Страница 55 из 96
Мужчина должен быть мужчиной, искони убеждены химба. Еще не так давно (а может быть, то время еще не ушло) воины маленького народа по рецептам традиционной магии (если не с аппетитом, то с вожделением) съедали половые органы поверженных в бою врагов, чтобы позаимствовать их энергию и мощь. При выборе вождя учитывалась и его способность любить женщин, иначе говоря, его физическое здоровье. «Больной вождь — больное племя», — гласит старинная пословица химба и гереро.
До сих пор жив здесь и колоритный обычай обмениваться супругами, о котором вскользь упомянул вождь. За его нарушение вожди химба даже установили штраф — ящик крепкого спиртного или коза.
На мой вопрос о том, присуща ли химба такая отвратительная черта, как ревность, Капика не ответил, сделав вид, что не понял его.
Обряд «обмена женами» исстари бытует у химба и часто происходит стихийно. После обильного возлияния один из сверстников, наиболее авторитетный и достойный общего доверия, перераспределяет жен участников пирушки. По правилам, он должен делать это наобум. Однако болезнь века — коррупция не обошла и химба. Избранного самым демократическим путем «разводящего» то и дело пытаются подкупить, чтобы заполучить самую милую чужую жену. На почве ревности в таких случаях возникают и драки, ибо при простом обмене компромиссная коза не положена, а это уже иной коленкор, иная идеология. Вот в такой ситуации, как я понял, наружу выползает ревность во всем ее гадком обличье. Или, быть может, нечто вроде нее. Нельзя сказать, что абсолютно все бывают довольны результатом обмена — на вкус и цвет товарищей и в Африке нет. Случается, что мужья и жены, увлекшись исполнением древней традиции, забывают, кто с кем состоит в браке на данный момент.
Некоторые передовые химба требуют покончить с подобным обрядом, который они называют пережитком прошлого. Но в народе он пока еще популярен. Особенно среди молодежи, у которой лишних коз обычно не бывает. Кроме того, молодые порой вызывают у солидных взрослых мужей неприязнь из-за того, что они злоупотребляют обычаем, чрезмерно часто пользуясь им, откровенно стремясь «поживиться» чужой дамой на дармовщинку, да и портят в глазах дам репутацию их более солидных с точки зрения возраста мужей. С другой стороны, привередливых старейшин не может не радовать, что молодое поколение столь рьяно чтит обычаи племени.
Однако после достижения независимости власти Намибии развернули наступление на эти обычаи. Они призывают химба отказаться от них ввиду угрозы СПИДа.
— Предки всегда свято соблюдали традиции, и их дети отличались завидным здоровьем, — высказал личное мнение Капика. — От них негоже отказываться, но у каждого времени свои веления.
Химба — полукочевой народ, близкий по крови, языку и нравам к гереро, второму по численности этносу Намибии. Их примерно тысяч десять. Пришли они со стадами в красно-буроватые просторы плато Каоко из Анголы примерно в 1550 году. Но в результате конфликта с племенами овамбо, составлявшими большинство населения Намибии (58 процентов), многие из химба отправились на север, там они и осели.
Именно тогда жители тех краев прозвали пришельцев «химба», что означает «нищие», «попрошайки». Лишь в XIX веке доблестный герой Вита, вооруженный португальцами, вернул химба в Каоколенд. Жили они в изоляции в труднодоступных местах на малоплодородных землях, куда не могли добраться даже миссионеры, засылавшиеся с целью «цивилизовать» Африку. Непостижимо, почему люди избрали этот каменистый край. Наверное, главная причина — покой и безопасность.
— Огромное отличие химба от других племен заключается в том, что они еще сохраняют весь груз своих традиций и верований, — объясняет бывший военный Куэс Вервей, построивший туристический лагерь «Синкро» в долине Мариенфлюс, где проживают, как в каменном веке, около пятисот химба.
Их деревня образует круг. Место для нее (да и для каждой хижины) выбирают тщательно, чтобы силы зла не мешали людям спокойно жить. Строят по ритуальным законам, и, кроме того, учитывается воля вождя и предков. Жилище вождя возводят на востоке рядом с хижиной, в которой хранят священную утварь предков. Дом его я узнал по обязательному омувапу — мифическому кустарнику, олицетворяющему дерево, с которого сошли первые мужчины. Хижины женщин расставлены полукругом на севере, мужчин — на юге.
Власть вождя носит в основном духовный характер. Он хранит заветы предков, а в «материальном» смысле его полномочия мизерны. Делами вершит совет вельмож (старейшин), на котором выбирают вождя: обычно сына старшей дочери умершего вождя или младшего брата усопшего. Кстати, в старину вождей у химба вообще не было. Образ жизни химба такой же налаженный, размеренный, как у их далеких предков. В краале семьи, включающем небольшие обмазанные глиной конические хижины из ветвей, размещаются и люди, и скот. «Главный дом» соседствует с центральным загоном для длиннорогих зебу и коз. Высокие, ладно скроенные, чем-то похожие чертами лица на эфиопов, отличающиеся красотой и гордостью, самые богатые по количеству скота, химба стали легендарными на юге Африки. Земледелием они практически не занимаются. Питье молока у них — священный ритуал. Первым его пьет вождь, — иначе целебный укрепляющий напиток повредит здоровью, особенно мужчин. Разбавлять молоко водой — строжайшее табу.
Химба носят кожаную одежду — пальто, накидки, передники. Украшения также из кожи. По треугольной кожаной шапочке легко узнать замужнюю женщину. Вождя хоронят в шкуре быка.
Внешнее впечатление отсталости обманчиво, так как верность родной земле, обычаям, могилам предков — самое веское доказательство живучести, жизнеспособности народа, а отнюдь не его косности. У химба твердый характер. За себя они готовы постоять в любой момент, особенно если ущемляется их достоинство.
Планы правительства возвести четыре плотины и ГЭС на пограничной с Анголой реке Кунене на общинной земле племени химба у водопадов Эпупа вызвали яростное сопротивление населения. Этот проект рассматривается правительством как долгосрочное решение проблемы водо- и энергообеспечения Намибии и стимул развития экономики севера и центра. Возможно, строительство все-таки развернется, но там, где это менее всего затронет интересы химба. Но экологи и антропологи выступают против такой программы. По их мнению, она нарушит экологическое равновесие, погубит природу и традиционную среду обитания химба.
Группа ходоков прошла сотни километров, чтобы передать руководству страны протесты соплеменников. Старейшины в потрепанных пальто, одетых на голое тело, и их подруги в одних лишь традиционных кожаных юбках и браслетах не почувствовали и тени смущения среди облаченных в костюмы столичных чиновников.
— Сооружение плотины убьет будущее химба в этой местности, — заявил вождь Хикуменуе Капика. — Под воду уйдут наши дома, поля, пастбища и, главное, могилы отцов и дедов. Так же считают и соседи-ангольцы с того берега Кунене. Мы не хотим дамбы. Почему решения, касающиеся химба, принимаются в Виндхуке без учета интересов коренных жителей? Почему необходимо было преодолеть столь долгий путь, чтобы нас услышали?
— Чем вызван такой интерес к этому примитивному, полуголому народу? — с обидой вопрошал в 1995 году противников проекта премьер-министр Хаге Гейнгоб. — Я же знаю, что химба не хотят и дальше жить подобно обезьянам. Они желают иметь телевидение и электричество.
Народ, который не борется за родную землю, свою культуру, за свою честь, теряет право на жизнь. Нельзя хранить рабское молчание, когда тебя унижают.
— Отвод воды лишит стада пастбищ, — поясняет Капика. — Утонут захоронения предков. А с исчезновением их останков никто больше не сможет служить посредником между нами и нашим высшим божеством — предком Мукуру.
Отважные химба достойны восхищения.
В условиях повторяющихся засух скотоводы часто вынуждены возвращаться к полукочевому образу жизни. Некоторые пытаются заняться давними, но заброшенными промыслами, например изготовлением традиционных поделок для туристов. Жизнь становится трудней по мере того, как в нее бесцеремонно врывается алчная, эгоистическая цивилизация. Наутро я возвращаюсь через Национальный парк Этоша в Виндхук, покидая эти края навсегда. Когда опустились сумерки, все мы расселись вокруг полыхавшего костра, прильнув к нему, как дети. Мои хозяева пели грустные песни. Мне захотелось узнать, в чем же видят смысл жизни жители этого «тридевятого царства тридесятого государства». Такой вопрос их застиг врасплох, они принялись отвечать наперебой, причем первым заговорил вождь деревни: