Раскол (ЛП)

Эти слова, казалось, возымели на него эффект удара молнии. Эльф отшатнулся, смотря на Евангелину с широко распахнутыми глазами... и когда Винн в сострадании попыталась приблизиться к нему, он сам отошел и от нее.

– Вы же не хотите сказать, что... – начал он, но замолчал, когда к нему пришло понимание. Внезапно, он рванулся к двери лаборатории.

– Стой! – крикнула Евангелина. Она остановилась только чтобы обвиняюще посмотреть на Винн, и помчалась за ним. Остальные быстро последовали за ней.

Однако Фарамонд не ушел далеко. Они нашли его за комнатой стоящим на коленях от ужаса картины. По всей комнате все ещё были разбросаны обожженные тела, в дыме чувствовался запах обугленного и разлагающегося мяса. Было слишком темно, чтобы можно было четко разглядеть, за что переворачивающийся желудок Риса был благодарен.

– Я никогда... – Фарамонд был в шоке и мотал головой, словно отрицая увиденное. Он сделал глубокий вдох. – Я думал, что защитил их от...

– Ты запечатал двери, – указала Евангелина.

– Это была мера предосторожности! – возразил он. – Так предложил Лорд-Мэр!

– Они знали об этом?

Он медленно кивнул.

– Они... поддержали меня. Они верили в меня. Тогда я думал, что это было логично, но я никогда... – Посмотрев на мертвые тела, эльф начал трястись. Он скорбно застонал и начал рыдать. – Я убил их, не так ли? Это моя вина.

Рис чувствовал себя неуютно, смотря на рыдания эльфа. Это была не просто грусть, а невыносимая боль, которую насильно из него вытаскивали. В судорогах от рыданий, закрывая лицо руками, эльф раскачивался на полу вперед и назад.

Винн колебалась лишь мгновенье, после чего она подбежала и опустилась на колени рядом с ним с болезненным выражением лица, успокаивающе держа его за плечи.

– Фарамонд, – тихо сказала она, – я знаю, что ты сильно переживаешь, но мы не можем оставаться. Ты должен взять в себя в руки.

Он отнял руки от лица и посмотрел на неё глазами мутными и красными от слез.

– Я не могу! – воскликнул он. – Я... теперь я все чувствую, и не могу остановиться! О, Создатель, помоги мне!

Фарамонд рухнул на пол, корчась от терзающего его горя. Он взывал словно дитя, хватая руками пепел на полу. Винн постаралась помочь ему, но его невозможно было даже сдвинуть. С тревогой в глазах она посмотрела на остальных – особенно на Риса.

Вне всяких сомнений такое состояние было хуже Усмирения – не ощущать совсем ничего на притяжении долгих лет, чтобы потом все чувства вернулись в одно мгновенье? Мужчина был во власти своих эмоций, он испытывал такую боль, что был похож на зверя в клетке. Часть Риса кричала о том, что он должен попытаться помочь, но он оставался на месте, словно замороженный.

Наконец, Евангелина быстрыми шагами направилась к ним. Винн протестующе подняла руку, но храмовница не обратила на неё внимания. Она потянула Фарамонда за плечо вверх... а потом резко ударила его по лицу. Это был сильный удар, который стал только больнее из-за её железных латных перчаток, и эльф рухнул на пол с едва слышимым звуком.

– Я могла это сделать, – фыркнула Шейла.

С искаженным от гнева лицом Винн поднялась на ноги, но остановилась, прежде слова покинули её уста. Фарамонд уже вставал с пола. Казалось, удар подействовал – его рыдания прекратились. Теперь он потирал свою щеку, на которой уже формировался красный след от удара, и осторожно смотрел на Евангелину.

– Скажи, что ты сделал, – потребовала она.

Фарамонд взглянул на Винн, будто бы спрашивая её разрешения. Пожилая женщина кивнула, что не прошло мимо внимания Евангелины. 

– Вот уже много лет я изучаю Ритуал Усмирения – как он отсекает мага от Тени так, что они больше не видят снов, почему это спасает их от одержимости демоном, и возможно ли другое решение проблемы. Это была... работа всей моей жизни.

– Усмиренные ничего не делают, пока их не попросят.

– Неправда! У нас есть своя воля. Мы просто... ничего не хотим, ничего не жаждем. – Он остановился и посмотрел куда-то в пустоту. – Но это не имеет значения. Меня попросили об этом. Полномочия на проведения исследования были даны мне Церковью.

– Церковью? – нахмурилась Евангелина. – Они знали об этом?

Она посмотрела на Винн обвиняющим взглядом, но пожилая женщина просто покачала головой. Судя по всему, она об этом тоже не знала.

– Конечно, они знали об этом, – оскорбленно ответил Фарамонд. – Как ещё я мог оказаться здесь? Почему бы я вообще сюда прибыл?

– Но они знали, что ты делаешь? – Еваннелина указала на следы побоища вокруг них. – Они знали, что ты намеревался призвать демона?

– Я не призывал его! – он запнулся, размышляя над своими словами. – Я почти сразу понял, что Усмирение необратимо по эту сторону Тени. Процесс должен происходить по ту сторону. Места разрыва должны быть соединены духом – а дух может это сделать, только если будет знать, где искать. Ритуал делает Усмиренных невидимыми для духов.

– Они не просто невидимы, они невосприимчивы...

– Это не так! – Эльф выглядел таким возбужденным, какими бывают ученые, говорящие на свою любимую тему. – Они не желанны! Демоны хотят овладеть людьми, потому что хотят почувствовать жизнь. Усмиренный для них – это неодушевленный предмет. Хуже того, Усмиренный будет сопротивляться. Если он должен пересечь этот мост, чтобы овладеть Усмиренным, его нужно приманить...

Винн изумленно нахмурила брови.

– Так ты намеренно хотел стать одержимым? Фарамонд, чего ты пытался таким образом достигнуть?

Он вздохнул. 

– Я не хотел стать одержимым. Мне только нужно было, чтобы этот мост перешли, хотел увидеть, могло ли это быть сделано. Я пришел в место, где Завеса была тонкой, где можно найти духа и установить с ним контакт.

Фарамонд опустился на колени рядом с одним из обугленных тел, с выражением лица полным скорби. Он протянул к нему руку, словно бы собираясь коснуться, но он смог. Он быстро убрал руку, крепко закрывая глаза, чтобы удержать новые слезы. 

– Эти люди были так добры. Как семья. Они считали, что я весь покалечен, и хотели меня вылечить. Они были готовы принять все риски, и логически я верил...

Евангелина гневно покачала головой.

– Ты убил их ни за что. Какое бы знание ты не приобрел, оно бесполезно.

Он отрицательно помотал головой. 

–Вообще-то, нет.

Адриан подалась вперед с любопытным выражением лица. 

– В смысле – «вообще-то нет»?

– Я считал, что требуется, чтобы демон попытался завладеть мной, что сам факт попытки восстановит мою связь с Тенью, – он открыл глаза и пристально посмотрел на Адриан, – Но все было совсем не так. Мне нужно было, чтобы демон лишь попытался дотянуться до моего разума сквозь разрыв, и ничего больше. Как только это произошло, мой разум был восстановлен. Одержимость пришла... позже.

– Но это мог сделать любой дух, – указал Рис. Заметив скептический взгляд Евангелины, он повторил. – Это мог сделать любой дух, при условии, что он обладал достаточной силой. Не обязательно демон.

Фарамонд кивнул.

– Понадобился бы духовный медиум, чтобы уговорить его.

– Я духовный медиум.

Как только прозвучали эти слова, в комнате воцарилась тишина. Адриан подтвердила его слова кивком головы, но Евангелина не казалась убежденной.

– Вы, должно быть, сошли с ума, – нахмурилась она. – Надеюсь, никто из вас не считает, что следует повторять этот эксперимент. Посмотрите вокруг себя!

– А вместо этого они должны умереть ни за что? – спросила Адриан с вызовом. – Этот человек больше не Усмиренный. Если результаты его работы можно использовать без повторения того, что произошло здесь, это следует изучить!

– Не все захотят обратить Ритуал Усмирения, – опережая ответ Адриан, Евангелина указала на Фарамонда. – Посмотрите на него! Неужели его состояние намного лучше? Что если он никогда не оправится?

– А если оправится?

– А если та причина, по которой его вообще усмирили, все ещё имеет значение? Мы не используем Ритуал без оснований. Этот человек может быть опасным, как для себя, так и для других – например, для обитателей этой самой крепости.