Страница 25 из 25
- Сейчас я хочу сказать вам несколько слов не как начальник лаборатории своему подчиненному, а как человек человеку… Спасибо вам… было столько неудач, разочарований… Быть может, еще один, совершенно пустяковый толчок, вроде откладывания испытаний на один день, свалил бы меня. Я имею в виду свое зрение… Спасибо!
- Рассказывайте подробно, - тоном, не допускающим возражений, проговорила Люда, за руку увлекая Мишу в глубину парка.
- Все в полном порядке, представьте себе! - весело отвечал Миша. - С сегодняшнего дня можно считать, что разработка аппаратуры закончена. Потрясающие результаты!
- А как было дело?
- Очень просто. Отплыли в море. Буранов отдал распоряжение готовиться к испытанию. Ну… тут произошла небольшая задержка: кабель, соединяющий гидрофон с новым анакустором, оказался испорченным. Устранили. А затем, когда снова включили аппарат, то все увидели на экране совершенно отчетливый рисунок морского дна. Вот и все.
- А выговор в приказе по институту кому готовится? - вдруг негодующе спросила Люда.
- Так это же к результатам сегодняшнего испытания никакого отношения не имеет! Насколько я понимаю, вы интересуетесь главным образом испытаниями, спокойно ответил Миша.
- Скажите, Миша. Вы очень обиделись на Буранова, за то, что он… одним словом, я имею в виду выговор.
- Нисколько! Я ведь, действительно, нарушил дисциплину. Полез в воду исправлять кабель без разрешения начальника.
- Исправлять? - Конечно, а что же еще? Разве можно обижаться на Буранова, да еще в такой день? Ведь это же…
- Понятно, - перебила Люда, садясь на скамейку. - Все ясно… - она жестом пригласила Мишу сесть рядом. - Теперь рассказывайте более подробно, как было дело.
- Четкость изображения - потрясающая! Виден мельчайший камешек! А ведь глубина, где остановился лагерь Буранова, - огромная! Смотрю я на Буранова и думаю: ведь ему-то не виден так отчетливо, как нам, победный результат его многолетней работы, - начал Миша, все более увлекаясь.
Но девушка перебила его.
- Миша! -проговорила она. - А ведь я… признаться, ожидала, что вы первым делом начнете хвастаться своей самоотверженностью и геройством! Думала, что будете жаловаться на несправедливость начальника… Может быть, следовало подождать еще? Но видно не стоит. И так ясно. Мне ведь уже все известно, что происходило сегодня на белом катере. До мельчайших подробностей известно.
Миша улыбнулся и промолчал.
- Было время, когда мне казалось, что вы думаете главным образом о себе, о своем геройстве и своих обидах, - тихо продолжала девушка. - А теперь… Может быть, вы действительно хороший?… Настоящий?…
- Возможно, - буркнул Миша, вычерчивая на песке каблуком ботинка какую-то замысловатую кривую линию.
- Чем вы недовольны? Может быть, вас все-таки омрачает будущий приказ?
- Вообще, неприятно, конечно…
- В таком случае, могу сообщить под большим секретом,- продолжала Люда. Я слышала, что директор института, разобравшись с этим делом, решил ограничиться словесным внушением. Учитывая, возможно, вашу молодость. Завтра вызовет и будет отчитывать. Приготовьтесь к этому.
- Ладно, - равнодушно ответил Миша.
- Что ладно?- вдруг вспылила Люда, - как вы смеете говорить таким тоном: "ладно"! Значит, вы не раскаиваетесь, что нарушили дисциплину. Не раскаиваетесь? Так, что ли?
Неизвестно, чем бы кончился этот разговор, если бы к скамейке не подошел Женя и не сообщил с таинственным видом:
- Василий Иванович приглашает всех сотрудников Л-3 собраться вечером у него на квартире. Завтра он уезжает в санаторий лечиться.
Спустя два месяца после описанных событий у берега, на плоском камне, до которого временами докатывались посеребренные лунным светом волны прибоя, сидели Миша и Люда. Пришли проститься с морем. Закончилась практика. Завтра утром они уезжали.
Рядом стоял Женя и с недоброжелательным видом, хмуро поглядывал на волны. Ему было жаль расставаться с Мишей, с которым он успел сдружиться.
Удивительное дело творит широкая, все время переливающаяся серебристой рябью дорога, та, что в лунную ночь пополам рассекает море и тянется от берега до самого горизонта. Она властно приковывает к себе взгляд человека и заставляет его мечтать.
- Люда! Давай поклянемся здесь, что по окончании института мы обязательно будем продолжать дело Буранова! Давай? - говорил Миша, протягивая обе руки к лунной дорожке.
- Нет. Не согласна, - ответила Люда. - Василий Иванович выздоровел. Зрение полностью к нему вернулось. Он будет жить еще много лет и работать в полную силу. Давай лучше поклянемся знаешь в чем? Что по окончании института мы будем работать над каким-нибудь новым изобретением, которое придумаем сами. И поклянемся еще, что работать будем над этим изобретением так же самоотверженно, как Буранов.
- Cогласен.- ответил Миша.
- В таком случае… раз вы тут размечтались, то и я поклянусь. - начал Женя, подымая камешек.- Я поклянусь вот в чем: какое бы ни было изобретение, маленькое или большое, все равно буду осуществлять его быстро и точно.
При этом он разжал кулак, и камешек, подпрыгивая, покатился по берегу, прямо к морю.