Меч и Грааль

Существуют и другие подтверждения техники бальзамирования, использовавшейся в то время в Мелроузе. Табличка на низкой стене возле развалин гласит: "МНОГИЕ ПОЛАГАЮТ, ЧТО ЗДЕСЬ ПОГРЕБЕНО В СВИНЦОВОМ ГРОБУ НАБАЛЬЗАМИРОВАННОЕ СЕРДЦЕ КОРОЛЯ РОБЕРТА БРЮСА". Это вполне может быть то самое Сердце Брюса, которое лежащий под надгробием с Граалем в Росслинской часовне Вильям де Сент-Клер вез, когда погиб в Андалусии, бросившись впереди сэра Джеймса Дугласа и других шотландских рыцарей в гущу мавров. Эта неистовость уже проявлялась в скандинавских и нормандских Сент-Клерах, она заставляла их бросаться навстречу почти неминуемой гибели. Храмовникам была присуща эта неудержимость в бою — стремление погибнуть в священной войне, пожертвовать грешной плотью ради жизни духа. Как страстно утверждает поэма Вильяма Эйтона "Сердце Брюса":

Засверкали клинки, затрубила труба, В туче стрел и свет солнца исчез. Мы, пришпорив коней, понеслись на врага. Взяли копья наперевес. Мавров дикого вида немало легло, Мы безудержно мчались вперед! Их пред нами как будто бы ветром несло, Но коварен был этот отход. Мусульмане внезапно нас взяли в кольцо, В гущу рати своей заманив, Сорок тысяч нам злобно глядело в лицо, Нас же горстка была супротив. Ни просвета не видели мы в их стене, Так густа была мавров тех рать. Но шотландцам, сверкая клинками мечей, Удавалось врага отражать. "В их толпу пробивайтесь! — лорд Дуглас вскричал, — В их толпу, мои братья, смелей! Сэр Вильям Сент-Клер в схватке доблестно пал, Не бросать же его на земле!" Но все гуще теснилась злых мавров орда, Осыпали нас стрелы дождем, Только враг, сознавая, что кровь не вода, Не решался идти напролом. "Прими Бог твою душу, — сэр Джеймс произнес, — Мой Сент-Клер, всегда рвавшийся в бой! Вынесу твое тело в шотландский обоз Или лягу сам рядом с тобой!" Тут он встал в стременах грозным, доблестным львом, Всех вокруг затмевая собой, Драгоценное сердце в ларце золотом Высоко поднял над головой. Бросил этот ларец прямо в гущу врагов И при этом только сказал: "Первым будь, благородное сердце, таков Твой обычай исконно бывал!"… Отнесем на корабль мы павших в бою, На Шотландию курс мы возьмем И схороним обоих в родимом краю, Где наш Роберг Брюс был королем.

Набальзамированное сердце сэра Джеймса Дугласа было заключено в свинцово-серебряный гроб и покоится в полу Часовни Дугласов рядом с громадной статуей сэра Джеймса. Напротив стоит каменная фигура его правнука, четвертого графа Дугласа, мужа Беатрисы Сент-Клер, ставшей матерью еще четырех шотландских графов. Еще одно разбитое храмовническое надгробие в часовне подтверждает связь Дугласов с военным орденом и с семейством Сент-Клеров: и тот, и другое были твердыми сторонниками Роберта Брюса. Сердце Вильяма де Сент-Клера не сохранилось, но кости его привезли из Испании и погребли под храмовническим надгробием в Росслине. А в соседней Старой Пентлендской часовне с кладбищем, которую построил и обеспечивал постоянным доходом сэр Вильям де Сент-Клер, теперь заброшенной и оскверненной, в XIX веке были также описаны два надгробия, которые "лежат на земле, на каждом изображен крест крестоносцев и меч, надписи почти стерты". На надгробиях сохранились украшенные листьями храмовнические кресты, вырезанные в кругах, под ними ступени в Храм Соломона или перевернутое основание кубка, на обоих мечи, а измерительная трость находится лишь на одном надгробье слева. Связи между крестоносцами и Сент-Клерами, храмовниками и цистерцианцами, военными и монашескими орденами очевидны по всей местности от Мелроузского аббатства до залива Ферт-оф-Форт.

Причиной того, что сэр Вильям де Сент-Клер приобрел земли на Пентленд-хиллз, простиравшиеся от Старой Пентлендской часовни до Керри на Уотер-оф-Лейт, сохраняется в легенде и поэме, также свидетельствующих о его безрассудстве и преданности Роберту Брюсу. Шотландский король охотился в холмах на ускользавшего от преследователей белого оленя, с ним был сэр Вильям с двумя гончими, звали их Помогай и Хватай (Хелп и Холд). Он прозакладывал свою голову, что его собаки убьют оленя до того, как животное переплывет через ручей. Король принял пари, поставив против его головы все королевские земли на Пентленд-хиллз и Вересковой пустоши. Сэр Вильям обратился с молитвой к Христу, Деве Марии и святой Екатерине, прося прощения за свое безрассудство, и спустил собак на оленя. Олень доплыл до середины ручья, и, казалось, все пропало, но Хватай схватил зверя в воде, Помогай вытащил на берег, и сэр Вильям подъехал к своим собакам по берегу на коне и убил оленя. Так сэр Вильям де Сент-Клер из Росслина получил во владение условленные земли и построил свою часовню и церковь Святой Екатерины в Хопсе. Его риск воспет в балладе, где король Роберт Брюс принимает пари, говоря:

…"Но ничем не рискнуть — ничего не обресть. Уговор у нас будет такой: Коль собаки упустят оленя, то днесь Распрощаться тебе с головой". "Будь по-твоему! — смелый Сент-Клер отвечал. — Слуги, псов и охотничий рог. Оседлайте гнедую". — На ней он нередко скакал По полям и лесам без дорог. "Что ж, пари так пари! Ату, Хватай, ату, Помогай! За оленем в погоню скорей. Мы решили, что я или жизни лишусь, Иль земля эта станет моей". А теперь давай, спешься, смелый Сент-Клер, Олень ищет спасенья в ручье. "Ну, хватай-ка, Хватай! Помогай, Помогай!". И оленя погнали к земле… Сент-Клер отважный в Испании спит, Он и Дуглас покинули свет, Когда прорубались сквозь вражьи ряды За ларцом с сердцем Брюса вослед. Но Хватая и Помогая, как говорят, Можно зреть на церковной стене, А потомки Сент-Клера годы подряд Держат лучших гончих в стране.

Затем поиски повели меня из Мелроуза в Сутру, в монастырский дом призрения августинцев в Ламмермурских холмах. Сохранившиеся цилиндрические своды здания церкви окружали сугробы. Этот Domus Soltre построил в двенадцатом веке король Малькольм Четвертый как дом призрения для путешественников и паломников, бедных людей, которых храмовники должны были защищать. Его больницу и лекарственный сад сейчас изучают с целью выяснить, какие лекарства из растений использовались в Средние века, какими болезнями страдали люди в то время, какими были уход и процедуры. При Баннокберне было пролито столько крови, что земля до сих пор считается заразной. Образцы, собранные учеными в хирургических перчатках, свидетельствуют о "БИОЛОГИЧЕСКОЙ ОПАСНОСТИ". Чума и сибирская язва до сих пор могут поразить людей на этой зараженной земле, лежащей на средневековой дороге из Лондона в Эдинбург, которой англичане пользовались для вторжений в Шотландию и которую защищали Сент-Клеры в Росслине.