняющие боль рыдания.
Успокоившись, она прошептала:
- Мне жаль.
Усмехнувшись, и подняв пальцем ее подбородок, Александр произнес:
- У тебя есть возможность загладить свою вину передо мной.
Кивнув, девушка начала расстегивать его рубашку, на что Алекс снова усмехнулся.
- Нет, кошечка. Это делается так…
Посмотрев ей в глаза, мужчина погладил ее по щеке.
- Я люблю тебя, МакКензи.
Ее сердце, казалось, остановилось, потом сжалось, а затем и вовсе ухнуло вниз. Она уставилась на него. Алекс улыбнулся, на его щеках появились ямочки.
- Попробуем еще раз. Я люблю тебя, МакКензи.
Он поднял брови, ожидая… Алекс хотел, чтобы она… он хотел, чтобы она так же призналась ему в любви? Он хотел этого? От нее? Девушка встретила его взгляд, увидев в нем терпение и… О, Боже – любовь.
- Я люблю тебя, Алекс, - прошептала она.
Его глаза прищурились.
- Уже лучше. Немного неуверенно, но думаю, с практикой придет и умение. Я люблю тебя, МакКензи.
Он ждал.
Изогнув губы в полуулыбке, она твердо произнесла:
- Я люблю тебя, Алекс.
- Идеально.
Он поцеловал ее, сначала сладко, нежно, затем так властно, что у нее бешено забилось сердце. Его руки переместились к ее груди, большие пальцы начали мучить ее соски, превращая их в острые пики. Когда Фонтейн отпустил ее, она жалобно застонала. Улыбаясь, он снова положил ее руки на свою рубашку.
- Вот теперь, маленькая саба, ты можешь показать мне, насколько сильно ты меня любишь.
Она расстегнула пуговицы, и, сняв с него рубашку, бросила ту рядом с ним. Едва ее ягодицы коснулись кровати, она вздрогнула, а затем одарила его многозначительным взглядом.