Страница 1 из 9
Харуки Мураками
Край обетованный
СТАРИК ПРОСНУЛСЯ ПРИ СМЕРТИ
Перевод М. Немцова
ПРЕДИСЛОВИЕ
В марте 1997 года (ровно два года спустя после зариновой атаки в токийском метро) вышла моя книга «Подземка», где собраны свидетельства потерпевших и родственников тех, кто погиб в результате этой акции. Как я уже писал тогда в предисловии, взяться за эту книгу меня побудило прежде всего то, что до народа не довели – или довели в крайне усеченном виде и притом почти одними и теми же словами, позаимствованными из формального языка, – конкретные факты и обстоятельства, имеющие отношение к самым обыкновенным людям, пострадавшим тогда в метро. По крайней мере, я искренне так думал.
Как писателю, мне хотелось понять, что это такое – когда человек едет утром в переполненном метро, и вдруг без всякого предупреждения вагон наполняется отравляющим газом – зарином, – и какие изменения произошли (или не произошли) в жизни и сознании людей, оказавшихся в том самом вагоне. Я думал, что мы, «граждане» (хотя в последнее время, пожалуй, слово это немного обесценилось), должны представлять это более отчетливо. Не просто знать, а ощутить реально, кожей, принять как скорбь, терзающую душу. Без этого связанного с нашим повседневным существованием исходного пункта, считал я, нам не охватить в полном объеме перспективу случившегося, не осознать, что для нас значила зариновая атака в подземке и чем была секта «Аум Синрикё».
Мною двигало отнюдь не навязчивое желание встать на сторону «правой стороны», то есть пострадавших, и заклеймить «неправую сторону» – а именно, виновников совершенного преступления. Я также не добивался социальной справедливости. Конечно же, книги, четко ставящие такие цели, очевидно, тоже нужны людям, но я лично стремился не к этому. Свою задачу я видел в другом: дать читателю – да и самому себе – «материал», необходимый для того, чтобы представить не какую-то одну точку зрения, а взгляды сразу многих людей. В принципе, к тому же самому я стремлюсь, когда пишу свои романы.
По правде сказать, работая над «Подземкой», я твердо решил не заниматься сбором информации об «Аум Синрикё». Установил для себя такое правило. Я мало что знал о секте (дело в том, что время, когда о деяниях «Аум Синрикё» больше всего сообщали в СМИ, я провел в США и был как бы отгорожен от информации москитной сеткой) и потому стремился отбирать материал для книги, по возможности оставляя эту страницу чистой. Иными словами, хотелось, насколько возможно, поставить себя на место тех, кто пострадал в тот день – 20 марта 1995 года. В положение людей, которые, ни о чем не подозревая, получили смертельный удар непонятно от кого. Поэтому я намеренно не включил в «Подземку» точку зрения «Аум Синрикё», опасаясь, что взгляды членов секты или ее сторонников не получат четкого изложения, поблекнут и расплывутся. Тогда мне хотелось одного – избежать позиции «и нашим, и вашим», не создать у читателя впечатления, будто автор «с пониманием относится к этой стороне, но в то же время в какой-то мере понимает и другую».
Тем самым я навлек на себя обвинения в «одностороннем подходе», хотя намеренно с самого начала взял за точку отсчета правило: съемочная камера должна быть установлена в одном месте, – и критика в мой адрес не вызвала полезной полемики о книге. Я стремился написать книгу, очень близкую духу людей, которых я опрашивал (конечно, это не то же самое, что занять их сторону), зафиксировать на бумаге – насколько можно живо – чувства и переживания, которые они в те минуты испытывали. Я считал: такое выполнение поставленной мной на том этапе задачи – моя обязанность как литератора, писателя. При этом я отнюдь не выбрасывал из головы религиозного и общественного значения – как в положительных, так и отрицательных аспектах, – которое имеет такое явление, как «Аум Синрикё».
Но работа была закончена, книга вышла, волнение улеглось, все успокоилось, и меня самого постепенно стал все больше волновать вопрос: «Что же такое «Аум Синрикё»? Чтобы исправить определенный информационный дисбаланс, я сосредоточился на сборе свидетельств пострадавших, но когда эта работа была выполнена, меня начали обуревать сомнения, насколько точную информацию об «Аум Синрикё» мы получаем.
В «Подземке» секта «Аум Синрикё» предстает как неопределенная угроза – некий «черный ящик», – жестоко и внезапно вторгающаяся в повседневную жизнь. И я решил попытаться и приоткрыть этот «черный ящик», посчитав, что, сопоставив его содержимое с перспективой, предложенной в «Подземке», или, иными словами, проанализировав их разнородность и однородность, может быть, удастся достичь большей глубины в понимании того, что произошло.
Всерьез заняться «Аум Синрикё» я решил еще и потому, что меня не покидало острое ощущение, будто «сам по себе этот случай не решит в итоге ни одной из основных проблем, вызвавших его». В Японии отсутствует нормальная и эффективная страховочная подсистема, которая в состоянии принимать людей (особенно молодежь), оторвавшихся от главной системы – японского общества, и после трагедии в токийской подземке в этом отношении ничего не изменилось. Организация «Аум Синрикё» сокрушена, но до тех пор пока в нашем обществе существует такой серьезный системный недостаток – своего рода «черная дыра», – похожая, засасывающая в себя людей, структура – подобие «Аум Синрикё» – может когда-нибудь возникнуть вновь, и тогда нельзя будет исключать повторения того, что произошло 20 марта 1995 года. Тревога за это не оставляла меня уже тогда, когда я только начинал собирать материал для этой книги, и сейчас, когда работа над ней закончена, меня это беспокоит еще сильнее (разве нельзя, к примеру, цепочку каких-нибудь «острых» инцидентов с участием школьников воспринять как составную часть ситуации, сложившейся в обществе после, с «Аум Синрикё»?).
Поэтому я сделал вывод, что мне ничего не остается, как, зафиксировав мысли и чувства членов (или бывших членов) «Аум Синрикё», представить их читателю в той же форме, что была написана «Подземка». Так можно будет добиться более глубокого и правильно выстроенного баланса «справедливых сомнений», которые я испытывал с самого начала. Вот к какому заключению я пришел.
Выяснилось, однако, что отбор членов (бывших членов) «Аум Синрикё» для моих интервью – совсем не то, что работа с пострадавшими от зариновой атаки, и дело вовсе не простое. Встал вопрос, по какому критерию вести этот отбор? Возникли также сомнения в некоторой степени фундаментального характера, а именно: кого можно назвать «типичным последователем "Аум Синрикё"» и кто в состоянии судить о том, подходит тот или иной человек под это определение или нет. Были также опасения, не станут ли в конечном итоге неприукрашенные рассказы сектантов – если таких людей удастся отыскать – чем-то вроде религиозной пропаганды. Получится ли что-нибудь из этих рассказов?
1
Марк Стрэнд (р. 1934) – американский поэт канадского происхождения.