Часовые неба

ВО ГЛАВЕ НЕБЕСНОЙ КАНЦЕЛЯРИИ

Всякий раз, когда майор Бибиков нажимал кнопку светолокатора; сердце его наполнялось гордостью за технику, которая пришла на вооружение метеорологам. Он представил, как автоматически открылись крышки у передатчика и приемника, как вспыхнула эмульсия лампы, послав кверху невидимый простым глазом световой луч. Отраженный облачностью, импульс попал в приемник.

Бибиков взглянул на синюю метку на электронно-лучевой трубке. Теперь ему стала точно известна высота нижнего края облаков.

Синоптик зашел в аппаратную, где трудились операторы. Экран был чист, только по курсу триста градусов на расстоянии шестидесяти-восьмидесяти километров виднелись светлые пятна. Это говорило о том, что там проходила облачность с большой мощностью по вертикали.

— Как погодка? — спросил штурман наведения у Бибикова, склонившегося над картами погоды. — Ночные полеты состоятся?

Синоптик не спешил с ответом. На широком моложавом лице его было раздумье.

Данные, полученные от гражданских метеостанций и с запасных аэродромов, говорили о том, что погода ухудшится за счет перемещения волнового возмущения с северо-запада на юго-восток. Однако строить прогноз только на этих данных Бибиков не стал. Как и полагается в таких случаях, он попросил руководителя полетов сделать воздушную разведку в район ухудшения погоды.

В три часа дня в воздух поднялась «спар-ка», пилотируемая подполковником Соколовым. Она взяла курс на север.

— Облачность десять баллов. Высотой шестьсот метров, — передал по радио Соколов. — Видимость восемь-десять километров.

Наземные карты показывали, что на севере района обнаруживался сильный рост давления. Оттуда перемещался холодный фронт. Опираясь на эти данные и на сообщение руководителя полетов, можно было ожидать, что холодный фронт пройдет через район полетов и погода улучшится.

Но Бибиков и на этот раз не торопился с выводами.

— Пройдите на северо-запад и запад района, — попросил он по радио разведчика погоды.

И вот летчик передал новое сообщение.

На северо-западе на расстоянии восьмидесяти километров от точки погода ухудшилась. Нижний край облаков опустился до трехсот метров, верхний достиг восьми тысяч метров. Местами идет снег при видимости четыре-пять километров.

Сопоставив данные утренней разведки и теперешней, Бибиков пришел к твердому выводу: погода шла на ухудшение.

— До двадцати часюв облачность будет в десять баллов. Высота шестьсот-пятьсот метров. Дымка. Видимость шесть-восемь километров, — доложил он руководителю полетов на СКП. — После двадцати часов облачность понизится до трехсот метров. Снег при видимости четыре-пять километров.

— Ну что ж, сначала будем летать по повышенному минимуму, а с двадцати часов перейдем на минимум, — решил Соколов.

— Кроме того, предупреждаю, — продолжал синоптик, — работать можно ночью при условии периодической доразведки погоды.

— Хорошо, выделим на это дело одну «спарку». Что еще нужно сделать? — спросил командир. Он не только советовался с Бибиковым, он чутко ловил каждое его слово.

«Ветродуи» и «кудесники», производившие наблюдения на глазок, определявшие направление и силу ветра с помощью смоченного слюной пальца, давно вывелись в авиации. На их место пришли специалисты, вооруженные новыми знаниями законов природы, совершенными приборами и картами погоды. Синоптики не ограничиваются вручением руководителю полетов бланка с прогнозом погоды. Они присутствуют на старте с начала до конца полетов.

…Полеты начались ровно в назначенное время и проходили успешно. Бибиков видел, что сделанный им прогноз подтверждается. Однако он не успокоился на этом. Он ежечасно запрашивал данные о погоде с северо-запада района от метеостанций управления гидрометеослужбы, выходил на улицу, чтобы оценить обстановку над аэродромом, определить видимость, характеристику облачности, побеседовать с летчиками.

— Какая высота верхнего края облачности? — спросил он у только что вернувшегося с полетов старшего лейтенанта Веряскина.

— Над нами пять-семь тысяч. С прослойками. На северо-западе верхний край облачности повышается до восьми тысяч метров. Прослойки сливаются.

Ответ летчика был исчерпывающим. Не зря Бибиков настоял, чтобы все летчики систематически дежурили на метеостанции. Во время таких дежурств они учатся читать карты погоды, анализировать синоптическую обстановку, знакомятся с принципами работы техники метеослужбы и, главное, учатся, как надо производить доразведку погоды. Таким образом каждый летчик во время полетов является разведчиком погоды.

В 20.20 на СКП поступила телеграмма от гражданской метеостанции, находившейся в восьмидесяти километрах от аэродрома. Сообщалось, что над станцией пошел снег видимость ухудшилась до четырех километров, высота облачности триста метров.

Бибиков поднялся на второй этаж СКП, где находился руководитель полетов, доложил ему о полученных сведениях.

— Надо направить туда доразведчика, — предложил синоптик.

Раз надо, значит надо. Соколов взял микрофон и приказал майору Колотову, дежурившему на «спарке», вылететь на доразведку погоды.

Когда Колотов вернулся и доложил о своих наблюдениях, Бибиков снова склонился над картами погоды. Учитывая данные, поступившие с метеостанции, а также сообщение доразведчика, он пришел к выводу, что ухудшение погоды над аэродромом произойдет в двадцать один час.

О своих соображениях синоптик рассказал руководителю полетов и рекомендовал после двадцати одного выпускать в полет только тех летчиков, которые подготовлены для полетов при минимуме погоды.

Бибиков не ошибся. В двадцать один час облачность над аэродромом снизилась до трехсот метров. Пошел небольшой снег, хотя видимость равнялась четырем-пяти километрам.

Полеты продолжались.

Бибиков вел наблюдение за погодой, особенно за северо-западным районом. Снова по его рекомендации производилась воздушная доразведка.

Полеты окончились, когда была выполнена вся плановая таблица. В ту ночь летчики летали на перехват целей, по маршруту и в районе аэродрома по системе..

Когда авиационный флаг на СКП был спущен и майор Бибиков подал Соколову журнал, где руководитель полетов проставляет оценки прогнозам погоды на период полетов, подполковник, не задумываясь, написал: «Отлично».

ДОКТОР

День близится к концу. На стоянке вовсю гудят турбины. Это техники готовят машины к ночным полетам.

Летчики спешат на аэродром. Они хорошо отдохнули и теперь полны желания скорее приступить к выполнению упражнений. Но как бы они ни торопились, какие бы спешные дела ни ожидали их на стоянке, никто не минует кабинета врача.

Майор Бахтадзе, высокий, широколицый, с темными внимательными глазами, сидит за своим столом и просматривает журнал предполетных и послеполетных осмотров. Здесь на каждого летчика — своя страница, четко отмечены данные врачебной комиссии, их всегда можно сравнить с данными при осмотре.

Летчики прибывают то по одному, то небольшими группами, раздеваются в уютной приемной и тихо проходят в кабинет.

Врач внимательно осматривает их. Он знает сильные и слабые стороны здоровья каждого пациента, знает привычки летчиков, наклонности. Он знает то, что может не знать в полку никто другой.

Летчики всецело полагаются на майора, перед ним они, как на духу. Да иначе и нельзя — уж очень сложная техника доверена им, а чтобы управлять этой техникой, нужно быть абсолютно здоровым.

В кабинет вошел высокий худощавый блондин.

— Проходи, Леня, — врач приветливо улыбается. Он любит этого энергичного летчика, которому до всего есть дело, и про себя называет его борцом за справедливость.

— Наши все осмотрелись?

Леня Косицкий не только летчик, но еще и адъютант эскадрильи, а поэтому печется за других. Днем он позвонил Бахтадзе:

— У нас еще идут занятия. Как вы на это смотрите?