Страница 47 из 56
Весело трещали костры. Люди сушили одежду, чистились, грели кипяток. Все повеселели.
– Ну, как управились? – спросил Огнев, подымаясь.
– Починили. Навалили фашиннику, насыпали песку. Да ты пей, Илья Миколаевич, – говорил Башилов, подавая Огневу кружку, – грейся!
Зыбин проснулся сам. Он моргал красными, невыспавшимися глазами и, потягиваясь и зевая, говорил:
– До чего сладко спать на брюхе, спиной прикрывшись!
В это время с пригорка проехал окруженный офицерами генерал Суворов.
– Уже встал, – кивнул на него Огнев.
– Какое там встал. Он и не ложился, сердешный. Так с нами цельную ночку и коротал. И с коня не слезал, все смотрел за работой да указывал! – отвечал Башилов.
III
Пока вестовой и Прошка разбивали для Суворова палатку, он отослал принцу Кобургскому письмо:
«Я пришел и, чтобы показать это туркам, думаю атаковать их через несколько часов».
Наконец-таки, перейдя через реку Серет, русские к полудню 10 сентября 1783 года дошли до австрийцев.
Когда австрийские ведеты увидали казаков, они были вне себя от радости.
– Русские идут! Генерал-вперед пришел! Мы спасены! – понеслось по лагерю.
Как и при Фокшанах, русские примкнули к левому флангу австрийцев.
Австрийский лагерь стоял на реке Милька.
– Гляди, опять река. Сколько их тут, прости Господи! – удивлялись солдаты.
– А летом, поди, ручейка не сыщешь!
– Турки, сказывают, уже два дня налетают…
– Пугают.
– Вот мы их ужо попугаем!
Третий день русские войска не отдыхали по-настоящему. Став на место, солдаты быстро разбили палатки, и каждый занялся своим делом. Кто в прошлую ночь был наряжен на работу и не спал, поскорее завалился спать. Любители покушать, стосковавшиеся по свежей кашице, развели костры. А большинство сушило и чистило забрызганные грязью, измятые кафтаны и шаровары и приводило в порядок амуницию и оружие. Кавалеристы чистили лошадей, кое-кто уже точил саблю.
Отослав записку принцу, Суворов, прихрамывая, пошел в палатку. Казаки постарались для своего генерала – притащили в палатку добрый воз сена.
Суворов сбросил сапоги, снял каску и кафтан и с удовольствием растянулся на свежем сене. Так хорошо было бы сейчас заснуть: ведь он не спал уже три ночи подряд, но еще надо было договориться с принцем, осмотреть турецкое расположение и составить диспозицию к завтрашнему бою.
Суворов решил завтра же ударить на турок, чтобы ошеломить их. Он шел три ночи и два дня. Шел большею частью проселочными дорогами – чтобы турки не узнали о его продвижении.
Суворов ждал принца. Он разложил на сене карту и старался представить себе, какую позицию выбрал великий визирь.
Долго ждать принца не пришлось. Вдали послышались крики «ура». Суворов сунул руки в рукава кафтана и стал натягивать на больную ногу еще недостаточно просохший сапог.
Суворов успел одеться и выйти навстречу принцу, который, подъехав к палатке, легко спрыгнул со своего кровного серого жеребца.
– Ваше высокопревосходительство, как я рад! – кинулся он к Суворову.
Суворов с удовольствием обнял его и поцеловал в обе щеки:
– Здравствуйте, ваше высочество! Вот мы и снова вместе.
– Простите, что произошло недоразумение с этим мостом. Я не думал, что вы пойдете по столь скверной дороге.
– Некогда выбирать. Скверная, да верная. Самая короткая, – сказал Суворов, откидывая полотнище палатки и пропуская принца вперед.
Кобургский шагнул в пустую палатку. Он уже достаточно знал генерала Сувара и не удивлялся его спартанскому образу жизни.
Приминая сено, они расположились возле карты.
– Ваше высочество уверены, что визирь здесь со всем войском? – спросил Суворов.
– Так говорят лазутчики. Да и по кострам ночью видно.
– Нужно, не теряя времени, ударить. Визирь ждет подкреплений.
– Какие же еще подкрепления? – пожал плечами Кобургский. – Ведь у него и так больше ста тысяч человек!
– Тем лучше – сразу отделаемся от всех! – уверенно заявил Суворов.
– Но, мой друг… – запнулся принц. От волнения он даже встал.
– Чем больше турок, тем больше у них беспорядка! – выпалил Суворов.
– Но ведь их вчетверо больше! – подчеркнул Кобургский.
– А хоть бы и вдесятеро! Все же их не столько, чтобы затмить нам солнце! – твердо сказал Суворов, глядя снизу вверх на высокого собеседника.
– Я проезжал по лагерю, видел: русские войска изнурены походом. Вы так быстро шли – в дождь, в бурю, без ночлегов. Солдатам нужен отдых!
Суворов мельком взглянул на принца: умный, хороший человек, да опять, кажется, струсил. Опять заговорила линейная тактика: как же тут идти на басурман, если по всем ее правилам нужно отступать!
«Ретирада на уме. Придется снова ошеломить его», – подумал Суворов.
– Ежели ваше высочество не согласны атаковать визиря, я атакую один! – решительно сказал Суворов и, прихрамывая, пошел к выходу. – Эй, братец, коня! – высунувшись из палатки, крикнул он вестовому.
Суворов надел каску, положил в карман карту и обернулся к принцу.
Кобургский стоял, в раздумье перекусывая зубами травинку.
– Простите, ваше высочество, но я должен ехать. Хочу сам посмотреть турецкое расположение, – объяснил свой отъезд Суворов и вышел из палатки.
Принц пошел вслед за ним.
Суворов легко вскочил на коня и поехал.
Адъютант хотел было нарядить эскадрон для охраны генерала, но Суворов недовольно замахал рукой:
– Не надо, помилуй Бог! Пусть урядник и двое казаков!
Принц медленно шел к своему долговязому адъютанту, стоявшему в сторонке, и думал о генерале Сувара:
«Удивительный человек! Великий полководец! Он и с семью своими тысячами разобьет сто тысяч визиря. Что же мне делать?»
IV
Суворов осторожно подъехал с казаками к самой Рымне. Лагерь союзников остался далеко позади. Тут уже из-за каждого куста мог выскочить янычар.
Прислушались, осмотрели ближайшие кусты, – вблизи, на этом берегу, никого не было.
Суворов спешился в кустах и пошел с урядником и казаком к дубкам, росшим на самой круче. Внизу, под обрывом, пенилась грязно-желтая после вчерашних дождей Рымна.
– Подсобите, казачки! – сказал Суворов, подпрыгивая и хватаясь за сук.
Урядник один легко приподнял генерала. Суворов ухватился за сук повыше, на нижний стал ногами и быстро полез вверх по дереву.
– Шестьдесят годов, а так легко лезет! – удивлялся казачий урядник, глядевший, как генерал взбирается все выше и выше.
– Не свалился бы старик – подошвы-то сырые, ствол тоже скользкий, – забеспокоился казак.
– Не свалится! Он, брат, не таковский! – ответил урядник.
Суворов влез насколько можно было повыше, поудобнее устроился, обломал мешавшие ветки и смотрел в трубу на турецкое расположение.
Турки стояли между реками Рымна и Рымник, которые блестели вдали. Все пространство между ними было занято турецкой армией. Белели сотни наметов, палаток, шатров. На просторных лугах и полях паслись табуны лошадей, верблюдов, буйволов, ослов. Как на громадной ярмарке, толпились телеги, повозки, каруцы, арбы. Тысячи костров горели всюду.
Суворов насчитал три лагеря. Первый лежал почти у его ног – на противоположном берегу Рымника, у деревни Тыргокукули. У деревенской околицы выглядывали из-за высокого бурьяна жерла турецких пушек.
Суворов прикинул на глаз: в одном этом лагере было значительно больше войск, чем у него.
Второй лагерь располагался на пригорке соседней деревни.
«Это Бохча», – вспомнил ее название Суворов.
Здесь паслось больше скота, чем у Тыргокукули, и гораздо больше было пушек, – Суворов насчитал их до сорока.
«Ну да ничего, мои богатыри возьмут и эти!» – думал он.
Левее Бохчи виднелся Крынгумейлорский лес. Он кишел людьми и лошадьми. А за ним – опять бесконечные обозы.
Где-то там, у Рымника, как доносили лазутчики, был третий, самый большой лагерь визиря.