Страница 17 из 25
Конечно, неплохо поработали в роте и все остальные. Да только ведь всех до единого не наградишь.
Ну взять хотя бы самого молодого офицера, лейтенанта Николая Барановского. Парень он молчаливый, стеснительный, еще не разучился краснеть по пустякам, а его выдержке в работе может кое-кто из «старичков» позавидовать. Барановский никогда не спутается, последователен в своих действиях, трудолюбив — готов хоть сутками не выходить из индикаторной. Его очень уважают подчиненные. За трудолюбие и уважают. Зато, что не чурается черновой работы. Приобретет опыт и будет отличным специалистом.
И, конечно, благодаря отличной учебно-боевой подготовке всего личного состава при подведении итогов работы воинских подразделений за год отдельной радиолокационной роте вручили переходящий приз и диплом с грамотой за первое место в конкурсе по сверхдальнему обнаружению целей.
Командующий подарил роте, как лучшей в соединении по сверхдальней проводке целей, красивую волейбольную форму.
Больше всех обрадовался форме руководитель волейбольной секции лейтенант Владимиров. Он давно мечтал, чтобы его волейболисты и внешне ничем не отличались от настоящих спортсменов.
Обо всем этом старший лейтенант Тимчук думает сейчас в последние минуты старого года, перед тем, как построить роту и поздравить с Новым годом..
А пока солдаты и офицеры собрались в казарме у телевизора и смотрят праздничный концерт. Сегодня в роте отбой на два часа позже обычного: раз в году здесь отступают от заведенного распорядка дня.
Потрескивают дрова в печках. Уютно пахнет дымком. Дневальный подкидывает в топки суковатые арчины. Зимой в горах ветрено, помещения быстро остывают и порой приходится топить печи с утра до вечера и с вечера до утра. Пятидесяти машин дров только-только хватает, чтобы дотянуть до весны.
В двадцать четыре ноль-ноль по московскому времени солдаты, сержанты и офицеры строятся в центральном проходе. Старший лейтенант Тимчук поздравляет всех с Новым годом, читает поздравительные телеграммы от командования, бывших военнослужащих.
После торжественной поверки солдаты ложатся спать.
В час тридцать в комнате Тимчука зазвонил телефон.
— Товарищ командир, ветер что-то расшалился! Тимчук уже и сам это чувствует. Дом то и дело сотрясается от резких порывов ветра, гремит.
— Большие антенны не могут вращаться, — продолжает докладывать оперативный дежурный лейтенант Дюбин. — Что будем делать? Жду указаний.
— Сейчас приду, — говорит Тимчук, машинально, одеваясь. За эти годы ему столько раз приходилось вставать ночью по тревоге, что уже выработался своеобразный рефлекс. — На месте примем решение.
Он нахлобучивает шапку до самых глаз и толкает дверь. Не тут-то было. Налегает плечом — тщетно. Упирается ногами, и дверь, наконец, поддается. Тимчука захлестывает ветром, и он едва стоит на ногах, какое-то время держась еще за ручку двери.
Нагнувшись вперед и с трудом преодолевая сопротивление ветра, он идет к казарме. Вокруг творится что-то невообразимое. Поднимая с земли целые тучи пыли и песка, ветер обрушивает их на дом, на радиолокационные станции, жутко свистит в ячейках антенн, в перекрученных ветках арчи.
Тимчук медленно пробирается вперед, загородив рукой глаза, и думает, что предпринять. Ведь при таком ветре, особенно при сильных порывах, антенные системы может снести с насыпей. Станции выйдут из строя. И этим могут воспользоваться там, за кордоном. Может быть, они только и ждут такого случая, чтобы пожаловать к нам, послать самолет с лазутчиками.
Надо немедленно укрепить системы. А чем? Необходим противовес. «Тягачи!» — приходит Тимчуку спасительная мысль. Одиннадцатитонные тягачи с лебедками смогут удержать на насыпи антенные системы.
Подходя к казарме, он слышит какие-то странные хлопающие звуки. Невольно останавливается, стараясь понять, что же происходит. И видит, как крыша, словно живая, «дышит», то поднимаясь, то опускаясь с хлопком на балки. Ее могло смахнуть в любую минуту.
Тимчук вбегает в казарму и приказывает дневальному:
— Объявляйте тревогу! Оружие не брать. Построение здесь.
Через две минуты рота построена. Все в зимних бушлатах, в шапках-ушанках.
Водители бегут к тягачам, заводят их и выезжают на позиции станций, чтобы лебедками удерживать антенные системы от ветра.
Остальные подкатывают к казарме старые покрышки от автомашин, катки из-под тягачей, чтобы затащить их на крышу казармы.
Между тем порывы ветра усиливаются. Патрульный докладывает, что снесло крышу на складе горюче-смазочных материалов. Подхваченный ветром шифер, словно тетрадные листы, перелетает через весь поселок к ущелью, ударяясь о камни, раскалывается на мелкие куски.
Возле стены казармы выстроилось уже около тридцати баллонов и катков. Ими нужно придавить листы шифера. Но как это сделать при таком ветре? Ведь любого смельчака может сдуть с крыши первым порывом.
«Сначала нужно закрепить проволоку за дымовые трубы», — решает Тимчук.
Родин и Илясов первыми вызываются выполнить это задание.
Подстраховывая друг друга, они медленно, плотно прижавшись к крыше, приближаются к трубам. В эти минуты они похожи на альпинистов, штурмующих неприступную вершину.
И вот проволока закреплена.
Командир роты решает сам оценить обстановку наверху и лезет на крышу. Ему, конечно, уже легче — ведь он держится за проволоку.
За Тимчуком поднялись солдаты. Закрепившись на крыше веревками, образовывают живую цепочку.
Снизу подают баллоны один за другим и катки, их тут же укладывают на шиферные листы, связывают проволокой.
Спустя пятнадцать минут после объявления тревоги водители тягачей докладывают Тимчуку, что станции закреплены. Опасность срыва антенных систем миновала.
Крыша на казарме тоже укреплена.
А ветер все не унимается. Сорвал дверь на кухне, выбил несколько окон, начал сбрасывать шифер с офицерского домика, порвал провода…
МЛАДШИЙ СЕРЖАНТ ЧИГЛИНЦЕВ
В ту ураганную ночь солдаты поспали часа два-три. Да и что это был за сон: в разбитые окна, наскоро заделанные одеялами, задувало. Печные трубы превратились в сатанинский орган. Локаторщики думали днем «прихватить», но не тут-то было. Под утро порвалась проводная связь с командным пунктом батальона. Ураган, как видно, и в горах похозяйничал. Пришлось временно перейти на радиосвязь. Старший лейтенант Тимчук вызвал в канцелярию командира взвода связи Суслопарова и приказал ему наладить линию.
Суслопаров невысок ростом, щуплый. У него большие глаза с грустинкой в темных зрачках, пухлые губы, острые скулы и маленький подбородок. В лице есть что-то по-детски трогательное. Суслопаров знает: работа предстоит трудная и опасная. Из иного ущелья и вертолет не вытащит. Но он выполнит задание как можно быстрей.
Шесть связистов во главе с Суслопаровым, одевшись потеплее, прихватив с собой два телефонных аппарата, телефонный провод, когти, плоскогубцы и другой инструмент, отправляются на линию.
Идти трудно. Каждый несет инструменты и продукты. Кроме того, все вооружены, ведь они на самой границе, в горах всякое случается, да и зверье зимой голодное бродит.
В ущельях глубокий снег, местами увязают по пояс, расчищают дорогу лопатами, ползут на четвереньках и даже по-пластунски. Порывы ветра так сильны, что Суслопаров приказывает солдатам привязаться веревками, чтобы не сдуло кого-нибудь со скалы.
Продвинувшись на три километра, связисты обнаруживают оборванный провод на одном пролете.
Нарастить один из концов, прежде чем устранить обрыв, — дело знакомое, солдаты справляются с этой работой быстро. Потом лучший «верхолаз» Чиглинцев прилаживает к ногам когти, залезает на столб, накидывает на изолятор удлиненный конец.
Вот уже младший сержант бросил вниз нарощенный провод. Связисты тянут его до тех пор, пока он не натягивается, как струна. Чиглинцев соединяет концы и откусывает плоскогубцами лишний провод. Теперь, если тронуть его рукой, он звенит, но нужно еще проверить, есть ли связь. Суслопаров подсоединяет к линии телефон. Связи нет. Значит, где-то замыкание. Но где? Чиглинцев слезает со столба, и солдаты, взвалив на плечи поклажу и кляня погоду, двигаются дальше по линии.