Полигон безумной смерти

Наконец я принял решение.

Вика и Гниль пристально смотрят на меня в ожидании ответа.

– Я согласен, – безо всякой бравады говорю я.

– Витя, – нежно взяла меня за руку Вика, – ты ведь понимаешь?..

– Я все понимаю, – легким поцелуем закрываю путь уже приготовленному потоку возражений.

– Ты не обязан этого делать, – шелестит листвой Гниль.

– Я никому ничего не обязан! – с легким нажимом произношу я. – Я просто так хочу! Вот и все!

– Но ведь я могу свидетельствовать вместо тебя! – засияло радостью догадки лицо Вики. – Тем более безо всякого вреда для себя!

– Ну и сколько из того, что знаешь, ты видела собственными глазами? – срезает ее улыбку мой вопрос. – Большую часть информации ты получала с чужих слов. Ты можешь быть вместе со мной в качестве дополнения. Но без меня твои сведения, скорее всего будут маловесными.

– Он прав, – пробормотал слон.

– Как мы сможем дать показания? – интересуюсь я. – Нужно куда-то лететь или идти?

– Можно и лететь, можно и идти. Смотря по какому правилу ты движешься. Но к тому моменту, когда мы дойдем или долетим, Странники перестанут существовать. Мы не солдаты и не умеем воевать. Тот бой, который ты видел здесь – это не война это не более чем цирк. Ты даже не можешь представить, что такое настоящая война. Война, в которой гибнет даже информация…

– Так что же ты предлагаешь? – вопросительно смотрю на два пенька – глаза слона.

– Мне нужны ваши матрицы сознания, – отвернувшись, попросил он. – Я почти мгновенно доставлю их в Совет Большого Договора.

– Опять харакири придется себе делать? – С неприязнью вспоминаю суицид у куба компьютера на полигоне.

– Нет.

Хобот опускает к моим ногам два арбалета карателей.

Стараясь ни на кого не смотреть, заряжаю оружие. Поскрипывает пружинами натяжной механизм. Клацнув, стал в боевую готовность курок. Тоже повторяю и с вторым арбалетом.

– Все, – говорю, закончив работу. Готовые к употреблению арбалеты лежат у моих ног.

– Все, – эхом вторит мне Вика, с опаской поглядывая на оружие.

Ненавижу прощания и те слова, которые во время них говорятся. Лучше просто пожать руки сказать «пока» и быстро разойтись.

Наклоняюсь и поднимаю оба арбалета. Палец нажимает курок, разряжая один из них в ближайшее дерево. Стрела с красным оперение глубоко погружается в древесину. Отбрасываю в сторону разряженный арбалет, а второй быстрым жестом приставляю к груди.

– Нет! – тянутся ко мне руки Вики, пытаясь остановить.

– Гниль, поехали! – кричу, нажимая на курок.

– Йес, сер! – слышится уже издалека.

Глава 39.

Пологие волны с мягким шуршанием накатывают на песчаный берег и отступают обратно, чтобы вновь и вновь повторять свой танец. Лениво кружит чайка, чуть ли не касаясь верхушек волн кончиком крыла. Ее тоскливый крик дополняет аккомпанемент моря.

Раскаленный докрасна диск солнца неторопливо опускается в море. Эскорт из легких дымчатых тучек провожает его на покой.

Летний вечер.

Я сижу на песке почти у самой кромки воды, упираясь спиной в прогнивший баркас. В десятке метров от меня в море тянется старый, еще довоенной постройки, причал, обвешанный покрышками от грузовиков вместо кранцев.

Так ведь это мой пляж! Мой причал!

Еще совсем пацанами мы прибегали на этот причал поудить бычков или встретить полный рыбы баркас и заработать свой пакет хамсы за помощь при разгрузке. Буквально в нескольких минутах ходьбы мой старый дом.

Пляж как всегда пустует в связи с обилием острых камней в воде. Нужно быть слишком упертым, чтобы раня ноги, все таки лезть в воду, вместо того, чтобы пойти на соседний благоустроенный пляж.

На мне потертые джинсы и средневековая кольчуга, покрытая мелкими пятнышками ржавчины. На левом кроссовке верх как будто расплавлен.

У моих ног из черных и белых ракушек выложена надпись:

«Ты мой самый л…»

Остальную часть надписи уже успели растащить воришки-волны.

Как же я здесь очутился?

Поднимаюсь на ноги и отряхиваюсь от налипшего на одежду песка.

По кромке воды идут двое. Они о чем-то разговаривают. При этом молодой парень обильно жестикулирует, а девушка внимательно следит за ним. Ее пышные рыжие волосы распущены и колышутся огненным шлейфом при каждом шаге.

– Вика? – неожиданно хрипло звучит мой голос.

Девушка поворачивается в мою сторону и ее лицо озаряет радостная улыбка.

Гремя кольчугой подбегаю к ней и заключаю в объятия.

– Осторожнее. Раздавишь, – шутливо сопротивляется она. – Мы решили прогуляться пока ты спал, – кивнула она в сторону своего спутника.

Ревнивым взглядом осматриваю спортивное телосложение парня. Ничего не скажешь – красавец. Светлые волосы свисают львиной гривой до плеч. Мужественные, хотя и немного грубоватые черты лица. Внешне я проигрываю этому аполлону все сто балов.

У меня начали появляться не очень хорошие мысли по поводу соперничества. Сами собой сжались кулаки, желая объяснить доступно всякому, кто…

– Познакомься, это Станислав, – нарушила мои мрачные мысли Вика.

Сильное рукопожатие. С трудом удерживаюсь, чтобы не охнуть от боли.

– Ну и видок же у тебя Виктор, – мягким голосом произносит парень, осмотрев меня с ног до головы. – Чисто тебе свежеоткопанный Тутанхамон!

Что-то в его словах мне кажется очень знакомым. Ну, конечно же, это одна из моих очень старых шуток.

– Гниль? – недоверчиво спрашиваю я, глядя на парня. Наверное, я сейчас ужасно глупо выгляжу.

– Нет! Папа Римский! – хохотнул парень и дружески хлопнул меня по плечу так, что я аж покачнулся. – Ну и как тебе мой прикид? Чуть лучше, чем деревянный слон?

– Лучше, – дурацки улыбаюсь я. – Но откуда у тебя тело? И вообще, почему мы дома? Ведь я должен был умереть!

– А ты и умер, – заверила меня Вика.

– А Вика вслед за тобой, – дополнил Гниль. – Честно говоря, этот поступок здорово изменил мое отношение к ней. До того момента я относился к Вике… как бы это помягче сказать… с недоверием. Пожертвовав по твоему примеру собой ради спасения других, она полностью реабилитировалась в моих глазах. – Он звучно чмокнул Вику в щеку и бросил на меня озорной взгляд. – Учитывая, что она бессмертна вне своего мира, пришлось изрядно попотеть, снимая матрицу сознания.

– Но ведь ты бессмертна! Какой смысл травмировать себя? – недоумеваю я.

– Мы бессмертны за пределами собственного мира до тех пор, пока хотим этого. Нож вкупе с желанием умереть сыграли свое дело, – пояснила Вика.

– Ничего не понимаю! Может все же посвятите меня в произошедшее? – тяжело вздохнув от обилия информации прошу я.

– Ага. Посвятим, – улыбнулся Гниль и неожиданно сделал стойку на руках.

Мы с Викой усаживаемся на перевернутый баркас, а Гниль на бис выдает еще пару акробатических трюков.

– Классно быть человеком! – излегка запыхавшись, говорит он, присаживаясь рядом. – Ты ведь помнишь все только до момента выстрела арбалета? Ведь так?

Утвердительно киваю головой.

– Так вот, когда ты отправил себя на тот свет… Зрелище, кстати, было кошмарное. Меня чуть опилками не стошнило. Ну, в общем помер ты а Вика вслед за тобой себя ножом прокомпостировала.

– Зачем? – бросаю недоуменный взгляд на сидящую рядом девушку.

– Скучно стало, – улыбнулась она. – А если серьезно, то мне нет смысла без тебя жить. Ты открыл для меня совершенно новый, непривычный мир, так не похожий на тот, в котором я жила. Мир, в котором любят, жертвуют жизнью ради друзей…

Не найдя что сказать просто киваю головой и беру в руки ее ладонь.

– Ты будешь слушать или нет? – обиделся обделенный вниманием Гниль.

– Извини Гниль, отвлекся.

– Теперь я Станислав, – поправил он. – Классное имя? Вика выбирала.

– Ну если Вика, то точно классное. Класснее не бывает, – улыбаюсь я.

– Как только вы себя угробили, я содрал с вас матрицы, всплакнул маленько древесной смолой и помчался в Совет Большого Договора. Иногда приятно быть энергетическим существом – пропадает такое понятие как расстояние. Ну и шума я там наделал! – он закатил глаза и сделал страшное выражение лица, из чего следует, что шуму было много. Сначала меня даже слушать не хотели. Сильные расы всегда отличались повышенной гордыней. Хотя нужно заметить, что у них для этого достаточно много оснований. Но как только я предъявил ваши матрицы меня сразу за белы ручки да в хоромы. В кресло посадили, кофе напоили. А какие там секретарши… Ум-м-м-м. – Он нарисовал руками в воздухе обводы чем-то напоминающие хорошо обструганную доску. – А одна мне глазиком так раз-раз и заморгала…