Страница 4 из 15
И всё же Талия не могла сдержать извращённого любопытства.
– Расскажи, – выдохнула первая леди. Её голос показался Талии смутно знакомым.
– Говорят, вчера вечером лорд Эддингс видел пропавшего жениха в каком-то низкопробном игорном заведении.
– Что ж тут удивительного? Любовь к картам его и погубила, иначе Гарри в голову бы не пришло делать предложение этой неуклюжей гусыне.
Руки Талии сжались в кулаки. Гусыня. Этим прозвищем её наградили ещё в первый сезон.
– Так вот, вчера Гарри несколько перебрал с алкоголем и признался, что не намерен брать в жёны тупоумную простолюдинку.
– Прелестно! – послышалось злорадное хихиканье. – Но зачем тогда Гарри просил её руки? Неужели с самого начала хотел выставить её всем на посмешище?
– Эдцингс говорит, что хитрый мальчишка выпросил у будущего тестя часть приданого на покупку особняка в Мейфере, который он якобы подыскал. – Рассказчица выдержала драматичную паузу. – А сам намерен исчезнуть вместе с деньгами.
Другая леди потрясённо ахнула:
– Святые угодники!
– Вот именно.
Талия понимала, что тоже должна возмущаться.
Несмотря на то что со дня помолвки Гарри ей двух слов не сказал, он, казалось, смирился с необходимостью брака. Талия и предположить не могла, что Гарри обманет её отца и бежит из Лондона, присвоив часть приданого.
Бросит её.
– Затея смелая, но теперь Сайлас Добсон его из-под земли достанет, – произнесла первая леди. При упоминании этого имени голос её дрогнул от отвращения. – Пустит по следу целую шайку головорезов, чего ещё ждать от такого дикаря?
– Согласна.
– И потом, скандал… Граф Эшкомбский будет рвать и метать!
В этом Талия очень сомневалась.
По слухам, когда Гарри сообщил брату о своём намерении жениться на дочери Сайласа Добсона, тот объявил, что умывает руки.
– Если Гарри сбежит на континент, там его никто не найдёт, – продолжала та, которую звали Люсиль.
– На континент? В разгар войны?
Люсиль рассмеялась.
– Видимо, лучше получить пулю от наполеоновского солдата, чем гусыню Добсон в жёны.
– Гарри понять можно, – с лёгкостью согласилась собеседница. – Но не собирается же он вечно оставаться в изгнании!
– Разумеется. Через год-другой страсти утихнут, и Гарри вернётся победителем.
– По-твоему, граф с радостью примет блудного сына… то есть брата? – щёлкнул веер. – Лично я бы сказала, он не из тех, кто прощает и забывает. Если честно, иногда я его побаиваюсь.
– Да, он грозен, зато до чего красив! – прозвучал восхищённый вздох. Так вздыхали многие светские дамы. – Какая досада, что граф редко бывает в обществе!
– По крайней мере, в хорошем обществе.
– Ради него я бы поступилась любыми приличиями.
Обе дружно захихикали.
– Что ты такое говоришь, душка!
– Смотри, Кэтрин идёт. Надо ей рассказать!
Зашуршали шелка – обе дамы отправились прочь, голоса их звучали всё тише, но слова разобрать было можно.
– Знаешь, а мне даже жаль бедняжку.
Талия поморщилась. Это был тот случай, когда тон говорил сам за себя. Никакой жалости, одно злорадство.
– Мне тоже, – промурлыкала вторая. – Теперь она из дому выйти не посмеет.
– И поделом. Ей с самого начала следовало помнить своё место, – раздалось презрительное, высокомерное фырканье. – Так случается со всеми выскочками.
Несмотря на жару, Талия задрожала.
Конечно, оцепенение так и не прошло, однако Талия была неглупа. Она понимала, что скоро защитный панцирь треснет и тогда её ждёт жизнь полная позора.
Не приходилось надеяться, что отец позволит ей оставить свет, пока шумиха не уляжется.
Нет, для Сайласа Добсона любое отступление равносильно поражению. Чтобы сохранить гордость, он с лёгкостью переступит через боль и стыд дочери.
Так Талия размышляла о своём беспросветном будущем, но тут дверь распахнулась, и вошла Ханна с большим серебряным подносом в руках.
– А вот и чай. – Ханна говорила преувеличенно бодро, будто с больной. – Ещё принесла чуть-чуть форели в сливочном соусе, свежую спаржу и немножко клубники.
– Спасибо, – тихо перебила Талия. От одного запаха рыбы к горлу подступила тошнота.
Почувствовав состояние Талии, Ханна приблизилась к белому мраморному камину, возле которого стоял низкий столик вишнёвого дерева.
– Я всё оставлю здесь, хорошо?
Талия изобразила слабую улыбку.
– Ну что, видела отца?
– Нет. Он… – Ханна запнулась и начала кусать нижнюю губу.
– В чём дело?
– Говорят, с тех пор, как мистер Добсон выбежал из церкви, его никто не видел.
Талия пожала плечами. Отцу хватит упрямства хоть всю жизнь разыскивать обидчика.
– Ах вот как.
Ханна прокашлялась.
– Наверное, он скоро вернётся.
– Не сомневаюсь, – произнёс из-за двери протяжный голос, от которого словно веяло пороком. – Подобные люди – как тараканы. Если появляются, от них уже не избавишься.
Талия оцепенела от испуга. Она сразу узнала этот голос, да и как не узнать? Талии было стыдно в этом признаться, но из своего уголка она всегда следила за графом Эшкомбским, точно влюблённая школьница.
Всё в нём завораживало Талию – и благородная красота, и грация хищника перед прыжком. Граф напоминал ей ягуара, которого она видела на картинке в книге. Такой же изящный и при этом смертельно опасный.
К тому же явное пренебрежение, с каким граф относился к обществу, было для Талии как бальзам на душу. Выходит, не ей одной эти люди кажутся легкомысленными и пустыми.
Однако на этот раз, глядя на потрясающе красивое лицо и холодные серебристые глаза, Талия ощущала отнюдь не упоительный восторг.
По спине пробежал холодок дурного предчувствия.
Глава 3
Уж кто-кто, а Габриэл, шестой граф Эшкомбский, мог позволить себе быть циничным мерзавцем.
Эту привилегию он заслужил по праву.
В восемнадцать лет на его юные плечи легло непомерное бремя титула – Габриэл был вынужден отвечать за несколько огромных имений, сотни слуг и мать, которая из чистого каприза могла провести в постели несколько недель подряд.
Не говоря уже о Гарри.
Брат был на шесть лет младше Габриэла, и мать с детства баловала его самым возмутительным образом. Габриэл, как мог, пытался этому помешать, однако большую часть года проводил в школе, а когда всё же приезжал в Кэррик-Парк, семейное поместье в Девоншире, то был слишком занят – отец обучал его сложным обязанностям графа.
В результате Гарри привык следовать самым скверным своим наклонностям. Его исключали из школы за попытки смухлевать на экзамене, Гарри неоднократно проигрывал своё щедрое содержание и по меньшей мере два раза дрался на дуэли. А уж когда переехал в Лондон…
Все пороки Гарри усугубились многократно. Он стал завсегдатаем игорных и публичных домов, а также участвовал в самых диких, нелепых пари.
Габриэл пытался проявить строгость, но мать всякий раз сводила его усилия на нет. В отчаянии Габриэл пригрозил графине, что отправит её обожаемого Гарри в деревню, если тот не научится распоряжаться деньгами как подобает.
Габриэл предвидел, что Гарри начнёт умолять, врать и всячески изворачиваться, дабы избежать ссылки. Но ему и в страшном сне присниться не могло, что братец обручится с дочкой простолюдина-выскочки. Позор на всю семью.
Мать, конечно, сразу схватилась за флакончик с нюхательной солью и слегла в постель, потребовав перед этим, чтобы Габриэл спас её обожаемого сыночка из лап коварной злодейки. Тот, однако, заявил, что вмешиваться не намерен. Если брат намерен губить своё будущее с дочерью Сайласа Добсона, он, Габриэл, умывает руки.
Войдя в гостиную, он мрачно улыбнулся. Мог бы догадаться, что Гарри найдёт способ спасти свою шкуру, а разбираться с последствиями предоставит брату.
Надев привычную маску ледяного спокойствия, Габриэл мельком оглядел комнату, едва удостоив взглядом темноволосую толстуху, после чего устремил взор на окно, возле которого сидела вторая девушка.