Пропавший жених

Энн осторожно повернула голову и застыла: дверь у Холли тоже приоткрыта, больше того, та, словно почуяв приближение подруги, посмотрела прямо в ее сторону.

Нельзя терять ни секунды! Энн кивнула Этель и бросилась к выходу.

— Энн, ты куда? — раздался голос Холли.

— Потом! — крикнула в ответ Энн. — Я тороплюсь. — И со всех ног побежала к лифту. Через три минуты она уже сидела за рулем машины.

Как это она забыла про трусы! Нет, так дальше жить нельзя!

Энн тяжело вздохнула и взглянула на себя в зеркало. Пора ехать! Она должна подумать о Шоне.

Судя по тому, что она уловила, вернувшись в конференц-зал, Мэтью дал Джилл для разбега целые сутки. В течение этого времени он пообещал не сообщать об исчезновении Шона полиции. Но почему Джилл так на этом настаивала? А если с Шоном что-то случилось? Учитывая ту записку, это вполне вероятно. Тогда почему же Джилл не хочет вызывать полицию?

Может, Шон сам все затеял? Род правильно сказал: все возможно и это тоже. Энн поежилась. Она выехала на окружную дорогу и повернула на запад, стараясь вести машину осторожно. Хотя ее так и тянуло выжать газ до отказа.

Квартира Шона располагалась в новом фешенебельном районе: высокие дома, роскошные пентхаузы — короче, все, что нужно для сладкой жизни. И можно не сомневаться: до их знакомства Шон не сторонился удовольствий. А чем он занимался уже тогда, когда они познакомились и даже после того, как решили пожениться, Энн понятия не имела. Куда он ходил? В ресторан, спортзал, на работу, конечно. Куда еще? Как ни странно, она не имела ни малейшего представления. Удивительно. Собирались стать мужем и женой, а жили порознь.

Три раза в неделю они обедали вместе. Бывали на вечеринках. Играли в теннис. А в остальном он жил своей жизнью, она своей. Может, это вполне естественно? Черт его разберет. Теперь настали такие времена, все пошло наперекосяк. Впрочем, и ее родители тоже проводили вдвоем не слишком много времени. Отец возвращался с работы в одно и то же время. Они ужинали, а потом он шел слушать радио или читал газету, а мать вылизывала кухню или занималась шитьем. Тоже не Бог весть какое общение.

И все-таки Энн считала их брак счастливым. А вот теперь задумалась.

Да, они жили в огромном особняке, построенном еще в девятнадцатом веке. В нем было комнат тридцать, если не больше. Но большая часть комнат оставалась необитаемой. Открытыми были гостиная, кухня, их спальни и кабинет отца. Все остальное было заперто, мебель укутана чехлами, а наиболее роскошные кресла, вазы, столы проданы с молотка.

Почему? Энн об этом не знала. Ведь тогда она была совсем ребенок. Слышала, конечно, какие-то разговоры. Вроде все дело в том, что разорился ее дядя. Он умер, не оставив после себя ничего, кроме огромного долга.

Примерно тогда же она познакомилась с Холли и Лорой. Они вместе гуляли и играли, ходили друг к другу в гости. Но Энн знала: к себе домой подружек лучше не приглашать. Дальше гостиной им пройти все равно не дадут, хотя в таком огромном доме для детей полно места для игр. Но мать была настороже, лишнего шагу ступить не даст.

Мама… Для нее всегда было важно поддерживать видимость богатства. Она так и жила в иллюзорном мире. Для всех она была одной из наиболее богатых и приметных женщин города, известной красотой своих туалетов и великолепными манерами. А у себя дома мать вечно ходила в штопаном платье и стоптанных туфлях. Она активно участвовала в благотворительности и словно не понимала, что сама нуждается.

Отца же совершенно не заботило ни то, что подумают о нем окружающие, ни то, чем занята его жена. Он каждый день неизменно ходил на работу, не слишком сложную, не слишком высокооплачиваемую. Никогда не жаловался, никогда не пытался ничего изменить. Завтрак, работа, ужин, вечер с газетой. Отдельно от жены. Вот тебе и брак.

Съехав с окружного шоссе, Энн оказалась в элитном квартале. Где-то здесь живет Шон. Только где? Так сразу и не найдешь. Она бывала здесь пару раз, но машину вел Шон. Вот и не запомнила дороги. Все эти дома с виду одинаковые. Одни и те же ограды, возле ворот сидит охрана. Лужайки, бассейн и теннисный корт. Ну и все остальное. Энн, по правде говоря, не обращала на это внимания. Это, наверное, то же о чем-то говорит.

Господи, перестань! Еще четыре дня назад все было отлично. И сейчас не хуже. Ничто не изменилось. Может, Шон заболел. Да, точно, решила Энн, въехав на дорогу, ведущую к светлокремовому дому, и отчаянно надеясь, что едет туда, куда надо. Он заболел. Подхватил вирус гриппа и лежит теперь в постели с температурой, мучается, бедняжка. Может, и ей позвонил бы, и на работе предупредил, что болен. Но совсем ослаб и не в силах дойти до телефона.

Энн остановила машину. Как ловко она занимается самообманом! Должно быть, это наследственное. Мама могла бы ею гордиться.

Дом был из разряда современных, автоматическая охранная система избавляла от необходимости нанимать консьержа. Это все-таки надежнее: сигнализации нельзя дать взятку. Энн не стала набирать номер пентхауза по домофону, а воспользовалась ключом. Щелк! — и замок открыт.

Внутри ее встретила прохлада. Просторный холл, ковер на полу, стены расписаны картинами из жизни первых поселенцев. Рядом с двумя толстенными колоннами блестящие двери лифта. Энн нажала кнопку вызова и поехала на последний этаж.

Тоже мне, конура! На каждом этаже по одной квартире, неплохо, а? У Шона же двухэтажный пентхауз с зимним садом. Лифт остановился. Вариантов два. Первый — позвонить. Второй — отпереть своим ключом. Энн выбрала первый. Нажав кнопку, услышала подобные грому первые такты Пятой симфонии Бетховена: «Так судьба стучится в дверь…».

Но дверь оставалась запертой. Сама не зная зачем, Энн спустилась на первый этаж. Подошла к почтовому ящику и вытащила пару писем. На обоих конвертах штемпель субботний. Значит, либо Шон не получал сегодня корреспонденцию, либо почтальон опаздывает.

Невесть откуда выглянула седовласая женщина. Поглядела на Энн и исчезла. Любопытная соседка! От них, видно, нигде не избавиться, даже в элитных домах. Может, она видела, как Энн поднималась на последний этаж, а через минуту спустилась и берет чужую почту? Только бы не вызвала полицию.

Энн решительно вошла в лифт, поднялась к пентхаузу и вставила ключ в замок. Один поворот — и она у Шона.

Отчего здесь так темно? Нащупала выключатель, нажала. Помещение залил яркий свет. Ослепительно яркий. Энн хлопнула по выключателю. Пусть лучше глаза привыкнут к темноте. Положив почту на столик, она направилась к полукружной арке справа. Там располагался салон.

Пусто. Только дорогие кожаные кресла и дубовые столы. Слева столовая, рядом с нею кухня. И там тоже пусто.

Тишина. Лишь стук ее каблуков разносится далеко вокруг.

Энн повернулась направо, открыла тяжелую дверь и оказалась в кабинете. Он, как и остальные комнаты, был обставлен в классическом стиле. Здоровенный стол со столешницей, покрытой зеленым бархатом, по стенам — книжные полки. В углу тикают напольные часы. Все вокруг какое-то темное, мрачное, нежилое. Но, по крайней мере, на ноже для бумаг нет следов крови, и на том спасибо.

Сверху, со второго этажа пентхауза, донесся какой-то звук. Энн от неожиданности покачнулась. Кошка? Но Шон не держит домашних животных. Значит, это человек.

Может, сам Шон?

Она сглотнула. Хотелось бы на это надеяться. Энн превратилась в слух. Но вокруг была сплошная тишина.

На цыпочках прокравшись в холл, она подошла к лестнице, ведущей на второй этаж. Там было так же темно, как и внизу. Дверь спальни открыта, но оттуда не видно ни лучика света. Неужели Шон и вправду свалился с гриппом? Но зачем тогда везде задергивать шторы?

Нетвердой походкой Энн стала подниматься по лестнице. В темноте ее нога задела что-то. Какой-то предмет. Она наклонилась и подняла книгу. Вероятно, свалилась с бюро, вон там еще несколько таких же лежит на краю. Вот и логическое объяснение звука, который ее насторожил. Просто книжка упала.