Страница 21 из 76
— Эшша… — он снова попытался произнести имя. Но на его тихий зов пришёл не Эшша. Рядом с ним опустилась на колени женщина, держащая в руках чашу из рога. Её волосы были аккуратно заплетены в косы и в них в отблесках костра серебром отсвечивала седина. Росс знал, что видел её раньше, но не мог вспомнить, когда и где. Она подсунула ему под голову свою сильную руку и приподняла его. Потом она поднесла к его губам роговую чашу, и он глотнул горькую, обжигающую горло жидкость, от которой внутри разлилось блаженное тепло. Затем она снова покинула его, и он, несмотря на боль и растерянность, погрузился в сон.
Росс вряд ли мог понять, сколько дней пролежал в лагере Ульффы под опекой главной жены вождя. Именно Фригга убедила племя проявить заботу о человеке, который, когда его нашли, был почти что мёртв, именно она выхаживала его, приложив все знания, что достались ей от полусотни поколений мудрых женщин, бывших жрицами и врачами у этих бродячих племён.
Зачем же Фригге вообще понадобилось возиться с раненым чужаком? Ответ на этот вопрос Росс узнал тогда, когда уже мог самостоятельно сидеть и сумел привести свои запутанные мысли в некое подобие порядка. Предводительнице племени были нужны знания. Сперва она испытывала на Россе своё врачебное искусство. Потом, когда ей стало ясно, что он выживет, она вознамерилась научиться всему, что знает он.
Ульффа и его соплеменники с благоговением и алчностью взирали на металлическое оружие торговцев, но Фригге было нужно большее, чем просто вещи. Она хотела узнать секрет производства одежды, которую носили пришельцы, всё, что она могла узнать об их жизни и о тех местах, откуда они явились. Она засыпала Росса бесконечными вопросами, и он отвечал ка них как мог подробно. Росс пребывал в том странном полусонном состоянии, когда лишь настоящее имеет смысл. Прошлое было затеряно в туманной дымке, и хотя время от времени он вспоминал, что ему нужно что-то сделать, он точно так же легко забывал об этом.
После того как напавшие чужаки оставили недостроенную заставу, вождь и его люди пробрались туда и вернулись с кучей всяческого добра — бронзовой бритвой, двумя разделочными ножами, несколькими рыболовными крючками и отрезом материи, которую забрала себе Фригга. Росс безразлично наблюдал за этим разграблением, никак не протестуя. Страшные головные боли заставляли его забыть о происходящем вокруг, он лишь лежал долгими часами, а подчас и целыми днями, прикованный к своей постели, тупой и равнодушный ко всему.
Он узнал, что всё племя жило в постоянном страхе перед нападением тех, кто разгромил факторию. Но позже их разведчики сообщили, что враг ушёл на юг.
Между тем произошло событие, не замеченное самим Россом, но которое могло бы привести в изумление Эша с Мак Нейлом. Росс Мэрдок в самом деле был убит тем ударом, что заставил его рухнуть без сознания у реки. Юноша, которого вернула к жизни Фригга, звался Росса из народа горшечников. Этот Росса лелеял горячее желание отомстить тем, кто напал на него и его родичей, желание, хорошо понятное семейному клану, спасшему его.
Именно эта жажда заставила его подняться на ноги, хотя он и весьма нетвёрдо стоял на них. Его лук был утерян, но Росс затратил немало времени, чтобы переделать под себя новый. Свой медный браслет он выменял на дюжину лучших наконечников для стрел, что были в лагере Ульффы. А свою булавку с самоцветом он подарил Фригге в знак благодарности.
Теперь, когда силы к нему возвращались, он уже не мог бездельничать в лагере. Он был готов отправиться в путь, хотя рана на голове ещё болела при прикосновении. Пойдя ему навстречу, Ульффа решил выступить на охоту в южном направлении, и Росс присоединился к племени.
Он покинул охотников, когда они подошли к границе запретной территории. Собственная личность Росса была подавлена образом горшечника, поэтому он колебался, но всё же решил не отступать. Когда все оставили его, он посмотрел на запретные холмы, и в этот момент его мучила и тревожила не только головная боль, возвращающаяся с болезненным постоянством. Разум подсказывал, что холмах таилось то, что он искал, но холмы были табу, и он не решался отправиться туда.
Неизвестно, сколько времени он мог провести в подобных колебаниях, если бы на следующий день после ухода людей Ульффы он не заметил бы некий след. На закате луч опускающегося солнца осветил зарубку на стволе одного из деревьев. На тот краткий миг, когда Росс увидел этот знак, его раздвоенное сознание воссоединилось. Поняв, что это — начало пути, он рванулся вперёд, разыскивая сперва вторую, а потом третью зарубку. Росс был убеждён, что этот путь поможет ему проследовать в глубь незнакомой местности, и жажда исследования победила в нём искусственно привитые предрассудки.
Имелись и другие признаки того, что по этому маршруту ходили неоднократно: очищенный от опавших листьев и выложенный камнями родник, ступеньки, вырубленные в крутом склоне оврага. Росс двигался осторожно, настороженно прислушиваясь к любому звуку. Он ещё не чувствовал себя в лесу привычно, но быстро учился, возможно, ещё быстрее от того, что его ложная память вытеснила настоящую.
Ночью он не стал разжигать костра, а вместо этого спрятался в ложбине между корнями деревьев. Один раз его разбудил волчий вой, а в другой — треск старого дерева, рухнувшего от ветра.
Утром он собирался уже выбраться обратно на тропу, от которой предусмотрительно удалился накануне вечером, как вдруг заметил пятерых бородатых, одетых в шкуры людей, очень похожих на соплеменников Ульффы. Прижавшись к земле, Росс подождал, пока они исчезнут из виду, а потом последовал за ними.
Весь день он, то и дело прячась, следовал за маленьким отрядом, иногда замечая этих людей, когда те поднимались на пригорки или останавливались, чтобы поесть. Вечером он осторожно заполз на вершину холма и посмотрел вниз, в долину.
Там был посёлок, простые бревенчатые дома за частоколом. Ему приходилось видеть очень похожие посёлки, но в этом сквозило что-то похожее на сон, словно в самом деле он был вовсе не таким, каким казался.
Подперев рукой подбородок, Росс принялся внимательно рассматривать посёлок и людей, ходивших по нему. Некоторые из них были одетыми в шкуры охотниками, но другие выглядели совершенно иначе. Он даже привскочил, негромко вскрикнув, когда увидел, как один из таких людей быстро прошёл от дома к дому — это, несомненно, был торговец-горшечник!
Его недоумение росло с каждой секундой, но странность этого посёлка, казалось, не таила в себе никакой опасности. Росс поднялся на колени, чтобы рассмотреть его получше, и в этот момент неизвестно откуда в воздухе просвистел аркан, и верёвочная петля крепко обхватила его туловище, безжалостно выдавив воздух из лёгких и туго притянув руки к бокам.
10
Получив несколько крепких ударов, Росс покорился куда скорее, чем сделал бы это тремя неделями раньте. Теперь Мэрдок стоял, угрюмо глядя на человека, одетого как торговец-горшечник, но упорно говорящего на незнакомом Россу языке.
— Мы тут не в детские игры играем, — человек наконец произнёс слова, которые Росс понял. — Или ты будешь мне отвечать, или вопросы будут задавать другие люди, причём совсем не так вежливо. Итак, я тебя спрашиваю: кто ты такой и откуда явился?
Росс бросил на него через стол бешеный взгляд, это презрительное приказание пробудило его старую ненависть к любым властям, но спустя мгновение здравый смысл возобладал. Он был приведён в эту деревню покрытый синяками и с головной болью. Не следовало давать им повод избивать его, иначе он окажется не способен вырваться на свободу, если вдруг представится такая возможность.
— Я — Росса из торговцев, — ответил он, внимательно глядя на человека, — я пришёл сюда в поисках своих родичей, которых захватили этой ночью разбойники.
На лице сидевшего за столом человека медленно появилась улыбка. Он вновь заговорил на странном языке. Росс бесстрастно уставился в стену. Слова были короткими и звучали отрывисто, и улыбка постепенно гасла на лице этого человека: по мере того, как он говорил, её сменяло выражение разочарованности.