Страница 57 из 87
Некоторое время Гамильтон размышлял, стоит ли брать с мыса Хеллес потрепанную, но испытанную в боях 29-ю дивизию для первой атаки на Сувлу, но, в конце концов, решил, что операцию надо доверить свежим войскам, поступающим из Англии. Вся подготовка происходила в обстановке крайней секретности, и особо трудно было укрепить Бёдвуда перед битвой. Плацдарм АНЗАК был ненамного больше Риджент-парка в Лондоне или Центрального парка в Нью-Йорке (если можно назвать парком голые скалы и горные пики) и точно так же просматривался. Однако флот считал, что за несколько ночей корабли смогут скрытно перевезти на берег еще 25 000 человек до того, как турки догадаются об этом.
Финальная расстановка войск была следующей: шесть дивизий или 35 000 человек, уже находящихся на мысе Хеллес, остаются там, где есть, и наносят удар на север в направлении деревни Крития. Бёдвуд со своими австралийцами, новозеландцами и с полуторной дивизией новых британских войск и гурков, примерно 37 000 человек, начинает главную атаку на секторе АНЗАК, а остальные подкрепления из Соединенного Королевства, насчитывающие около 25 000 солдат, высадятся на берег в бухте Сувла.
Атака была назначена на 6 августа, поскольку убывающий месяц в его последней четверти взойдет в эту ночь лишь в 22.30, и поэтому лодки с десантом на Сувлу смогут подойти к берегу в темноте. Расписание различных атак было составлено так, чтобы создать максимум замешательства во вражеском командовании. Это была цепная реакция взрывов с юга на север, начиная с первой бомбардировки на фронте на мысе Хеллес в 14.30. Затем должны последовать австралийский отвлекающий удар на Лоун-Пайн в 17.30, главная атака на Чунук-Баир в 21.30 и высадка в Сувле примерно час спустя. Так что к полуночи весь фронт будет в огне.
К концу июня все эти планы хорошо продвинулись, и опять Кейс вместе с армейским персоналом занялись разработкой детальных графиков перевозки войск и их снабжения с островов на побережье. В это время возник один важный вопрос о том, кто будет командовать новым десантом на Сувлу. Гамильтон для этой цели имел в резерве двух человек: сэра Джулиана Бинга и сэра Генри Роулинсона, но, когда он ознакомил с этими именами Китченера, тот отказал на том основании, что из Франции не может отдать никого. Китченер решил, что на эту должность должен быть назначен самый подходящий и старший генерал-лейтенант, который еще не командовал войсками в кампании. Это практически сузило выбор до почетного сэра Фредерика Стопфорда, и тот вовремя, 11 июля, прибыл на Мудрос со своим начальником штаба бригадным генералом Ридом. Гамильтону оба они внушали опасения. Стопфорду было шестьдесят один год, и, хотя в восьмидесятых годах он побывал в Египте и Судане, а во время Англо-бурской войны служил военным секретарем при генерале Буллере, он видел очень мало настоящих сражений и никогда не командовал войсками на войне. У него была репутация преподавателя военной истории, но с 1909 года он находился в отставке и часто болел. Рид, артиллерист, также бывал в Южной Африке и заслужил там памятный Крест Виктории. Но его опыт недавних боев во Франции наделил его манией всесокрушающих артиллерийских бомбардировок, и он не мог говорить ни о чем другом.
Офицеры, командовавшие пятью новыми дивизиями, были той же породы: профессиональные солдаты, поднявшиеся наверх прежде всего за счет выслуги лет. Многим из них, как генералам, так и полковникам, было далеко за пятьдесят, и, когда началась война, они находились в отставке. Генерал-майор Хаммерсли — офицер, которому предстояло возглавить 11-ю дивизию в атаке на Сувлу, за год или два до этого перенес коллапс. Складывалась странная ситуация: в то время как генералы были солдатами старой гвардии, их войска состояли из недавних гражданских и были очень молоды. И все из них, как генералы, так и солдаты, были совершенно не приспособлены к грубому и индивидуальному ведению кампании, в которую они сейчас вступали.
Вскоре после приезда на Мудрос Стопфорда отправили на несколько дней на мыс Хеллес, чтобы привыкнуть к условиям на фронте, и вот там ему 22 июля показали план операции. Он был вполне удовлетворен. «Это тот план, который, я всегда надеялся, он (Гамильтон) примет, — сказал он. — Это хороший план. Уверен, он удастся, и я поздравляю тех, кто его подготовил». Но генерал скоро изменил свое мнение.
На следующий день он говорил с Ридом, сторонником артиллерийских бомбардировок, а 25 июля после полудня отправился с визитом на АНЗАК, чтобы изучить равнину Сувла со склонов Сари-Баир. Полученные впечатления глубоко расстроили Стопфорда. 26 июля он встретился с Ридом в штабе на Имбросе, и вместе они разорвали план на клочки. Стопфорд заявил, что ему нужно больше артиллерии, больше гаубиц, чтобы обстреливать окопы противника. Ему было сказано, что на Сувле нет окопов, о которых можно было бы говорить. Сам Гамильтон подплывал на эсминце близко к берегу и не заметил там никаких признаков жизни. Примерно в последний день Самсон облетал этот район, и на его фотографиях видны лишь какие-то 150 метров окопов между морем и соленым озером. Но Стопфорда удалось переубедить лишь наполовину, а Рид в своем критиканстве был просто неутомим.
Потом они стали утверждать, что войска надо высаживать с кораблей прямо на берег. Флот был категорически против, потому что море здесь было мелким и непромеренным, и никто не мог сказать, на какие рифы или отмели могут наскочить в темноте корабли. В конце концов сошлись на том, что одна атакующая бригада будет высажена внутри залива.
Другая проблема возникла по поводу корпусных штабов. Гамильтон, памятуя свою изоляцию на борту «Куин Элизабет» 25 апреля, считал, что Стопфорду в первые часы десанта надо оставаться на Имбросе, поскольку он будет поддерживать связь с войсками по радио, как только те окажутся на берегу, а потом с Имброса до побережья Сувлы будет проложен телефонный кабель. Стопфорд настаивал на том, что должен быть поблизости от своих войск на борту своего штабного корабля, корвета «Джонквил», и в конце концов настоял на своем.
Его другие возражения против плана носили туманный и более утонченный характер. В первоначальном варианте совершенно четко утверждалось, что, поскольку скорость очень важна, атакующие войска должны достичь группы низких холмов, известных как Исмаил-Оглу-Тепе, к началу дня. Для этого были важные причины. Допросы пленных показали, что район Сувлы удерживают не более 30 батальонов, и весь смысл операции был в том, чтобы подавить их и захватить высоты до подхода турецких подкреплений. Поскольку все силы Лимана на юге полуострова уже вступят в бой в секторе АНЗАК и на Хеллесе, предполагалось, что эти подкрепления придется ему перебрасывать с Булаира, примерно в 30 милях отсюда. И все же было бы неосторожно рассчитывать на передышку более чем в 15—20 часов. С того момента, как первый союзный солдат ступит ногой на берег, турки будут на марше. Весь горький трехмесячный опыт боев на Галлиполи говорил штабу Гамильтона, что, если элемент внезапности утрачен, на прорыв вражеского фронта шансов останется немного. Каждый час, каждая минута на счету.
Стопфорд не соглашался. Он говорил, что сделает все, что может, но не дает гарантии, что сможет достичь холмов к началу дня.
Гамильтон, похоже, не очень настаивал. Он был доволен тем, что оставил на усмотрение Стопфорда вопрос, как далеко тот сможет продвинуться вглубь в ходе первой атаки. Этим самым значительно размывалась суть первоначального плана, и впоследствии это сказалось, когда Стопфорду пришлось рассылать свои приказы командирам дивизий. В приказах, которые издал генерал Хаммерсли по 11-й дивизии, ничего не говорилось о скорости, бригадным командирам просто предложили достичь холмов, «если возможно». Хаммерсли действительно вступил в бой, совершенно не понимая своей роли в сражении. Вместо того чтобы осознавать себя как силу поддержки главной атаки Бёдвуда из сектора АНЗАК, он считал — и так утверждалось в его приказах, — что одной из целей атаки АНЗАК является отвлечение турок от залива Сувла, пока 11-я дивизия будет высаживаться на берег.