Гитлер

Причины появления второго дыхания немецкой идеологии и возникновения расистских и империалистских идей следует искать в географическом, политическом и социальном развале рейха. Служа выражением агрессивного национализма, они в то же время выступали инструментом определенных групп давления, преследующих вполне конкретные цели – объединить «отсталую» (Плесснер) и разобщенную нацию.

В своем немецком варианте образца XIX века национализм отличается главным образом тем, что акцентирует (не без пафоса) понятие Volk – «народ», развивающийся в естественной среде и служащий выражением составляющих его живых сил. Благодаря своей принадлежности к народу, отдельный индивидуум оказывается связан одновременно с природой и с «высшей реальностью». Внутри подобного пантеистического понимания природы, унаследованного от романтизма, народ выступает как историческое единство, уходящее корнями в далекое прошлое. Пропагандисты идеи Volk говорили о качествах, «внутренне присущих» германцам, и противопоставляли средневековое общество промышленной и городской цивилизации. Мифическое Средневековье, с его жесткой иерархией и сельским укладом жизни, символизировало единство народа с землей.

Огромное количество мифов, связанных с историей Священной империи, оставили свои следы в коллективном воображении, укрепляя осознание идеи национального единства. В своей книге «Германский дух» Ганс Кон напоминает о судьбе последнего из Гогенштауфенов, императора Конрадина, обезглавленного в Неаполе в 1268 году. Тогда началось «великое междуцарствие», «ужасный период», на протяжении которого рейх, лишенный императорской власти, раскололся под действием центробежных сил, тогда как соседние государства, за исключением Италии, переживали пору консолидации и формирования современных политических целостностей. Катастрофа разразилась внезапно, сто лет спустя после того, как дед Конрадина Фридрих Барбаросса довел немецкий престиж до апогея. Память о нем околдовывала немцев еще много веков. Родилась легенда (на самом деле ее героем был его внук, Фридрих II Гогенштауфен), согласно которой он спит внутри горы Унтерберг, близ Зальцбурга (по другой версии, Киффхаузер в Тюрингии). Император, хоть и спящий, остается хранителем своего народа и придет ему на помощь в случае опасности. Миф об имперской миссии глубоко укоренился в коллективной памяти. Часто он связывался с понятием Wahlkaiser – народного императора, выходца из народа и народного избранника. Помнили они и Теодориха Великого, короля остготов, верный помощник которого Тотила погиб в битве 552 года. Книгой Феликса Дана «Битва за Рим» (1867) зачитывались поколения немцев. В некоторых частных архивах, сохранивших документы, относящиеся к последним дням Третьего рейха, есть и такие, в которых упоминается об этом последнем сражении готов. (Некоторые верные приспешники фюрера пытались отсидеться в туннелях соляных копей, чтобы сражаться до последнего дыхания, а сам Гитлер выражал желание быть похороненным на Унтерберге. Кружащие вокруг могилы вороны служили бы напоминанием того, что заколдованный герой ждет пробуждения к новой славе.) Кон отмечает также, что перенос политического центра Германии из Швабии (юго-восток) в Пруссию породил и другие мифы, в том числе миф о спартанском образе жизни, чувстве долга и железной воле Фридриха Великого. Это он превратил маленькую бедную страну в могучее военное государство – но к этой теме мы еще вернемся. Тот факт, что он одновременно был сторонником Просвещения, что при его дворе жил Вольтер и что многие беженцы-гугеноты обрели под его крылом новую родину, ни в малейшей степени не запечатлелся в селективной памяти фюрера; его восхищение вызывала культурная аура короля-солдата.

Германская идеология, зародившаяся в начале XIX века, была прежде всего выражением глубочайшего стремления немцев обрести свои корни, свою идентичность. Этот своего рода фундаментализм противостоял идеям и модам, явившимся извне. По существу это движение представляло собой самую настоящую «культурную революцию», направленную против западного мира, подчиненного иудео-христианским ценностям и породившего Просвещение, Французскую революцию и промышленную революцию. Отсюда восхищение перед сельским укладом и отвращение к евреям, олицетворявшим одновременно и ненасытную мощь финансового капитализма, и невозможность трудиться на собственной земле. С момента своего возникновения немецкий национализм испытывал фобию по отношению к евреям, которым, как считалось, покровительствовали французы. Гонения на евреев повторялись периодически: весной 1848 года, во время кризиса 1873 года… Прослеживается также известная корреляция между экономическими кризисами и всплесками антисемитизма. Это замечание справедливо также и для Франции, во всяком случае до «дела Дрейфуса», однако в этой стране либералы взяли на себя роль защитников евреев, а порой и вдохновителей еврейской эмансипации, тогда как в Германии ничего подобного почти не происходило – после экономического кризиса 1879 года даже левые либералы сблизились с националистами и правыми.

В Германии, как, впрочем, и в Австрии, ненависть к евреям проявлялась в самых разных формах. Существовал старинный антисемитизм, религиозный антисемитизм, исключительный, вульгарный (он же бурный) антисемитизм. Первому были в основном подвержены крестьяне и лавочники, часто вынужденные обращаться к евреям за денежными займами. Второй требовал, чтобы евреи крестились (Гейне называл это «билетом к свободе»). На самом деле речь шла о полной культурной ассимиляции. Третий был распространен в так называемом приличном обществе, представители которого преграждали евреям путь к высшим государственным должностям, особенно – к высшим армейским чинам. В Пруссии, например, еврей не мог дослужиться даже до лейтенанта запаса – звание, служившее мелким буржуа первым шагом к восхождению по социальной лестнице. «Вульгарный» антисемитизм начал развиваться с середины 1870-х годов в среде мелкой буржуазии. Он привел к созданию антисемитских партий, которые в 1893 году добились 16 мандатов в рейхстаге; впрочем, их успех оказался недолговечным – началось укрепление экономики, и в 1904 году они прекратили существование.

Можно ли назвать объективные причины, объясняющие появление всех этих разновидностей антисемитизма? В годы правления Вильгельма II евреи представляли собой приблизительно один процент населения империи; две трети из них проживали в Пруссии. В 1914 году 60 процентов евреев селились в крупных городах (25 процентов – в Берлине). И, хотя они составляли всего 5 процентов населения города, на их долю приходилась треть выплачиваемого подоходного налога. Из ста самых богатых жителей Пруссии тридцать были евреи. Около 1900 года 80 процентов берлинских евреев принадлежали к крупной или средней буржуазии; более 50 процентов были людьми свободных профессий. Богатство, высокое положение в таких областях, как культура, финансы и торговля, вполне могли вызвать зависть к евреям со стороны разных слоев буржуа. В среде рабочих евреев было мало, и здесь антисемитизм не получил сколько-нибудь заметного распространения. Некоторое число евреев входило в руководство социал-демократических партий, как и в Австрии.

В Германии антисемитизм пережил три крупнейших кризиса. В результате первого, разразившегося в 1878–1879 годах, завязался альянс между крупными собственниками и промышленниками, мечтавшими о возврате к протекционизму. Именно тогда историк Генрих фон Трайчке объявил евреев бедствием немецкого народа; в 1881 году социолог Ойген Дюринг опубликовал работу «Еврейский вопрос с точки зрения расы, обычаев и культуры». Вильгельм Марр основал Лигу антисемитов, а в 1878 году придворный проповедник Адольф Штекер создал Социал-христианскую партию рабочих, которая впоследствии трансформировалась в буржуазную партию консервативного толка. Кризис 1890-х годов проявился более остро, так как социальные перемены в обществе давали о себе знать все более заметно, усложняя конфликт различных сил и интересов; в этот период возникли предпринимательские организации, рабочие профсоюзы, Аграрная лига и Лига работников торговли. Именно последние в основном использовали антисемитизм как средство борьбы против либерализма и интернационалистского социализма, пытаясь выдать и то и другое за исключительно еврейские движения. С национал-популистскими и антисемитскими идеями выступили три автора: Пауль де Лагард (настоящее имя – Антуан Бёттихер), Юлиус Лангбен (его самая известная книга «Рембрандт как воспитатель» вышла в 1890 году) и Артур Меллер ван дер Брук. Все трое позиционировали себя как хранителей легендарного прошлого, выступали с нападками на прогресс и модернизацию, особенно на либерализм; все трое, занятые поиском новой национальной религии, призванной объединить немцев и заключить союз с итальянским националистическим движением «Германия ирредента», провозглашали необходимость вождя (фюрера), способного персонифицировать и осуществить это объединение; все трое были ярыми антисемитами, рассматривавшими «еврея» как «бациллу», разрушительную для народа (Volk). Среди адептов новой культуры германского духа антисемитизм сделался чем-то вроде кода или пароля. Впрочем, в сочинениях трех вышеупомянутых авторов можно найти немало общего с творчеством Морраса, Барреса, д’Аннунцио или Коррадини. Все они суть составные элементы «идеологии озлобленности», из которой вышло то, что впоследствии назвали «консервативной революцией». Идеология германизма, по выражению Фрица Штерна, не просто стала идейной основой национал-социализма, она была взята на вооружение именно в качестве духовного наследия; нацистское государство даже свое имя позаимствовало из названия книги Меллера ван дер Брука – «Третий рейх» (Das Dritte Reich), – написанной в 1922 году. И пользовалось им, пока Гитлер не попытался наложить на него запрет.