Страница 39 из 48
Когда собака формалит
Любой дрессировщик так или иначе сталкивался с проблемой, когда в процессе тренировки хорошая, казалось бы, достаточно жесткая собака начинает опережать команду проводника на отпуск (формалить) либо только обозначать укус (мягчить) вместо хорошей жесткой хватки.
Если это спорт, то здесь нет проблем: собака пришла в костюм помощника, он работает в динамике 10–15 секунд, следует сигнал судьи проводнику и команда на отпуск с замиранием помощника. При подготовке собаки к спортивным состязаниям, при работе на моментальный отпуск, когда за любую задержку собака теряет баллы, у нее нарабатывают устойчивый стереотип: как только помощник прекратил движение (сопротивление), его нужно отпускать.
В спорте высоких достижений, как известно, не стоит «думать о секундах свысока». Цена одной секунды может быть непомерно значимой. Так, небезызвестный нам пес Хром упустил титул чемпиона мира по мондиорингу первого уровня, зависнув на отпуске. Так что все, о чем мы здесь говорим, совсем не мелочь. Да и не бывает мелочей, когда выходишь на соревнования такого уровня.
В этой главе нас интересует работа собаки не от помощника, а от команды проводника.
На примере одной из своих собак расскажу о том, как возникла проблема, и о методах ее «лечения». Однажды мне на дрессировку привезли хорошего рабочего «немца», с прекрасными задатками, но абсолютно неуправляемого. Возраст этого песика на момент нашего знакомства был около двух лет. Он знал рукав, был неплох для спорта, но владельцы хотели получить собаку для охраны детей и коттеджа. Показав ему на пяти-шести занятиях места укусов наверху (на куртке), я пошел дальше. Пес был талантлив, что в наше время большая редкость, и работать с ним было огромным удовольствием. Над отпуском не бились вообще, снимая его механикой. В общем, он нам давал идти вперед. Я не мог нарадоваться на своего четвероногого ученика, наивно полагая, что прогресс будет вечным. Пес был очень сильным, с хорошим прыжком и сбивал помощников, как кегли в боулинге. Но… он был классическим «верховым» образчиком. Естественно, это был реальный минус собаке. Вернув его на резину, я начал набивать пятна укусов на ногах.
Подержав его так пару недель, мы решили немного привести пса к нормальному бою и сделать отпуск. На парфорс он реагировал слабо, это стало ясно на послушке. Тогда же мы стали работать с электронным ошейником на подзыве. То есть он знал, что подзыв должен быть безукоризненным. Во время кусачки решили и на отпуске сработать с электроникой. Нужного результата добились быстро: отпускал мгновенно и несся назад к проводнику, занимая место у его ноги. Одним словом, все были довольны. По-прежнему держа его на резине, я стал работать с ним на статике, почти вообще не оказывая сопротивления и не вступая в борьбу. И пес начал самостоятельно, без команды, бросать хватку и бежать к проводнику.
Знаю, что сейчас читающие это знатоки и прочие, считающие себя продвинутыми, начнут умные рассуждения. Не трудитесь — все было сделано с этой собакой правильно, мало того, опробовано на десятках ее предшественников. Читайте дальше и извлекайте рациональное зерно, а умничать будете дома на диване, глядя программу «Что? Где? Когда?».
Итак, пес заформалил. С такой собакой это было неприятно и как-то неправильно. Сначала я подумал, что произошла какая-то несуразная случайность, но подобное поведение повторялось почти на каждом занятии и стало закономерностью. Тогда я попробовал стандартный в таких ситуациях ход. Взял кнут и, как только пес бросал хватку на пассивной работе помощника, тут же наносил ему несколько ударов, выставив вперед ногу. Он разворачивался и, хотя удары наносились снизу, без замаха, кидался в сторону руки с плеткой, стараясь поймать зубами шнур. При этом ногу приходилось позиционировать, заставляя его атаковать. После повторной такой атаки, несмотря на то, что помощник оставался неподвижным, пес хватки не бросал и спокойно, углубившись (добив хватку), работал сам по себе, не обращая внимания на действия помощника.
После прихода собаки помощник наносил ей удары кнутом, щелкал им по земле, работал трещоткой, просто стоял пассивно, грузил собаку, поднимая ее за хвост и пах — словом, совершал разнообразные действия, не создавая стереотипа.
Но от проблемы в том аспекте, который был нужен мне, мы все равно не избавились. Я решил попробовать «жесткий угол». Собака была хорошая, сильная, поэтому сломать или сорвать ее не боялся. Угол сделали классический, на парфорсе, метровом поводке; работал в дрессштанах. Как и следовало ожидать, при жестком прессинге с ударами и давлением пес от конфликта не уходил и, пробившись сквозь удары, делал сильный хват в область бедра.
Вот здесь начиналось самое интересное: после 10–15 секунд борьбы он отпускал хватку и немного, буквально на 10 сантиметров, но отступал, ожидая атаки. При этом не то чтобы он «проседал», нет, но я чувствовал в нем неуверенность. Помощник взрывался очень мощной атакой на собаку, и пес снова приходил в ногу, был уже более спокоен и больше хватку не бросал.
Положительного результата я снова не получил. На то было несколько причин.
Во-первых, у пса был очень высокий болевой порог. Собака спокойно принимала сильные удары плетью как до хватки, так и на хватке. Предотвратить их она не очень желала, поскольку сильного неудобства от ударов не испытывала.
Во-вторых, собака во время повторных атак стремилась не сработать в подставленную ногу, а схватить кнут, видя в нем источник раздражения. Да, можно говорить, что здесь я противоречу сам себе, ибо только что писал о почти индифферентном отношении к ударам. Но констатирую факт: я так же, как и вы, уважаемый читатель, был озадачен, видя определенные неувязки в поведении собаки.
В-третьих, при сильном первоначальном давлении с ударами собака тут же производила хватку, но не демонстрировала такой же атаки на повторе. Одно и то же давление, одни и те же удары, но результат диаметрально противоположный. Довольно странное поведение.
Выходило, что фактически собака прекрасно прошла угол, отработав почти идеально, но я-то видел и понимал, что нужного нам результата, а именно отсутствия «формалки», мы так и не добились. Тогда пошли по другому пути.
Поставили собаку на резину, на шлейку, к кожаному ошейнику пристегнули метровый поводок, надели ЭШО. Вытянув пса на резине полностью, принимал его в костюм. Одной рукой брал короткий поводок, в другой был кнут с трещоткой, наносил средней силы удары по собаке кнутом, плеткой, щелкал по полу, потом откидывал плетку и трещотку, переходил в статику, провоцируя собаку бросить хватку, что и происходило.
Вот только не дал ей уйти даже на сантиметр (у меня в руках был поводок) и тут же атаковал ударами ног. Невозможность вернуться к проводнику, уйти от конфликта, инстинкт самосохранения, отсутствие знакомой плетки — все это вкупе дало нужный нам результат. Поначалу элементы смущения присутствовали, но шансов уйти, избежать борьбы не было. Или забиваешь ты — или забивают тебя. Собака тут же контратаковала. Но для закрепления успеха этого было мало.
После продолжительной борьбы в течение 30–40 секунд, когда помощник в основном находился в статике и собака мертво была в хватке, проводник давал команду на отпуск без подзыва (после пуска он прятался от собаки). Пес отпускал, я не давал ему уйти метровым поводком, и он садился, внимательно наблюдая за действиями помощника. После небольшой паузы я подкреплял собаку движением ноги, причем заставляя прийти в статичную, а не динамичную конечность (подробнее об этом — в главе «Атака в опорную ногу»).
В дальнейшем пуски стали более длинными, на мягкой резине, контрольный поводок в моей руке ушел в прошлое. Собака прекрасно работала, не формаля, не уходя от конфликта, не бросая хватку.
Теперь попробуем сделать выводы из описанного в этой главе.
В чем была задача, что происходило с собакой, почему она вела себя так?