Страница 24 из 25
И точно. Механика электростанции Степана Осокина застают не только без ремня, но даже и без сапог. Как видно, решил вздремнуть после обеда, воспользовавшись тем, что из части дали «отбой» готовности.
Чиглинцеву больше всех стыдно за своего подопечного.
Осокин сначала учился в учебном взводе на радиста. На приеме работал довольно хорошо, безошибочно принимал по радио учебные радиограммы, а вот передавать их ключом долго не мог. Особенно ему не давались цифры.
С грехом пополам он все-таки сдал экзамены. Его направили в высокогорную роту. Это было год тому назад. Работал он плохо. Радисты, принимающие от него радиоданные, с трудом разбирались в сигналах и только благодаря опыту и знанию кодированных таблиц догадывались, что он дает.
В это время командиром отделения электромехаников и радистов назначили младшего сержанта Виктора Шалашникова. Он стал устраивать Осокину дополнительные тренировки, однако сдвигов по передаче у парня не было. Осокин старался, но, как говорится, не было таланта. Именно таланта. Не случайно же во время войны радистами в первую очередь брали музыкантов.
Чиглинцев дружит с Шалашниковым. Виктор обучает Чиглинцева смежной профессии электромеханика. Как-то они разговорились об Осокине.
— А что, если его перевести в электромеханики? — сказал Чиглинцев. — Может, там найдет свое место. А электромехаников к тому же не хватает. Сам Осокин, кажется, тоже хочет этого.
— Говорил я уже с командиром. Но пока безрезультатно.
— Хорошо, я тоже поговорю, от имени всей нашей комсомольской группы.
И разговор такой вскоре состоялся.
— А вы уверены, что он будет хорошим электромехаником? — спросил Чиглинцева старший лейтенант.
— Мы приложим все силы, чтобы он был таким. Осокин стал электромехаником. Он быстро освоил настройку станции, научился грамотно эксплуатировать двигатель. Сначала он ходил на боевое дежурство в паре с опытными электромеханиками: коммунистом Бекмурзаевым, комсомольцем Кононыхиным и, конечно, с Шалашниковым. Потом сдал зачеты старшему лейтенанту Суслопарову, и теперь сам отлично справляется с работой.
И вот члены рейдовой бригады застают Осокина на боевом дежурстве в таком виде. Как комсомольцы теперь посмотрят в глаза командиру роты?
Владимиров уже проверяет содержание рабочего ящика электростанции, извлекает оттуда носки, мыльницу с мылом.
Осмотрев радиостанции, комсомольцы идут на радиолокационную станцию «Десерт». Дизель на ней работает, а механика нет на месте. Наверное, ушел в баню. Тут же валяются заправочные ведра, инструменты, кружка, куртка, из кармана которой торчит вилка для проверки аккумуляторов и еще какой-то прибор. В ящике для оттяжных тросов старшина Губанов находит портянки.
Приклеенная к щиту опись имущества совершенно выгорела и невозможно понять, что там написано. Старший лейтенант срывает ее и убирает в карман: пригодится при выпуске «Профилактики». Потом Коваленко заглядывает в дупло растущей рядом арчи, превращенное в свалку, достает оттуда чехол для фляги, ремни от мотора, журналы.
Члены рейдовой бригады подходят к другой радиолокационной станции.
Лейтенант Владимиров на своих длинных ногах вырывается вперед. Еще бы! На этой станции он работает начальником смены, а теперь будет замещать старшего лейтенанта Комиза. Ему не хочется, чтобы его операторов застали врасплох, как Осокина.
— Кирпичи лежат в беспорядке, — замечает Чиглинцев на ходу, но Владимиров не из тех, кто сдается без боя.
— Отлично лежат, — возражает он, не останавливаясь. — Мы слишком придирчивы друг к другу. — А сам скорее идет к станции.
Ребята смеются. Все знают привычку Владимирова спорить и оправдываться.
Недостатки здесь примерно такие же, как на других станциях.
В индикаторной, как комсомольцы и думали, операторы одеты не по форме. Вафаев без ремня.
На электростанции, под старыми фуфайками, обнаруживается целая библиотека: книги, журналы, а сам электромеханик — долговязый, остриженный наголо солдат Асанов — поспешно приводит себя в порядок, застегивает пуговицы на воротничке, стараясь успеть до того, как сюда подойдет фотограф. Кому же хочется фотографироваться для «Профилактики»?
Члены рейдовой бригады идут на позицию следующей станции, которую возглавляет старший лейтенант Сыров.
Недостатки и тут обнаруживаются. Комсомольцы то и дело говорят фельдшеру Бойченко, который записывает все в блокнот:
— Грязь вокруг каптерки.
— Шланг валяется.
— Бочка с маслом не на месте.
— Тягач ржавый. Преступно до предела.
Начальник радиолокационной станции лейтенант Сыров не согласен с этой формулировкой.
— Ржавый — верно, — говорит он. — Но не преступно до предела.
Начинается спор, и больше всех спорит Владимиров.
Члены бригады идут на склады с горюче-смазочными материалами, чтобы проверить, в каком они состоянии.
По окончании рейда все собираются в канцелярии и подводят итоги работы. Комсомольцы решают сегодня же к вечеру выпустить фотомонтаж, а завтра с утра организовать воскресник и устранить недостатки, которые обнаружила рейдовая группа.
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ТИМЧУК
Из академии ПВО пришел вызов. Тимчука допустили к сдаче вступительных конкурсных экзаменов.
Рад ли он? Конечно, рад!
С каким нетерпением он ждал этого вызова. Ведь академия — это прежде всего знания. А без глубоких теоретических знаний современному командиру работать трудно, почти невозможно.
Он еще не знает точно, сдаст ли экзамены в академию, пройдет ли по конкурсу. Ведь желающих учиться много. Сейчас почти каждый офицер стремится к знаниям, хочет быть грамотным, знающим сложную технику командиром. Этого требует жизнь. И, конечно, готовились допущенные к экзаменам офицеры серьезно, не жалели сил.
А готовиться в горных условиях старшему лейтенанту Тимчуку было трудно. Консультацию здесь получить не у кого. Все надежды на книги и старый багаж знаний. А между тем с тех пор, когда Тимчук последний раз переступил порог общеобразовательной школы, прошло восемь лет. Естественно, многое забылось.
Да и времени на подготовку было маловато.
И нужно все время держать ухо востро. Тут бывает не до подготовки. Тут впору бывает только пообедать.
Но в академии на это скидки не делают. В академию берут достойных. Это, конечно, ему известно.
И вот через час Тимчук уезжает. Роту временно передает своему заместителю по политчасти. А может быть, и не временно.
Виктор Тимчук уверен: замполит справится. Дело он знает отлично. Коллектив его любит. Ну, а чего ему еще недостает, чтобы стать командиром, приобретет. Командирами не рождаются.
А замполитом в роте пока будет Барановский, Из офицеров он самый молодой и в горах служит недавно, но сумел уже, что называется, проявить себя. Он, как и Николай Коваленко, заражает личным примером, трудолюбием. А разве может солдат сидеть сложа руки, если офицер работает засучив рукава?
Сегодня Тимчук, можно сказать, уже не командует. Но по старой привычке он с утра на ногах. Ходит по роте, дает последние указания, подсказывает, советует.
Грустно расставаться. Ведь четыре года прошло с тех пор, как однажды холодной осенней ночью он прибыл сюда на машине с лейтенантом Эдуардом Сыровым. Многое сделано за это время. Многое еще хотелось бы сделать. Ну, да он уверен, это сделают без него.
Утро сегодня как по заказу. Небо чистое и нет ветра. Видно, лето окончательно вступает в свои права.
Тимчук заходит в казарму. Это высокое здание с широкими окнами по обе стороны. На окнах занавески, на тумбочках салфетки. Постели аккуратно застланы. Старшина роты любит порядок, и в казарме порядок чувствуется во всем.
Старшему лейтенанту невольно вспоминается, как они, только что приехавшие молодые офицеры, участвовали в завершении строительства этой казармы. Пришлось и топором поработать, и рубанком. Не один десяток гвоздей забит им в ее стены.