Боевое Знамя (ЛП)

- Назад! - крикнула Присцилла детям, - и в ее голосе было столько гнева и страха, что даже самые непослушные ученики подчинились.

Потому что в Фалконер вошли янки. Адам знал, что было не слишком разумно вести людей прямо в центр его родного города, но как только ему в голову пришла эта мысль, он уже не мог от нее отделаться. Он хотел продемонстрировать свою верность Северу перед лицом отцовских соседей, и именно болезненность этого предательского акта делала его таким вдохновляющим. Внезапно он почувствовал, что освободился и от отца, и от его денег, и это свобода заставила его отбросить всякую осторожность и привести своих кавалеристов в синих мундирах в самое сердце родного города.

- Сержант Хакстейбл! - крикнул Адам, увидев, как Присцилла Бёрд отпрянула от открытого окна школы.

- Сэр? - отозвался Хакстейбл.

- Разверните флаг, Хакстейбл. Нам нечего стесняться!

- Да, сэр, - ухмыльнулся Хакстейбл и приказал капралу Кемпу вытащить звездно-полосатый флаг из чехла. Кемп развернул полотнище и высоко поднял его на похожем на пику древке. Последний ученик у окна собрался было выкрикнуть приветствие, но внезапно замолчал, увидев развевающийся под ярким виргинским солнцем старый флаг. Адам, взглянув на знамя, ощутил знакомый комок в горле.

Для Адама проехать по Фалконеру под надлежащим флагом было незабываемым мгновением. Он гордо скакал в своем чуждом мундире, наслаждаясь изумлением на лицах горожан.

- Доброе утро, миссис Кобб! - радостно воскликнул он. - Как поживает ваш муж? Вы наверняка надеетесь на дождь для ваших овощей.

Он помахал рукой стоящей на крыльце банка бабушке Мэллори, потом поприветствовал кузнеца Мэттью Танни, стоявшего вместе с группой других выпивох, высыпавших из таверны Грили, чтобы понаблюдать за странной процессией всадников.

- Убери руки с ружья, Саузерли! - предупредил Адам пожилого человека, на чьем лице отразилась ярость.Солдаты Адама тем временем сняли с плеч винтовки Кольта.

- Предатель! - выкрикнул Саузерли, но держал руки на виду, пока покрытые пылью всадники с суровыми лицами проезжали мимо. Как заметили некоторые горожане, их лошади были паршивыми и нуждались в уходе.

- Постыдились бы, Фалконер, а ездит на такой кляче, - заметил Мэттью Танни.

Адам провел кляч мимо бакалейной лавки Спарроу, епископальной и баптистской церквей, здания суда и городской конюшни. Спящие собаки проснулись и выскочили на дорогу, пока мимо цокали копытами лошади. Адам задержался у конюшни, чтобы прикоснуться к шляпе в приветствии в сторону изможденной худой женщины.

- Я так сожалею о Джозефе, миссис Мэй, - сказал он, - искренне сожалею.

Миссис Мэй просто уставилась на него в явном шоке. Некоторые горожане последовали за всадниками, но как только Адам миновал мельницу Медликотта, находившуюся на восточной окраине Фалконера, он поторопил отряд, оставив любопытных позади.

- Они пошлют за помощью, - предупредил Адама сержант Хакстейбл.

- Ближе Росскилла ее не найти, - заверил сержанта Адам, - а мы закончим до того, как кто-нибудь сумеет съездить туда и обратно. И никто в Росскилле не услышит этот шум! - добавил он, когда кто-то в городе стал дергать за веревку колокола на здании суда. Колокол по-прежнему возвещал тревогу, когда Адам повернул свой отряд в сторону белых ворот, открывавшихся в окаймленную вековыми дубами аллею.

За дубами находился заливной луг, где по брюхо в прохладной воде стояли коровы, а в конце аллеи возвышался широкий уютный дом, увитый плющом, защищавшим доски от ветра и взбиравшимся на крутую остроконечную крышу.

Часовую башню над входом в конюшню венчал флюгер в форме мчащейся лошади. Единственным признаком войны были две бронзовые шестифутовые пушки, стоящие по бокам главного входа. Обе были куплены Вашингтоном Фалконером в начале войны в ожидании того, что Легиону понадобится собственная артиллерия, но в спешке, сопутствующей отправке на первое сражение, орудия бросили, и Фалконер решил, что проще использовать их в качестве украшения сада.

Адам указал Хакстейблу на конюшню.

- Скорее всего, там вы найдете полдюжины приличных лошадей, - объяснил он, а остальные пасутся на нижним полях. Я вас туда отведу, когда закончу дела в доме.

Хакстейбл помедлил, прежде чем уйти.

Приятное местечко, - сказал он, рассматривая дом.

- Дом, милый дом, - усмехнулся Адам.

Они находились в Семи Источниках, семейном поместье, где Вашингтон Фалконер держал конюшни, славившиеся лучшими лошадьми во всей Виргинии. Именно там Адам намеревался сменить лошадей для своих кавалеристов, и не просто сменить, а выбрать из лучших арабских скакунов, усиленных более выносливой американской породой, в результате чего получались быстрые, послушные и выносливые лошади, которые могли выдерживать долгие холодные зимы в невысоких холмах и лесистых долинах Виргинии, а также пуститься в стремительный галоп на финишной прямой в изматывающем стипль-чезе.

Адам рискнул заехать так глубоко на юг, чтобы снабдить своих людей лучшими лошадьми в Америке, лошадьми, которые были быстрей и выносливей лучшей и прославленной кавалерии Юга. И действительно, ведь эти лошади принадлежали кавалерии южан, потому что правительство в Ричмонде приказало реквизировать для нужд армии всех ездовых лошадей, но Адам знал, что его отец решил проигнорировать эти распоряжения. Лошади Фалконера, по мнению отца Адама, были слишком хороши, чтобы растрачивать их на войну, и конюшни продолжали существовать.

Адам вошел в дом. Он не знал, захочет ли его видеть мать, но намеревался в любом случае выразить ей свое почтение, хотя войдя в прихожую, украшенную четырьмя портретами - Вашингтона, Джефферсона, Мэдисона и Вашингтона Фалконера - он столкнулся с Нельсоном, личным слугой отца. Адам удивленно застыл.

- Отец здесь? - спросил он не без дрожи, потому что хотя и чувствовал, что крадя пару десятков лошадей из Семи Источников совершает прекрасный и дерзкий поступок, не особо жаждал встретиться во время этих действий с отцом.

Нельсон покачал головой, а потом приложил палец к губам и бросил взгляд наверх, словно предупреждая Адама об опасности. Затем Нельсон пригласил Адама следовать по коридору, ведущему в кабинет Вашингтона Фалконера. Адам последовал за чернокожим.

- Мистресс послала Джона в Роквилл, мистер Адам, - произнес Нельсон, когда удостоверился, что никто из домашней прислуги его не подслушает. - Молодой мастер Финни прибежал сюда из города и рассказал, что вы приехали с солдатами, так что мистресс послала молодого мастера Финни за помощью.

Адам улыбнулся.

- Значит, никто сюда не приедет еще по меньшей мере часа полтора.

- Возможно, - согласился Нельсон, - но мистресс говорит, что вас нужно здесь задержать. Говорит, что вы умом тронулись, мистер Адам. Говорит, что вас нужно запереть, пока доктор не осмотрит.

Они дошли до кабинета, и Нельсон закрыл дверь, чтобы они могли остаться наедине.

- Говорят, вы начисто помешались, мистер Адам, - сказал слуга.

- Они так и будут говорить, - печально признал Адам. Он знал, что его родители не могут вынести, что он предал Виргинию, и никогда не примут убеждение Адама, что спасение Виргинии лежит в воссоединении с Союзом. Он выглянул из окна и заметил, как несколько мальчишек-конюхов в панике разбегаются от сержанта Хакстейбла. - А ты что здесь делаешь, Нельсон? - спросил он слугу.

- Генерал послал меня кое-что привезти, - уклончиво ответил Нельсон. Он был преданным слугой, гораздо старше своего хозяина, и командовал тремя более молодыми чернокожими, служившими генералу камердинерами и личными поварами. Нельсон, как и все слуги Вашингтона Фалконера, был свободным человеком, хотя свобода, по опыту Адама, редко вытаскивала негра из бедности или лишала его нужды выказывать раболепное почтение перед любыми белыми, и Адам подозревал, что внешне подобострастный Нельсон внутри был полон тайного негодования, как и большинство рабов. Вашингтон Фалконер, с другой стороны, слепо доверял Нельсону и снабдил его пропуском, позволяющим свободно путешествовать по всей принадлежащей Конфедерации Виргинии.