Африка — земля парадоксов

В прошлом достаточно было заплатить одну-две коровы и несколько мешков кукурузы — и брак заключался. Но в последующем выкуп все более превращался в источник дохода. Отцы невест требуют себе костюмы, матери — платья. Увеличиваются и денежные выплаты в счет лоболо — и порой молодые начинают жить с нуля и выглядят почти нищими на фоне расфранченных тестя и тещи.

— Чего не сделаешь для счастья своих детей, — вздохнул как-то в разговоре со мной в Хараре историк Патиса Ньяти.

И поведал оригинальный древний обычай «нхоло ве мвизана» небольшой народности халанга, живущей на юге Матабелеленда. Он предоставляет главе семейства и домашнего очага право первой ночи с невестой сына. В эту знаменательную ночь семья жениха сопровождает невесту к дому свекра. Выполнив свою миссию, тот объявляет невесте, что отныне та является членом семьи. Затем любящий отец зовет к себе сына и при закрытых дверях рассказывает ему о своих впечатлениях и дает отпрыску последние наставления.

Как уверял меня Патиса, этот обычай не был табу у халанга и спокойно воспринимался и мужчинами, и женщинами. Причем невесту о предстоящем испытании извещали заранее. По поверью, мужское достоинство отца не идет в сравнение с сыновним, а посему ему и принадлежит право первой ночи.

Христиане считают эту традицию злом и надругательством над женщиной. И, хотя она по-прежнему бытует у халанга, мятежная молодежь все чаще отказывается соблюдать ее. В мае 1999 года одному из несмелых парней досталась невеста из народности ндебеле, Марита Нкубе. И оказалась она не из робкого десятка. Марита послала свекра куда подальше (иди, мол, к своим старухам), когда тот, сладострастно глядя на нее, стал домогаться интимной близости перед свадьбой. От отчаяния она подожгла его дом. Девушка угодила на полтора года за решетку, но ее судьба привлекла внимание общественности, которая устами члена парламента Зимбабве Анжелин Амсуку потребовала запретить обычай, унижающий человеческое достоинство.

Как и всякий черный африканец, зимбабвиец — а мы говорим о жителе деревни, которую судьба выбрала главным и наиболее надежным хранителем устоев народной морали и культуры, — любит поозорничать, повеселиться, посмеяться. В быту он расположен побездельничать, убить время в свое удовольствие. В конце концов, полагает он, время ниспослано человеку как дар свыше. Вечером в танце шона или ндебеле сбрасывает накопившееся за день напряжение, разряжается эмоционально. Время не имеет цены, так зачем делать сегодня то, что можно отложить на завтра?

В незапамятные времена, когда камни были еще мягкими, первые люди послали к Великому Духу хамелеона Нвабу и ящерицу Нтули. Первому поручили просить Всевышнего о вечной жизни, ящерицу — о том, чтобы человек был смертным. Хамелеон отстал, а Нтули значительно опередила его. Вот почему дети у ндебеле по сей день мстят ящерицам за торопливость, а хамелеонам — за медлительность.

Манеры делают мужчину, но манеры бывают разными.

О нетактичных людях в Зимбабве язвительно бросают: «Обезьяна своего зада не видит, а видит только чужой». Европеец встанет, если в комнату, где он находится, войдет старший по возрасту. Заходя в чужое помещение, европеец никогда не сядет без приглашения. Африканец же, когда к нему наведается старший, садится, иногда даже на корточки. Когда он входит в какой-то дом, то тут же садится без приглашения. Он вежлив согласно своему неписаному кодексу поведения.

Если при встрече подать зимбабвийцу левую руку, то можно нанести ему кровную обиду. Суть в том, что у африканцев есть края, где очень мало воды для жизни. Из экономии человек мыл там одну правую — «чистую» руку. Если ею он пользуется во время еды, то левой — для разного рода «грязных, нечистых, негигиеничных» дел. На того, кто возьмет во время общей трапезы пищу левой рукой, взглянут с неуважением. Подавать или передавать что-либо левой рукой — значит проявлять неуважение, пренебрежение к человеку. Правила хорошего тона требуют, чтобы вы подавали все другому только «чистой» рукой.

Когда африканец протягивает обе руки, чтобы принять дар, то это не означает, что он груб или жаден. Независимо от значительности подарка зимбабвиец стремится показать вам, сколь велик и щедр ваш жест, поэтому он берет подарок сразу двумя руками, прижимая к груди. Принять подарок одной рукой означает приуменьшить добрые чувства дарующего, не выразить должной благодарности.

Если два человека разговаривают, у нас считается невежливым проходить между ними, у шона и ндебеле, напротив, это делается, чтобы показать отсутствие дурных намерений к ним.

Некоторые обычаи для нас выглядят довольно экзотичными, хотя имеют самое прозаическое объяснение. Например, во время брачной церемонии у нас невеста идет слева, что оставляет правую руку жениха, которая когда-то держала меч или копье, свободной, чтобы при необходимости защитить даму сердца. Однако мы поднимаем бровь, когда видим нагруженную африканку, которую сопровождает (в том числе и в больницу) крепкий здоровяк супруг, свободный от всякой поклажи, но с копьем, топором или палкой. А смысл сцены простой: неси он груз, он бы не выручил подругу в случае нападения врага.

Часто бывает, что человек получает бодрый ответ на вопрос, однако затем обнаруживает, что ответ был неправильный. «Далеко ли до деревни?» — спрашивает путник крестьянина. «Нет, близко!» Еще несколько километров по жаркой дороге — а деревни нет. Проявлением благовоспитанности в африканском обществе считается говорить человеку то, что он хочет услышать, даже если это неправда. С другой стороны, африканец может сделать из мухи слона. «Козы съели всю капусту», — уведомляют вас доброжелательные соседи. Бросившись в огород, вы с облегчением обнаруживаете, что только один кочан обглодан козой, сумевшей просунуть голову сквозь ограду. Вы счастливы, чувствуете облегчение. Вам сделали добро!

Иногда можно говорить на одном языке, но понимать друг друга по-разному. В Мутаре я услышал историю, случившуюся в конце 70-х годов. Однажды начальнику округа, белому, сообщили, что в деревенской больнице умерла роженица. За новорожденным пришла бабушка, но у нее нечем было кормить дитя. Отзывчивый администратор купил старушке шесть банок детского питания, долго и дотошно растолковывал ей, как пользоваться продуктом. Она согласно кивала головой, твердя: «Спасибо, патрон».

Через неделю начальнику доложили, что в приемную пожаловала какая-то крестьянка. Он вышел, перед ним стояла та самая бабушка, выглядевшая еще более расстроенной, чем раньше. «Сэр, — пожаловалась она. — Я съела, как вы рекомендовали мне, все питание, но молоко до сих пор у меня не появилось. Дитя голодное». Бедняжка просто не смогла перешагнуть через принятые в ее народе представления о кормлении младенца.

Как поладить с таким человеком, заслужить его доверие? Прежде всего терпением, учтивостью, искренним желанием уяснить обычаи и понятия его земли. Бессмысленно и бесполезно сердиться, обижаться на него, если у вас никак не налаживается взаимопонимание. Зимбабвийцы ценят интерес постороннего к их проблемам, стремление по-человечески понять их заботы, целесообразность социально-политического уклада. В образе жизни, особенностях мышления и поведения народов этой страны присутствует трогательная наивность, которая проявляется в поклонении природе, прошлому. Запоминается романтическая, чуть навязчивая забота о нравственной чистоте человеческих отношений, какая-то необычная, смешная для нашего практичного времени доверчивость.

Наверное, они будут ближе к истине, чем мы, европейцы, если сохранят эту «старомодность» нравов. Мне лично по сердцу изумительная по глубине проникновения в человеческую психологию мысль русского историка В. О. Ключевского: «Отнимите у современного человека этот медленно и трудно нажитой скарб обрядов, обычаев и условностей — и он растеряется, утратит все свое житейское уменье, не будет знать, как обойтись с ближним, и будет принужден все начинать сызнова». Нам ли, россиянам, не знать, сколь психологически тяжело начинать все сызнова, когда даже соотечественники кажутся незнакомцами, чужаками. И как бы тепло человеческих отношений, подобных существующим у жителей Зимбабве, помогло нам в нынешний трудный час!