Боевое Знамя (ЛП)

Генерал застыл в этой странной позе на несколько секунд, а потом снова наклонился вперед, опустил колено и затряс головой. Еще несколько мгновений он молчал, а потом повернулся к Свинерду.

- Сколько вам лет, полковник?

- Пятьдесят четыре, сэр, - ответил тот пристыженно. Пятьдесят четыре - преклонный возраст для военного, если только он не является главнокомандующим, как Ли. Самому Джексону было тридцать восемь, а сражались в основном мальчишки не старше двадцати одного.

Но вопрос Джексона касался не оптимального для военного возраста, а носил теологический характер.

- Я и сам был уже в зрелых годах, когда обрел Христа, полковник. Я не хочу сказать, что для обращения непременно нужно находиться в зрелом возрасте, но мы и не должны обвинять юношей в том, что они не достигли того, чего не сделали мы сами. Что касается вашего увлечения женщинами, - обернулся он к Старбаку, - то это вылечит женитьба, если не помогает самодисциплина. Я нахожу весьма полезными ежедневные погружения в холодную воду и регулярные упражнения.

Рубите дрова, молодой человек, или подтягивайтесь на ветке. Еще можно прыгать через изгороди. Но делайте упражнения! - он резко встал, схватил письмо Вашингтона Фалконера и поднес его к пламени свечи. Он держал бумагу над пламенем, пока она как следует не разгорелась, а потом аккуратно отнес ее к пустому камину, где смотрел, как она превращается в пепел. - Война приносит перемены, - сказал он, повернувшись к посетителям.

- Она изменила меня, изменит и вас. Я утверждаю ваши новые назначения. Вы, полковник Свинерд, примете командование бригадой Фалконера, а вы, майор Старбак - Легионом. В обмен вы будете для меня сражаться, и сражаться яростнее, чем когда-либо в своей жизни. Мы здесь не для того, чтобы победить врага, а для того, чтобы с Божьей помощью его уничтожить, и в достижении этой цели мне понадобится ваша помощь. Если я получу эту помощь, то буду считать, что вы исполнили свой долг, но если вы не справитесь, то оба последуете за Фалконером. Спокойной ночи.

Старбак не мог пошевелиться. Он вошел в эту комнату, ожидая быть наказанным, а вместо этого получил повышение, и не просто повышение, а командование собственным полком. Боже! Он будет командовать Легионом! И внезапно он ощутил ужас от груза этой ответственности. Ему было всего двадцать два, явно слишком мало, чтобы командовать полком, а потом он вспомнил уроженца Джорджии Мику Дженкинса, который повел целую бригаду на армию янки в сражении у Севен-Пайнс, а Дженкинс был ненамного старше Старбака.

Были и другие офицеры, командующие полками и бригадами, хотя им не исполнилось еще и тридцати, так почему же к этому не готов Старбак?

- Спокойной ночи, джентльмены, - подчеркнул Джексон.

И Старбак, и Свинерд не могли опомниться от изумления. Они позволили адъютанту проводить их из комнаты, и тот поздравил их на освещенном фонарями крыльце.

- Майор Хочкисс, - объяснил адъютант, - вас обоих рекомендовал. Он посчитал, что бригада и так достаточно натерпелась, чтобы еще и принимать чужаков.

- Передайте ему нашу признательность, - сказал Свинерд.

- И должен дать вам совет, джентльмены, - добавил адъютант. - Пусть ваши люди приготовят все свои пайки и будут готовы вступить ранним утром, - он улыбнулся и пошел обратно в дом.

- Боже мой, - выдохнул Свинерд, - бригада.

Полковник, казалось, был скорее готов разрыдаться, чем ликовать. Несколько секунд он молчал, и Старбак решил, что он молится, потом Свинерд направился туда, где они привязали своих лошадей.

- Я не был с вами честен, - сказал он, отвязывая лошадь. - Я знал, что Хочкисс выспрашивает меня относительно назначения нового командующего Легионом, но не осмелился внушить вам надежды. И себе тоже, признаюсь.

Старбак неуклюже взгромоздился на взятую взаймы лошадь.

- Медликотт не обрадуется.

- Цель этой войны, - язвительно произнес полковник, - исправить ошибочные политические представления Абрахама Линкольна, а не осчастливить капитана Медликотта, - он подождал, пока Старбак усядется. - Я уж подумал, что вы собираетесь расстроить Джексона.

Страбак ухмыльнулся.

- Старина Джек вряд ли одобрил бы ловеласа, так ведь?

Свинерд поднял глаза к небу. Последние облака рассеялись, и над их головами во всём великолепии сияли звезды.

- Полагаю, не стоит передавать сплетни, - сказал полковник, - но поговаривают, что когда-то Старина Джек был весьма любвеобилен. Давно. Возможно, что всё неправда, но кто знает? Может, он познал грех перед тем как возненавидеть его. Может, лучшие христиане получаются из худших грешников?

- Так мне можно не терять надежды? - поддразнил его Старбак.

- Только если вы будете выигрывать сражения, Старбак, если будете побеждать, - полковник посмотрел на юношу. - Легион - это непростая работа, Старбак.

- Непростая, сэр, но я для нее гожусь лучше остальных, - улыбнулся Старбак полковнику. - Я самонадеянный сукин сын, но клянусь Богом, драться я умею.

И теперь с ним будет драться целый полк, и он не мог дождаться, когда же они вступят в сражение.

Генерал Томас Джексон выкинул из головы разговор со Свинердом и Старбаком в ту же секунду, когда они покинули комнату, сконцентрировавшись на картах, старательно разложенных для него майором Хочкиссом. Эти нарисованные от руки карты занимали весь стол, по краям которого стояли канделябры, и показывали местность к северу от Раппаханнок, где предстояло испробовать дерзкую и смелую идею Роберта Ли. Идея нравилась Джексону своей наглостью и потому что предоставляла огромные возможности.

Но также и огромный риск.

Враг окапывался на крутом северном берегу Раппаханнок, предлагая мятежникам расстаться с жизнями в тщетной атаке через глубокую реку. Без сомнений, враг планировал остаться за рекой, пока к нему не присоединится еще больше подразделений Макклелана и, наконец, их число не станет подавляющим, вселяя уверенность, что они сметут потрепанную армию южан с лица земли.

Так что Ли в ответ предлагал нарушить одно из фундаментальных правил войны. Он планировал разделить свою и без того оказавшуюся в меньшинстве армию на две еще меньшие, каждая из которых станет чрезвычайно уязвимой при атаке врага. Это уязвимость будет очень рискованной, но на другой чаше весов была вероятность того, что Джон Поуп не станет атаковать, а вместо этого просто засядет на крутом берегу в ожидании подкреплений от армии Макклелана.

Ли планировал отвлечь внимание Поупа угрожающими передвижениями на южном берегу Раппаханнок, а пока Поуп будет наблюдать за этим обходным маневром, Томас Джексон направится с небольшой армией на запад. Джексон пойдет лишь с двадцатью четырьмя тысячами человек на запад, а потом повернет на север и, с Божьей помощью, на восток, пока не сделает крюк и не окажется глубоко в тылу противника, и позади рядов Поупа маленькая армия мятежников будет резать, давить, сжигать и разрушать, пока Поуп не вынужден будет повернуться, чтобы с ней сразиться.

Тогда этой маленькой армии, такой уязвимой, придется сражаться как дьяволам, чтобы дать Ли время прийти на помощь, но мятежники таким образом сами выберут поле битвы, а не вынуждены будут идти в атаку через несущую смерть реку. Маленькая армия Джексона станет наковальней, а большая армия Ли - молотом, и с Божьей помощью армия Поупа окажется зажатой между ними.

Но если молот и наковальня не смогут сомкнуться, то в учебниках истории напишут, что Ли и Джексон уничтожили свою страну, нарушив самые главные правила ведения войн. Просто по глупости.

Но эта глупость сейчас осталась единственным оружием мятежников. И могла бы сработать.

Так что завтра на заре Болван Джексон выступит в поход.

Глава девятая

И они выступили. Они шли так, как никогда в своей жизни, и как надеялись, никогда больше не придется.

Они шли так, как никогда раньше не передвигались никакие войска, шли в жаркий, как преисподняя, и сухой, как кости в аду, день по поднимаемой идущими впереди людьми и лошадьми пыли, которая обволакивала языки, толстым слоем покрывала глотки и залепляла глаза.