Страница 6 из 10
– Не к себе. Это было бы опрометчиво: я стану первым подозреваемым, я ведь тебя навещал.
– Я думала, ты делал это под вымышленным именем.
– Под вымышленным, только в комнате посещений тоже камеры, меня быстро вычислят.
Агата вздохнула.
– Я не виноват, что времена изменились, Ханна.
– Виноват. Мы все отчасти виноваты, раз потерпели поражение. И вообще, называй меня Агатой, Ханны больше нет, во всяком случае, в этом мире.
– Мы все постарели. Ты это предрекала. У меня под Вэлли-Фордж загородный домик, мы скоро туда приедем.
Дорога вела через мелкий лесок. Они проехали несколько миль, свернули на проселок в густом лесу и наконец добрались до тупика. Макс вылез первым, обошел свой «Шеви», открыл дверцу Агаты и помог ей выйти. Потом зажег фонарь и взял ее под руку.
– Отсюда уже недалеко, каких-нибудь тридцать метров. Тебе здесь будет хорошо. Отдохнешь несколько дней, наберешься сил, а там видно будет.
В луче фонаря возник бревенчатый фасад. Макс достал ключи, отпер дверь и пригласил Агату войти. От щелчка выключателя загорелась свисавшая на цепи люстра. Потолок в комнате был невероятно высоким. Монументальный камин, толстый ковер, кожаные честерфилдские кресла справа и слева от камина. Напротив камина стоял обеденный стол из темноствольной канадской березы в окружении восьми стульев из той же древесины. Здесь же был письменный стол из красного дерева с кожаным креслом под пледом. Вдоль стены тянулась лестница на галерею второго этажа.
– Жилые комнаты наверху, – сказал Макс по пути в кухню.
Агата побрела за ним.
– А у тебя здесь красота! – похвалила она.
– Да, неплохо, – согласился Макс, наливая ей бокал вина.
– Богато, я бы сказала. Представляю, во сколько тебе все это обошлось!
– Купил-то я домик за бесценок, а вот ремонт влетел в копеечку.
– Значит, пока я томилась в застенке, ты зашибал деньгу?
– Мне повезло. Ты хотела, чтобы я ночевал под мостом?
– Ничего я не хотела, Макс. Рада, что ты выскользнул из невода. Спасибо за вино, я выпью его позже, первым делом мне хотелось бы немного освежиться.
– Ванная на втором этаже. – Макс указал на одну из двух дверей, видневшихся за ограждением галереи.
Поднимаясь по лестнице, Агата рассматривала фотографии на стенах. На одной из них был запечатлен Макс щека к щеке с молодой женщиной. Перед этой фотографией она задержалась.
– Сколько лет твоей дочери? – спросила Агата шедшего за ней следом Макса.
– Тридцать, – процедил он сквозь зубы. – Левая дверь – спальня, правая – ванная.
– Спальня всего одна?
– Очень удобная кровать, спать будешь без задних ног.
– А ты вернешься к дочери?
– Ты голодна? – ответил Макс вопросом на вопрос, вскидывая голову.
– Подыхаю с голоду! – С этими словами Агата скрылась в ванной.
Она так давно не видела ванны, что приблизилась к ней с трепетом антиквара, наткнувшегося на бесценную реликвию. Сначала она села на край ванны, заткнула сток и, прежде чем пустить струю изумительно чистой воды, любовно погладила кран.
Найдя на полочке в нише графин с солью для ванны, она сняла с него крышечку, понюхала содержимое и почти все высыпала в воду. Персиковый аромат растрогал ее до слез.
В первые двадцать лет неволи ей приходилось многим жертвовать, чтобы добиться собственного куска мыла, не говоря о сражениях, в которые приходилось вступать, чтобы его отстоять у воровок. Взглянув на свое отражение в воде, она поболтала в воде рукой, чтобы лишний раз себя не видеть.
Раздевшись, она все-таки не могла не взглянуть на себя в зеркало. Кожа, грудь, бедра сохранили упругость, в волосах не было заметно седины. Она повернулась, изучая ягодицы, и испытала чувство гордости: все же она сумела сохранить себя за все эти годы. Она улыбнулась при мысли, что еще способна соблазнять мужчин.
Вода была слишком горячей, но она смело погрузилась в нее по шею. Она давно забыла это ощущение – вода, выталкивающая восхитительно легкое тело; она дала себе слово, что теперь не будет лениться и будет принимать ванну всякий раз, когда возникнет желание. Она заплатила долг, отдала больше, чем следовало. Теперь никто ничего не посмеет ей запретить, никакие правила не принудят ее делать что-либо помимо воли.
Внутренний голос воззвал к рассудку: она так рисковала, так долго ждала не ради того, чтобы нежиться в ванне, а ради обещания, которое она выполнит, чего бы это ей ни стоило.
Прогнав оцепенение, она вышла из ванны, растерлась полотенцем с ног до головы и завернулась в потрясающе мягкий купальный халат.
Теперь пригладить волосы, наложить на щеки немного румян из коробочки на раковине, спустить из ванны воду. Сделав все это, она спустилась в гостиную, где уже упоительно пахло едой. Макс, накрыв стол скатертью, водрузил на него тарелку с оладьями, сдобренными кленовым сиропом. Он отодвинул стул, усадил Агату, сел напротив и стал сверлить ее взглядом.
– Над тобой возраст не властен, – проговорил он, беря ее руку.
Агата вонзила вилку в стопку оладий.
– Если хочешь, чтобы мы легли вместе, я не против, только избавь меня от своих дурацких комплиментов. В былые времена ты не ходил вокруг да около.
– Тогда мы свободнее распоряжались своими телами, чем теперь.
– А что, в смысле постели тоже произошли перемены?
– А как же! – Макс вздохнул. – Снова правит пуританство, а тут еще СПИД. От него умерли Джереми, Селия, Фрэнсис и Берни, и это я еще не всех вспомнил.
– Но хоть кто-то выжил? – осведомилась Агата.
– Ты, я, Люси, Брайан, Рауль, Вера, Квинт, Данкинс – уж не знаю, помнишь ли ты его, – Дэвид, Билл, с десяток других.
– Кем все они стали?
– Университетскими преподавателями, писателями, журналистами. Большинство – примерные буржуа.
– Как ты?
– Мне чуждо притворство.
– Что толку притворяться, с такими-то хоромами?
– Дэвид по-прежнему за решеткой, Квинт разводит в Аризоне лошадей.
– Квинт разводит лошадок? Я балдею!
– Он среди нас самый успешный, разбогател, как Крез. Его хозяйство занимает сотни гектаров.
– Расскажи мне о Дэвиде.
– Ему никогда не выйти, ему влепили семьдесят пять лет… Тебе-то зачем понадобилось бежать, ты ведь уже отмотала почти весь свой срок?
– Еще шестьдесят месяцев за решеткой – это немало, поверь. Я больше не могла, и потом, я же тебе говорила, я должна кое-что сделать, пока не поздно.
– Никак нельзя было с этим подождать еще пяток лет?
Агата собрала пальцем остатки сиропа с тарелки и облизала палец.
– Ты раздобыл то, о чем я просила?
– Да, только это не здесь, я слишком торопился тебя забрать. У тебя был такой загробный голос! Привезу завтра, вернее, уже сегодня, вместе с провиантом. На первое время у тебя есть чем подкрепиться: яйца, хлеб, в холодильнике молоко. Не пользуйся телефоном, мне не звонить ни в коем случае, этого требует осторожность. Не беспокойся, я вернусь еще до того, как ты проснешься.
Макс встал и, прежде чем уйти, поцеловал Агату в губы.
Как только он вышел, она быстро обшарила комнату, обыскала все ящики, не представляя, чего ищет. Пора ей избавиться от этой своей мании!
Она вышла на крыльцо. Небо уже окрасилось цветом зари. Ее исчезновение скоро обнаружат, если уже не обнаружили. Она поежилась, вернулась в дом и поднялась наверх, спать.
Спала она крепко, как Макс и обещал. Проснувшись, потянулась, встала с кровати и спустилась в купальном халате вниз.
Сквозь жалюзи в гостиную просачивался свет. Агата огляделась. Ни одна из фотографий на стене, ни один предмет на письменном столе, ни одна безделушка на буфете – ничто здесь не свидетельствовало о прошлом ее и ее друзей. Она пожала плечами и отправилась в кухню.
Там она взяла из холодильника нарезанный хлеб и джем, потом стала открывать ящики в поисках кофе. Кофе хранился в банке, в алюминиевых капсулах. Она покрутила банку, подцепила ногтем крышечку, кое-как вскрыла капсулу.