Прогулки по радуге

Желающих послушать ее истории всегда было предостаточно — она так лихо высмеивала недостатки других, что лучшего развлечения между лекциями и не придумаешь.

Одна из историй вообще стала известна на весь курс, и еще долго Эрике напоминали о ней. Как-то она пошла на ужин в один престижный ресторан со своим новым знакомым, который, очевидно, умирал, как хотел впечатлить ее своими манерами и возможностями.

— И вот сидим мы, значит, заказываем, — рассказывала Эрика. — Парень выбирает самые изысканные блюда и блистает передо мной познанием французской кухни, включая названия блюд на французском языке. Не говоря уже о том, что он полчаса выбирал вино, тщательно изучая год выпуска, цвет, в какой долине собран урожай, что росло рядом и кто там пробегал, пока рос виноград. И вот блюда заказаны, вино искрится в наших бокалах рубиновым светом, мы ведем тихую беседу при свечах… Все просто прелестно, мой милый друг, по глазам видно, доволен собой, как никогда. И тут мимо проходит официантка с подносом, на котором сверкает серебряная чашечка с десертом. Клубничным. Проходила она не очень-то и близко от нас, но этого расстояния оказалось достаточно, чтобы, когда она споткнулась, чашечка с десертом выпрыгнула с подноса и приземлилась аккурат на моего изысканного дружка. Ну все засуетились вокруг, чуть ли не вылизали его рубашку, тысяча извинений и все такое. Ярости его не было предела, и, пока он брызгал слюной по поводу обслуживающего ресторана, лицо его, руки и шея на моих глазах стали покрываться огромными красными пятнами, а лицо затем стало приобретать шаровидную форму. Словно в фильме ужасов. Все вокруг так и застыли от ужаса вокруг него, пока он наконец не отвлекся от своего брюзжания и не почувствовал неладное. Короче говоря, оказалось, что у него сильнейшая аллергия на клубнику, развивающаяся даже от попадания на кожу, и пришлось везти его срочно в больницу, делать кучу инъекций и так далее. Я его еще раз навестила после этого, из чувства жалости, но, видимо, он не хотел больше видеть свидетельницу его конфуза. Скажу я вам — это было что-то!

Как-то она замуж было собралась. Даже два раза. Думала, нашла жениха своей мечты. В первый раз это случилось во время учебы в академии — появился парень старше ее лет на семь, солиднее и интереснее всех ее ровесников, при деле и при средствах, умеющий красиво ухаживать и кружить ей голову. Не то чтобы она влюбилась в него, но увлеклась — это точно. Тем более что о «женихе» этом уже знала даже мама (!), и они планировали встречу с ним (на деле — смотрины) в самое ближайшее время. Эрика уже присматривала себе фасоны свадебного платья и подумывала о том, где они будут справлять свадьбу. Она никому, кроме мамы, об этом не рассказывала, боясь сглазить, но в душе уже представляла себе вытянутые от зависти лица подруг, когда они узнают эту новость! Но закончилось все печально и банально. Парень морочил ей голову несколько месяцев, а потом она узнала, что он женат. Жена жила в каком-то другом городе, и мало кто в Москве знал о ее существовании. Эрика тогда жутко злилась, что оказалась в таком дурацком положении, и на какое-то время поиски мужа вообще прекратила. Все жаловалась подругам: «Не встречу я никак свою половинку, то ли конь у принца устал, то ли принц из седла выпал, но вот только никак он до меня не доскачет».

Закончив академию, большинство ее подруг повыходили замуж, и она чувствовала себя неуютно, когда все старательно пытались ее познакомить с кем-нибудь или участливо спрашивали при встрече: «Ну что, замуж так и не вышла?» «Нет, не вышла, не нашелся еще принц для такой принцессы», — отшучивалась она, но самолюбие ее при этом ужасно страдало.

А потом… Потом был Валера. Очаровательный, галантный Валера Зубов, с оксфордским экономическим образованием за плечами, блистательным интеллектом, старше Эрики на двадцать лет. Музыкант, играющий на ее струнах с виртуозностью мастера. Среднего роста, с темно-каштановыми волосами и такими же темными глубоко посаженными глазами, выразительными бровями и волевым подбородком, он двигался, словно кошка, плавно и мягко, иногда замирая, словно готовясь к прыжку. Если он слушал собеседника, то голова его всегда была чуть склонена набок, и невозможно было угадать по его лицу, о чем он думает. Так обычно ведут себя вышколенные дипломаты, привыкшие всегда сохранять вежливое и учтивое выражение лица. Говорил он так же, как и двигался, — мягко, вкрадчиво, не торопясь. Глаза его всегда смотрели на человека изучающе, ловя каждое движение и выражение лица собеседника. Никто никогда не видел Зубова в состоянии гнева, но зато было немало свидетелей его спокойной твердости и упертости, если это касалось дела. Его подчиненные знали: чем больше улыбается рот Зубова при неподвижном взгляде, тем хуже им придется в ближайшие минуты.

Эрика встретила его на одном из приемов отца. Он подбирался к ней очень искусно, не спеша, отметив сначала какое-то из ее высказываний, потом тихо шепнув нечто очень лестное о стиле ее одежды. Возможно, если бы это был просто незнакомец, она бы не обратила на него внимания. Но отец представил его с большим уважением как своего будущего помощника и потом еще, заметив его знаки внимания к Эрике, сказал ей, что возлагает на него очень большие надежды. Отец редко давал подобные характеристики, и если уж даже он отметил Валеру, то в глазах Эрики его достоинства утроились.

В тот вечер, когда они познакомились, Валера подошел к Эрике лишь несколько раз и, уходя, просто попрощался, не показывая личной заинтересованности. Эрика была заинтригована, так как, по идее, если Валера планировал перейти на работу к ее отцу, он должен был бы приложить все усилия, чтобы понравиться Эрике. Но Валера был умен — он знал, где не стоит переступать границу, и четко придерживался этого. Пара замечаний, случайное прикосновение, взгляд — и все. Эрика попалась на умело закинутый крючок.

Несколько дней она ловила себя на мысли, что думает о нем, вспоминает его слова, шутки и даже представляет их двоих вместе. Валера выдержал паузу и через неделю позвонил. Позвонил, когда отец Эрики был в отъезде. Совпадение? Возможно. Но Валера был слишком умен, а совпадения существуют для тех, кто не в состоянии контролировать ситуацию.

— Эрика? Это Валерий, узнаете?

— Да… — Она заулыбалась телефонной трубке, словно одержала маленькую победу. — Узнаю.

— Как поживаете?

— Неплохо.

— Неплохо? Просто неплохо? Это необходимо срочно исправить и превратить в состояние «отлично».

— И что это значит?

— Не хотите съездить со мной на открытие теннисного турнира?

— Даже не знаю. А когда?

— Сегодня. Вечером. Если я заеду в пять, вы будете готовы?

— Да… — Она хотела спросить, почему он вдруг решил пригласить ее, но не стала. В конце концов, и так все ясно.

На корте было людно, открытие сезона всегда привлекало множество людей. Эрика то и дело ловила на себе любопытные взгляды присутствующих. Многих она знала, некоторых нет, но любопытство, скорее, было вызвано не столько ею самою, сколько тем, что она появилась там с Валерой. Фирма, которую представлял Валера, была одним из спонсоров турнира, и организаторы обхаживали его, как могли. Их усадили на первый ряд, постоянно фотографировали, журналисты задавали какие-то вопросы. Эрика чувствовала себя прекрасно, блистательно. Она, конечно, часто выходила в свет с родителями, но чтобы так, фактически самостоятельно, в паре с мужчиной — это ощущение было для нее новым и захватывающим. Когда турнир закончился, они направились на коктейль, но вскоре оттуда ушли. Валера, невзирая на уговоры организаторов, сказал, что у них запланирована еще одна важная встреча.

— Мы что, идем на другую встречу? — спросила Эрика, когда они вышли на улицу.

— Нет.

— Но… ты же сказал, что спешишь на важную встречу?

— А я и спешу. Ты не поняла? На очень важную встречу. На встречу с тобой.

Она опустила голову и улыбнулась. Что ни говори, сразу видно — взрослый мужчина. Не то что ее ровесники, неспособные нормально ухаживать за такой девушкой, как она.