Страница 29 из 40
— Ого!
Прямые потомки первых колымских переселенцев ошибаться не могли. «Око в землю» Любич переводил «смотри в землю» или «в земле», а непонятное словечко «заносье» заменял словом «тайник», предполагая, что землепроходец упомянул о нем иносказательно.
Стоит ли говорить о возбуждений, охватившем нас? Городище старинной крепости находилось на берегу Стадухинской протоки, всего в двадцати километрах от Нижне-Колымска.
— Сомневаться тут не приходится… — рокотал Любич. — Отложите, Вадим, дела, раскопаем городище.
Предложение было заманчивым. Но найдем ли там что нибудь? В 1755 году восставшие чукчи разгромили крепость, и от старинного Нижне-Колымского острога почти ничего не осталось.
— Валы, сохранились, — заявил краевед, — найдем и основание Атаманской башни. Говорят, это были самая высокая северо-западная башня. Да и казаки там больше не селились — построили новую крепость здесь, в Нижне-Колымске. Непременно откопаем ход в тайник!.
Он покрутил слитки тяжелого серебристо белого металла.
— И в Магадане вас примут с распростертыми объятиями. Ведь это, Вадим, чистейшая платина, переворот в судьбах Анюя. Будьте уверены, платина — вернейший признак золотых россыпей. Видимо, Большой Анюй так же богат золотом, как и родной брат его — Малый Анюй. А там летом геологи, кажется, нащупали большое золото. Пусть даже ваша платина окажется случайной жилой, но она укажет путь к Новому Клондайку…
И ваши олени здесь пригодятся. Пастбищный узел в верховьях Анюя окажется рядом с золотыми приисками. «Последним могиканам» Пустолежащей земли откроется дверь в новый мир!
Любич воодушевился, глаза его горели. Он навалился могучей грудью на стол, и тот жалобно заскрипел.
— Только так, Вадим… Вы привезете первый драгоценный дар Большого Анюя!
Я и не предполагал тогда, как быстро сбудутся предсказания Любича…
Атаманская Башня
Провожать нас сбежались к пристани все: мальчишки Нижне-Колымска: пронесся слух, что экспедиция едет откапывать старинные пушки…
Глиссер вошел в узкую, но глубокую стадухинскую протоку. С гулом мчался он среди низких берегов, заросших ольховником. Кусты низко свисали над водой. Был полдень, сияло солнце. Эмалевое, небо опрокинулось над нами голубой чашей. Высоко высоко небесную лазурь пронзала белая стрела — след самолета, летящего в Магадан.
У дальнего мыса в колеблющемся нагретом воздухе тундры двоились голубоватые столбики.
— Хибары Стадухинской заимки! — крикнул Любич. Там и городище крепости. Рев мотора стих, глиссер мягко уткнулся в непролазную чащу ольховника. Мы прорубились сквозь заросли и выбрались на плоскую террасу. Обветшалые избушки развалились, утонули в душистом багульнике и карликовых березках.
Вот и холмы заветного городища!
Вейником и ольховником зарос крепостной вал. Ковер мхов прикрыл улицы сгоревшего острога. Дальше, за торфяным болотом, поднималась пологая возвышенность с лиственничным редколесьем. Крепость Михаил Стадухин поставил на границе леса и тундры…
Любич довольно легко обнаружил в северо-западном углу вала широкое основание Атаманской башни — холм, заросший багульником и ягелем. Мы принесли сюда палатку, рюкзаки с продовольствием, спальные мешки, лопаты, ломы и кирки. Ученый разметил площадку раскопок, и начались поиски.
Целый день мы долбили мерзлую землю. Уже под тонким слоем торфа стали попадаться обгоревшие заостренные бревна крепостного палисада, обугленные стропила башни. Захватив крепость, чукчи сожгли ее, разобрали палисад и разрушили Атаманскую башню почти до основания.
Лишь к концу дня, умаявшись докопались до последних уцелевших венцов башни. Толстенные бревна казаки обсыпали валом из крупной морской гальки. Бревна почти не пострадали от огня. Вероятно, пожар потушили казаки, подоспевшие на выручку из окружающих заимок.
Между бревнами не оказалось и следа конопатки. Несомненно, это был нежилой сруб боевой башни. Любич вошел в раж — лом гнулся а его могучих руках. Мы разворотили глубокую квадратную траншею, подобрались к самому полу башни и, выбившись из сил, решили продолжать раскопки утром.
Весело было у нас на биваке. Илья настрелял уток, развел яркий костер и варил в котле утиный гуляш. После ужина Любич рассказал очередную историю.
Оказывается, основатель крепости Михаил Стадухин отличался весьма буйным нравом. В 1642 году смелый землепроходец во главе отряда казаков морем прошедший неведомую Колыму. Одновременно Колымы достиг отряд Дмитрия Зыряна. Он обосновался в устье Анюя в стратегически важном месте, а Стадухин, не пожелавший действовать сообща, выстроил Нижнее-Колымский; острог в более уязвимом урочище. Лесистая возвышенность позволяла чукотским воинам скрытно накапливаться поблизости от вала крепости. Девяносто лет простоял Нижнее-Колымскйй острог на Стадухинской протоке и постоянно подвергался опустошительным набегам.
Уязвил честолюбие Михаила Стадухина и великий поход Дежнева. Дежневцы на год опередили Стадухина, отплыв в июле 1648 года из Нижне-Колымской крепости на восток. В это время Стадухин спешил из Якутска на Колыму с наказной памятью якутских воевод, разрешавших ему привести «под государеву руку» народы, населявшие бассейн Погычи. Достигнув устья Колымы и не застав Дежнева, Стадухин буйствовал в низовьях Колымы — грабил с казацкой вольницей купеческие караваны, приходившие с Лены.
— И еще… — добродушно усмехнулся Любич, — подкузьмили Михаила Стадухина Степан Мотора «с сотоварищи».
Юкагиры, плененные казаками на Анюе, сообщили, что на Погычу можно пройти по сухопутью, вверх по Анюю и далее, перевалив через Камень.
Степан Мотора со своей партией, на месяц опередив разгульный полк Стадухина, проложил зимний путь вверх по Анюю. Стадухин со своим отрядом настиг Мотору на перевалах Главного водораздела и насмерть поссорился с ним.
— Но зато какой знаменитый походище отгрохал Стадухин с Анадыря, просто диво! — продолжал Любич..
С пятьюдесятью товарищами на лыжах и нартах Стадухин в зимнюю стужу совершил переход на дикую Пенжину, затем на Гижигу, построил там кочи и поплыл морщи на юг вдоль побережья Охотского моря. После многократных скитаний с четырнадцатью уцелевшими казаками Стадухин достиг устья Охоты, где к тому времени прочно укрепились якутские казаки. Стадухинцы соединили две могучие ветви движения землепроходцев «на встречь Солнца» — Северную и Тихоокеанскую. После походов Дежнева и Стадухина главные силы сибирских аргонавтов устремились на Дальний Восток, в бассейн Амура и в Приморье…
Рыжебородый великан поднялся, вдохнул полной грудью пьянящий северный воздух, потянулся:
— Ну, братцы, спать пора… Завтра подземелье откопаем…
Когда я проснулся, мои товарищи были уже на раскопках. Пол башни был засыпан полуистлевшими обломками разбитых бочек. Лопаты постоянно натыкались на что то, твердое. Мы торопливо разбрасывали перегнивший мусор. Первую находку сделал Илья. Он вытянул из мусора старинную пищаль. Ствол ее был согнут, приклад разбит вдребезги… Видно, последние защитники крепости вели в Атаманской башне жаркий рукопашный бой.
Наконец расчистили утрамбованный земляной вал. Промерзшая земля не поддавалась. Любич ломом долго прощупывал почву. И вдруг лом ударился о железо.
— Здесь… — тихо сказал Любич, сдерживая дыхание.
Он принялся осторожно раскапывать землю шанцевой лопаткой. Уж слишком медленно и осторожно снимал ученый слой почвы. На дне ямы что то звякнуло. Краевед отбросил лопатку и, расчищая взрыхленную землю ладонями, обнаружил литое кольцо.
— Люк?!
Любич лихорадочно разгребал почву…
— Сундук!. Кованая крышка почернела. Сундук был невелик и походил на старинный ларец. Мы с Любичем ухватились за кольцо и вытянули тяжелый сундучок. Ржавый висячий замок запирал ларец.
— Ломом ударяй… — посоветовал Илья. Любич мотнул головой: