Страница 46 из 50
— Нет, разумеется, нет. Ему надо было сохранить твою добродетель, пока не придет время прясть золото. Это одно из требований заклинания, правильно? Взаимообмен магических сил.
Рапунцель ничего не сказала. Эмили кивнула. Румпельштильцхен тоже.
— А тем временем он хотел, чтобы ты отрастила волосы как можно длиннее. Больше их — больше золота. Изготовление прялки он препоручил столяру-краснодеревщику.
— Это был я, — поклонился Румпельштильцхен.
— И купил философский камень у другого волшебника. Вероятно, не знал, как сделать его самому. Но он знал Аманду — даже собирался взять ее дочь на обучение. Поэтому он заказал ей изготовить немного камня. Полагаю, она не знала о похищении.
— Разумеется, не знала, — подтвердила Эмили, — а то никогда бы не записала меня к нему в ученики.
— Красную ртуть Торичелли изготовил сам. — Хэл взглянул на Рапунцель. — Уверен, он все тебе рассказал. Мужчины просто не могут не попытаться произвести впечатление на красивую девушку своей интеллектуальной мощью. Взять, например, меня — именно этим я и занимаюсь в данный момент.
— Уверена, я не знаю, о чем вы говорите, — бесстрастно произнесла златовласка.
— Но он не все тебе рассказал. Он не рассказал тебе, у кого заказал прялку и философский камень. Поэтому, когда я убил Торичелли, ты решила не уходить домой сразу. Твой единственный шанс на получение золота заключался в надежде, что продавцы доставят прялку и камень сюда. Ты продолжала растить волосы и ждать. — Хэл пожал плечами. — Ну вот мы все здесь.
— Я вынужден попросить минуточку внимания, — произнес Румпельштильцхен. — Откуда вы знаете, что он сам изготовил красную ртуть? Может, он ее тоже кому-нибудь заказал.
— Он сделал ее, — твердо ответил Хэл. — Он сказал ей. И спрятал здесь, в башне. — Он снова стукнул по полу. — Вывороченные половицы. Шатающиеся кирпичи. — Принц указал на Рапунцель. — Ты перерыла здесь все. Ты поднимала полы, выстукивала дыры в стенах. Даже копала снаружи. Ямы все еще там. Так ты нашла ее или нет?
Девушка безмолвствовала. Эмили переводила взгляд с одной на другого и, прождав достаточно долго, наконец решилась нарушить молчание.
— Хэл, — ласково позвала она. — Ты ранен, ты истекаешь кровью, и вид у тебя больной. Не сомневаюсь, и голова кружится. Тебе надо отдохнуть. Здесь нет никакой красной ртути. Если бы ты ясно соображал, ты бы сам увидел, что твоя теория базируется исключительно на совпадениях и воображении. Не думаю, что ты понимаешь, насколько абсурдно это все звучит…
— Откуда я могу знать, что у вас имеется философский камень? — перебила ее Рапунцель.
— Он у Эмили. Она может показать тебе его прямо сейчас.
Рапунцель протянула ладошку.
— Посмотрим.
Дочь волшебницы заколебалась, потом вынула кожаный мешочек из сумочки. Молочно-белый камень выпал на ладонь золотоволосой девушки. Она тщательно его оглядела, затем сомкнула вокруг него пальцы.
— Вы действительно станете утверждать, что это настоящий философский камень?
— Ради бога, — тут уже Эмили вышла из себя, — зачем нам врать про него сейчас?! Как он выглядит?
— Я никогда не видела философского камня, поэтому я не знаю, — ответила Рапунцель упрямым голосом. — Хотя он таков, каким его описал Торичелли, — признала она. — Однако любое знание субъективно, и даже если он выглядит как философский камень, могу ли я по-настоящему доверять своим ощущениям? Когда доходит до дела, оказывается, что нет никаких доказательств того, что объективная реальность вообще существует…
— Основной постулат эпистемологии, — констатировал Хэл. — Какие еще тебе нужны доказательства?
— А? — Рапунцель разжала ладонь и уставилась на камень. — И правда. Очень хорошо.
Она вернула камень, поднялась и направилась к буфету. Верхняя полка оказалась забита бутылками с шампунем и кондиционером. Оттуда девушка извлекла маленький стеклянный цилиндр и поставила его на столик, рядом со свечой. Эмили взяла его и взболтала. Жидкость внутри переливалась, как ртуть, но имела отчетливый красноватый оттенок.
— Где она была? — поинтересовался Хэл.
— Вы не представляете. В заварочном чайнике. Я поняла, что она волшебная, потому что она заключена в хрустальный фиал.
— Хорошо. — Принц взглянул на Эмили. — Над ней надо произносить какие-нибудь заклинания или делать пассы?
— Насколько я знаю, нет. Вся магия заключена в прялке.
— Отлично. Румпелыптильцхен, говоришь, эта штука работает ночью?
— От полуночи до рассвета, как сказал мне Торичелли.
— Тогда ладно. У нас есть пара часов, чтобы, гм, — Хэл взглянул на Рапунцель и прочистил горло, — чтобы разобраться с этой, э-э, бодягой с потерей девственности.
Фраза прозвучала несколько грубее, нежели хотелось бы. Все неловко переглянулись. Рапунцель по-прежнему стояла на коленях у столика.
— Я прошу прощения, ваше высочество, но кому же мне, по-вашему, следует отдаться?
Хэл откашлялся и ткнул себя в грудь.
— Понимаю. Мне будет очень неловко вам говорить, ваше высочество… я не хочу вас обидеть, но вы не в моем вкусе.
— Чего? — оторопел Хэл.
— Я не готова к этому. Предлагаю оставить у меня камень и прялку, а когда обстоятельства сложатся благоприятно, я пришлю вам вашу долю золота.
— Если ты шутишь, — сказал Хэл, — то у нас нет на это времени.
— Я не имею настроения шутить. Теперь уходите. У меня есть свои запросы.
— Так понизь их. Подумай о золоте.
— Ох-х, Хэл, — пробормотала Эмили. — Неудачный ход.
Рапунцель поднялась, стиснув кулаки.
— Да как вы смеете?! Я не знаю, с какими чиксами вы привыкли иметь дело, но не ждите подобного поведения от меня! Я не собираюсь отдаваться за чуточку золота…
— Чиксами? — переспросил ее Румпельштильцхен.
— Или за много золота, или за любое количество золота, и я буду решать, когда я буду готова и с кем я буду это делать. Теперь убирайтесь!
Она протянула руку, чтобы забрать флакон с красной ртутью. Раздался свист и приглушенный звон — острие меча вонзилось в дерево рядом с ее пальцами. Девушка посмотрела в глаза принца. В них не было ни гнева, ни намека на опасность. Ничего, кроме бесконечной усталости. Рапунцель внезапно ощутила, как ее сердце пронизывает ледяная игла страха. Она опустила взгляд и медленно убрала руку от флакона.
— Рапунцель, послушай, — произнес Хэл. Его абсолютно спокойный голос звучал бесконечно мягко и от этого почему-то казался особенно жутким. — Я знаю, ты порядочная девушка. Я не знаю, кто придумал всю эту чепуху «хорошие девушки так не делают, а плохие делают», или почему под рукой, когда надо, никогда не оказывается плохой девушки. Мне жаль, что это должна быть ты. Но это нужно сделать.
— Хэл! — воскликнула Эмили.
— На карту поставлено больше, чем ты можешь себе представить. Нам необходимо это золото, и оно необходимо нам сегодня.
— Хэл, прекрати так разговаривать, — воскликнула Эмили. — Разве ты не видишь, она тебя боится? Нельзя давить на девушку подобным образом. Это же как изнасилование.
— Когда так поступает простолюдин, это изнасилование. Если задействована особа королевской крови, это всего лишь совращение.
— Будь ты проклят!
Рапунцель медленно поднялась. Ее глаза оказались на одном уровне с глазами Хэла. Принц упер меч в пол. Эмили внезапно осознала, что он держал его не для угрозы. Хэл опирался на него для сохранения равновесия. Она пересекла комнату и встала рядом с Рапунцель.
— Ты не можешь этого сделать. Это неправильно. И ты забыл, что помолвлен с Кэролайн? Разве не надо сначала спросить у нее?
Хэл покачал головой.
— Слишком много неизвестных. Ты не знаешь, какого типа чары наложил на эту прялку Торичелли. Он затеял это все, намереваясь использовать Рапунцель. С Кэролайн оно тоже может сработать. Черт, оно вероятно сработает с Кэролайн. Но с Рапунцель заклинание сработает наверняка . Разве не так?
Эмили стиснула зубы, но кивнула. Она сама дрожала от страха, вызванного внезапной вспышкой прозрения. Теперь она понимала, почему король Джеральд отправлял младшего сына на самые трудные дела. Вопрос имиджа не имел к этому никакого отношения. Под невзрачной внешностью Хэла скрывалась железная сердцевина, твердая, как сталь, и такая же холодная.