Страница 17 из 63
Еще через полчаса дивизион покидает станицу, конвоируя обезоруженных штабных офицеров. За ним тянутся двуколки и подводы с войсковым имуществом.
В этом бою К. Рокоссовский был ранен. Для лечения он вернулся в Ишим, а части его армии продолжали продвигаться на восток.
В ноябре — декабре 1919 г. красноармейцам, преследующим колчаковцев, пришлось пережить тяжелые испытания. Еще в октябре отступающие белые стали оставлять первых больных тифом, а в ноябре на дорогах и улицах городов и сел лежали уже сотни и тысячи трупов. Все покинутые колчаковцами города были заполнены тысячами тифозных больных. Похоронные команды не успевали хоронить умерших. Колчаковцы часто оставляли больных в брошенных составах, и бойцам Красной Армии, ко многому привыкшим за два года гражданской войны, становилось жутко, когда приходилось разгружать целые эшелоны замерзших тифозных больных.
Вошь оказалась страшным врагом. Через местное население и пленных тиф передавался красноармейцам. Их ряды буквально таяли. Тысячи красных бойцов и командиров лежали в тифозном бреду, многие умирали. Болели тифом почти все члены Реввоенсовета 5-й армии, в том числе ее командующий Г. X. Эйхе. И все же наступление продолжалось.
Колчаковцы после поражения на Ишиме безостановочно катились к Омску. Попытки организовать его оборону ни к чему не привели. 10 ноября 1919 г. правительство Колчака бежало из Омска, а еще через четыре дня город был уже в руках красных. Но основная боевая мощь трех армий Колчака, прикрываясь сильными арьергардами, сумела оторваться от передовых частей Красной Армии и продолжала отходить.
Продвинувшись на восток еще на 40–50 километров, части 5-й армии, в состав которой была включена 30-я дивизия, после короткого отдыха возобновили преследование врага. С конца ноября единственная железнодорожная магистраль была до предела запружена эшелонами: эвакуировались белогвардейские военные и гражданские учреждения, удирали чиновники, офицеры, купцы и промышленники, впереди колчаковцев по этой же дороге, начиная от Новониколаевска, бежали от Красной Армии польские, румынские и чехословацкие легионеры. Все это воинство вскоре перемешалось, образовав одну огромную, растянувшуюся на сотни верст массу бегущих людей.
А на пятки отступающим колчаковцам, не давая им ни дня передышки, наступали полки 5-й армии. Сорок лет спустя, вспоминая об этом походе, Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский писал: «Я до сих пор не перестаю восхищаться мужеством воинов, которыми мне довелось командовать».
В начале декабря суровая сибирская зима полностью вступила в свои права. По обе стороны железной дороги и Сибирского тракта, по которым шло преследование врага, стояла глухая, непроходимая тайга; свернуть с дороги было невозможно: и люди и лошади тонули в глубоком снегу. Плохо одетые, нередко голодные, до предела усталые красноармейцы безостановочно преследовали врага.
Весь колчаковский обоз, насчитывавший около 10 тысяч подвод, застрял в тайге и достался красным. Чего только здесь не было! Артиллерийские орудия, пулеметы, винтовки, телефонно-телеграфное оборудование, продовольствие, личные вещи солдат и офицеров. Саперный батальон дивизии целые сутки убирал с дороги подводы; чтобы дать возможность продвинуться вперед нашим частям…
Под станцией Тайга красноармейские части 27-й и 30-й дивизий 5-й армии настигли интервентов, которые бежали впереди колчаковских войск.
Чехословацкие легионеры, за несколько месяцев до этого отведенные колчаковским командованием в тыл для охраны Сибирской магистрали, вели жестокую, но безуспешную борьбу с сибирскими партизанами, стремившимися перекрыть по ней движение. Вынужденные, в свою очередь, спасаться от Красной Армии, интервенты, по сути дела, захватили железную дорогу и не давали возможности колчаковским войскам воспользоваться ею.
Они спешили как можно быстрее уйти на восток с награбленным имуществом, всем тем, что могло уместиться в вагонах: мебелью, экипажами, станками, зеркалами, огромными запасами продовольствия, обмундирования, мануфактуры и т. п. Среди их бесконечных эшелонов затерялся и Колчак со своим поездом и Двумя составами, груженными золотым запасом России…
Основные силы 30-й дивизии были брошены в район станции Чернореченская. Подкрепленная артиллерией сводная армия, включавшая и дивизион Рокоссовского, двинулась к расположенной верстах в сорока станции Большой Кемчуг. Кавалеристы успешно справились со сложной задачей и после упорного боя захватили станцию, завершив тем самым окружение колчаковцев. Из двух армий около 10 тысяч белогвардейцев генерала Каппеля сумели вырваться из окружения.
В ночь на 7 января 1920 г. 5-я армия, приветствуемая населением города, вступила в Красноярск. Здесь сдались в плен 60 тысяч колчаковцев. К востоку от Красноярска 264-й головной полк дивизии настиг интервентов. Дивизия польских легионеров и несколько чехословацких частей сложили оружие. Армия Колчака перестала существовать. Но и части 30-й дивизии понесли серьезные потери. После Красноярской операции они вынуждены были отойти на отдых и переформирование.
В первых числах января 1920 г. в Иркутске вспыхнуло народное восстание. Руководил им штаб рабоче-крестьянских дружин во главе с Василием Людвиговичем Букатым. В это время власть в Иркутске находилась в руках политцентра{25}, который был создан еще в ноябре 1919 г., во время совещания уполномоченных от земств и городов. На нем присутствовали и делегаты от так называемых «высоких комиссаров Антанты». В состав политцентра вошли представители Всесибирского комитета партии эсеров и Бюро сибирских организаций меньшевиков.
Став начальником штаба рабоче-крестьянских дружин, В. Л. Букатый прежде всего навел порядок в самом штабе, обеспечил его четкую работу. Мобилизационный отдел штаба формировал все новые и новые дружины. К этому времени в Знаменское, под Иркутском, прибыл рабочий батальон из Глазкова и подкрепление из Черемхова. Таким образом, для решительной схватки с врагом в Знаменском сосредоточился довольно большой вооруженный отряд восставших. К городу начали стягиваться и партизаны. Первым пришел отряд Н. А. Каландарашвили, который остановился в 23 километрах от города, в селе Хомутово. К иркутским повстанцам примкнули и интернациональные части.
Начальник Иркутского гарнизона колчаковский генерал Сычев, поняв, что его дело проиграно, вступил в переговоры с политцентром. Между ними начался торг. Политцентровцы не хотели победы большевиков. Сычев же, воспользовавшись переговорами, бежал из Иркутска на восток, к атаману Семенову.
Но всем колчаковцам бежать не удалось. 5 января 1920 г. рабочие дружины и восставшие солдаты вступили в город. Были разоружены два военных училища, три сотни Иркутского казачьего полка, военно-инструкторская школа, унтер-офицерские роты и различные команды. 1<.олчаковских министров Червен-Водали (иностранных дел), Шумиловского (труда), Ларионова (путей сообщения), Степаненко (помощника министра путей сообщения), Грицианова (товарища министра внутренних дел), Краснова (государственного контролера) и других арестовали.
Так в Иркутске пала колчаковщина.
«С взятием города, — писал В. Л. Букатый, — перед партийной организацией встали три серьезные задачи. Первая — отстоять город от остатков колчаковской армии, которые с запада двигались на восток. Это были отборные офицерские и унтер-офицерские части. Вторая задача — отстоять золотой запас, и третья — захватить Колчака, бывшего верховного правителя»{26}.
Итак, в середине января 1920 г. над Иркутском, освобожденным от колчаковцев, нависла новая опасность. Разгромленные под Красноярском остатки колчаковской армии подступали к городу. Здесь имелись большие запасы одежды, хлеба, боеприпасов. Овладеть городом хотя бы на день, чтобы одеться, обогреться, было заветной мечтой белогвардейцев. Ведь дальше, за Байкалом, сотни верст пути, голод и холод. И армия генерала Каппеля, возглавляемая Войцеховским, двинулась на Иркутск. Ее отделяла от города со стороны железнодорожной станции только бурная, еще не замерзшая река Ангара.