Страница 3 из 56
А в Златой Праге тем временем бойцы и командиры праздновали Победу. Один Верховный главнокомандующий не терял бдительности. Директива Ставки № 11084: «10 мая 1945 г. 23 ч. 00… Войскам 2-го Украинского фронта продолжать энергичное продвижение на запад до соприкосновения с союзниками».
Утром 11 мая 2-й гвардейский механизированный корпус генерал-лейтенанта Карпа Свиридова из состава 6-й гвардейской танковой армии получил задачу выдвинуться в город Пршибрам, где-то на 60 км от Праги в юго-западном направлении, чтобы там вступить в бой после Победы{6}.
Как известно 9 июня 45-го были учреждены не только медали за освобождение городов, но и за их взятие{7}. То есть одни города Советская армия брала, а другие освобождала. В этом плане любопытно рассуждение К. Смирнова в статье «Почему Советская армия Будапешт взяла, а Варшаву освободила?»: «Не так давно я разглядывал альбом с советскими орденами и медалями…
…И обратил внимание на одно странное обстоятельство: судя по названию медалей, Берлин, Вену, Будапешт, Кенигсберг наши войска взяли, а Прагу, Белград и Варшаву — освободили. Совершенно естественно, что у меня возник вопрос: «А чем собственно «взятие Вены», например, отличается от «освобождения Праги»?
Самое, казалось бы, простое, лежащее на поверхности, а значит, и первое приходящее на ум объяснение таково — вражеские города, то есть города, находящиеся непосредственно на территории Третьего рейха, брали, а вот города, которые были оккупированы германцами, — освобождали. Однако при более детальном рассмотрении это оказалось не так. Вот, например, Вену мы взяли. Казалось бы, все верно, ведь она входила в состав непосредственно рейха, да и Австрия стала его частью практически добровольно. Но если так рассуждать, то и Прагу мы должны были брать, ведь она тоже была присоединена мирно и входила в состав самого рейха. Однако ее мы почему-то освободили!
Но ведь какая-то логика в рассуждениях советского руководства в процессе учреждения медалей (а учреждены они были в один день — 9 июня 1945 г.) безусловно была. В чем же оно видело разницу между освобождением и взятием? Чтобы понять это, надо внимательно изучить операции советских войск по занятию крупных европейских городов и политические обстоятельства, сопровождавшие их. Вот тогда-то все становится на свои места.
Оказывается, что все города, ВЗЯТЫЕ нашими войсками, были захвачены исключительно регулярными частями Красной Армии и ее союзников в результате крупных военных операций при упорном сопротивлении противника, и совершенно неважно, находились ли они непосредственно на территории рейха или же на территории стран, оккупированных Германией. ОСВОБОЖДАЛИ же мы города тогда, когда в этом в той или иной форме принимало участие местное антифашистское подполье или повстанческие отряды. Но самое главное, все ОСВОБОЖДЕНИЯ имели не только военное, но и серьезное политическое значение. Они, если уж говорить точно, были важны для послевоенного мироустройства.
В традиционной советской историографии все ВЗЯТИЯ подробно и в целом правдиво описаны. Они отражены во многих художественных произведениях — книгах, спектаклях, художественных и документальных фильмах. ОСВОБОЖДЕНИЯ же окутаны флером таинственности, о них авторы советских исторических трудов писали скупо и туманно, ограничиваясь, например, фразами типа: «9-го мая 1945 г. в 4.00 утра части 10-го гвардейского танкового корпуса вошли в город Прагу и освободили ее»{8}.
И все же остановимся на том, что Берлин Красная Армия действительно взяла немалой кровью. Взяла с тяжелейшими, кровопролитными боями, прежде всего в самом городе. Все это известно. А Прагу она освободила, но не взяла. И разница между значениями этих слов, безусловно, существенная. Поэтому при учреждении соответствующих медалей, руководство СССР учло эти факты…
После выхода из Праги 1-й дивизии РОА бои в городе разгорелись с новой силой. И только благодаря броску Красной Армии Прага и восставшие пражане были спасены… Освобождены… Как это было? Об этом мы и поговорим дальше.
Глава 2.
НАЧАЛО БОРЬБЫ ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ
(Словацкое национальное восстание)
Сегодня уже кто-то действительно подзабыл, а кто-то просто не хочет вспоминать, что борьба за освобождение Чехословакии началась еще в сентябре 1944 г.
Безусловно, для защитников власовщины генерал С.М. Штеменко не авторитет, но что делать, ведь именно он как начальник Оперативного управления Генерального штаба Красной Армии оказался в эпицентре не только тех событий, но и всего того, что предшествовало им.
В самом начале 1944-го заместитель начальника Генерального штаба А.И. Антонов вызвал к себе Штеменко. Было это совершенно буднично, и Сергей Матвеевич, прихватив с собой папку с материалами для доклада, отправился к шефу.
Генерал Антонов многословием не отличался и начал сразу же с главного:
— Чехословацкое правительство Бенеша сообщило о возможности вооруженного сопротивления немцам в Словакии. Нужна помощь, и ее у нас просят.
«Обращение за помощью, — свидетельствует Штеменко, — было делом естественным: чехословацкое правительство являлось союзником СССР, в Москве работала чехословацкая военная миссия во главе с генералом Пикой. Вместе с тем данная просьба свидетельствовала о некоем существенно новом явлении; правительство Бенеша[1], пожалуй, впервые заговорило о возможности вооруженного сопротивления немецко-фашистскому диктату в Словакии. До того подобной мысли мы не встречали ни в переговорах с чехословацкими должностными лицами из Лондона, ни в переписке с московской миссией Пики, который не раз обращался по разным вопросам в Генштаб. Ранее у всех представителей правительства Бенеша неизменно наблюдалось скрытное стремление не дать широко проявиться чехословацкому антифашистскому движению. Бенеш и члены его правительства были людьми дальновидными и опытными, они отлично понимали, какую классовую опасность для буржуазной республики таила в себе активизация сил народа. Чтобы не дать массам политически организоваться, сплотиться в борьбе с оккупантами, буржуазные политики старались решить задачи освобождения страны без всеобщего вооруженного выступления масс. На кого же в таком случае они надеялись?»{9}
— Основой вооруженного сопротивления в Словакии, — продолжал Антонов, — правительство Бенеша считает словацкую армию и не собирается, вероятно, поднимать против гитлеровцев народные массы. Оно, по-видимому, боится, что народ с оружием в руках сам добьется освобождения. В этом случае буржуазным министрам грозит потеря ведущего политического положения и незавидная перспектива остаться в обозе освободительной борьбы на родине. Ну, а с высшими офицера-ми словацкой армии сторонники Бенеша рассчитывали без особого труда договориться…
В Генштабе прекрасно знали, что «…войска Словакии имели недоукомплектованные личным составом дивизии, к тому же плохо вооруженные. Успешно противостоять гитлеровским войскам они явно не могли. Вот почему чехословацкое правительство и обратилось к СССР с просьбой помочь вооружением и войсками»{10}.
— Бенеш просит, — особо подчеркнул заместитель начальника Генштаба, — доставить в Словакию к началу восстания 50 тыс. комплектов стрелкового оружия, формируемую в СССР парашютно-десантную чехословацкую бригаду и, кроме того, две советские стрелковые дивизии.
У правительства Бенеша был свой особый план действий в Словакии: «после выступления словацких дивизий против гитлеровцев этот план предусматривал оборону от немцев горных перевалов на севере, где граница государства пролегала по Татрам и где чехословацкое командование надеялось в основном на труднодоступность местности. Западную часть страны предполагали оборонять, опираясь тоже на выгодные природные рубежи: реку Морава, горы и высоты по берегам рек Ваг и Грон. Что же касается границы с Венгрией, где местность была доступна для вторжения вражеских войск на всем своем протяжении, то тут чешские генералы из Лондона предполагали не пустить противника с помощью авиации американцев и англичан: бомбардировками с больших высот рассчитывали удержать противника от вторжения в Словакию»{11}.
1
Бенеш Э. (1884—1948) — чехословацкий государственный деятель. В 1915—1918 — генеральный секретарь Чехословацкого национального совета. С 1918 по 1935 — министр иностранных дел. С 1935 по 1938 — президент Чехословакии. С 1938 проживал в США, профессор Чикагского университета. В 1939 — создал Чехословацкий национальный комитет, а на его основе в 1940 в Лондоне — чехословацкое правительство и государственный совет. Вновь стал президентом республики. После освобождения Чехословакии — президент республики (1946). В 1948 под давлением вышел в отставку.