Страница 43 из 50
— Нет, — покачал головой Джефф. — Папа приказал армии не вмешиваться. Просто несколько офицеров и я. Не по форме и не в служебное время. Мы не в силах остановить погром, но можем где-нибудь предотвратить мародерство, защитить кого-то от побоев или сделать еще что-нибудь.
— Вы бы удивились, — вставил Медведь, — узнав, как часто всего несколько человек с мечами поворачивали вспять целую толпу.
— Извините, — подал голос Хэл, — а меня почему не посвятили? Вы собираетесь в город без меня? По-моему, это неправильно.
— Хэл, смотри на вещи реально. Ну куда ты пойдешь с такой рукой?
— Простите, ваше высочество, — произнес Макалистер.
— Вы берете Медведя, а у него две раны.
— Ага, и он вчетверо больше тебя, так что в процентном соотношении ранен вдвое меньше. Не вставай, Хэл. Ты потерял слишком много крови и, случись что, не сможешь драться.
— Левая рука у меня в порядке.
— Биться как следует левой рукой ты все равно не сможешь.
— Это волшебный меч. Он сражается сам по себе.
— Успокойся, Хэл. Отдохни. Я поговорю с тобой позже.
— Во вмешательстве армейских офицеров есть смысл, — заметила Кэролайн. — Многие букмекеры являются также заимодавцами, которым придется бежать из города. Уверена, офицеры не захотят, чтобы они уехали, пока Офицерский Фонд не обналичит ставки.
— Между прочим, нет. — Джефф ровно и пристально посмотрел на нее. — Они поступают так, потому что они порядочные люди, которые хотят сделать правильное дело, и они мои друзья .
Кэролайн смутилась.
— Прости, Джефф. По-моему, у меня просто приступ цинизма.
— Все в порядке. Я поговорю с тобой позже. Идем, Медведь.
Они ушли. Кэролайн метнулась следом, чтобы посмотреть, как они удаляются по длинному коридору и спускаются с лестницы. Потом закрыла резную дубовую дверь и прислонилась к ней спиной.
— Мне жаль, что такая закавыка с приданым, — вздохнул Хэл. — Я знаю, тебе очень нравится Джефф.
— Не беспокойся об этом. Я помолвлена с тобой и не собираюсь тебя подводить.
Раздался стук, девушка впустила Уинтропа.
— Добрый день, сир. — Камердинер Джеффа толкал перед собой столик на колесах. — Здесь у меня новые полотенца, чистые бинты и горячая вода.
— Положи их на стол, Уинтроп.
— Также миссис Уинтроп испекла для вас пирог, сир, и умоляет принять его в знак ее нижайшей благодарности. Я последовал вашему совету и поставил шиллинг на состязания волшебных мечей. Она осталась очень довольна результатом.
— Не сомневаюсь, — вставила Кэролайн.
— Здорово, — обрадовался принц. — Хоть кому-то от всего этого польза.
— Жалко, я сама не поставила, — вздохнула первая красавица. — Сто к одному. Подумать только.
— Где бы ты взяла деньги на ставку? — хмыкнула Эмили.
— Не догадываешься?
— Ах да.
— Что? — не понял Хэл. — Где бы ты взяла деньги?
— Я бы продала волосы в магазин париков.
— Ой, — смутилась Эмили. — Я думала, ты имела в виду, что пойдешь прясть лен с коротышкой.
— О, да это же кремовый торт! — воскликнул принц, снимая крышку. — Обожаю. Передайте супруге мою благодарность.
— Не будь дурой, Эмили, — отрезала Кэролайн. — Бредовая идея. Кроме того, ты сама говорила, что ничего не получится.
— Мне сейчас не хочется есть, Уинтроп. Пожалуй, я поем позже. Что не получится, Кэролайн?
— Спрясть золото из льняной кудели.
— Закон Подобий, — вздохнула Эмили.
— И Закон Трансформации.
— А что такое, — Хэл собрался опустить крышку на блюдо с тортом, — Закон Подобий?
— Это просто означает, что если вы собираетесь превратить одно вещество в другое, они должны изначально походить друг на друга. Золотой лен на золотой металл, например.
Хэл сделал забавную вещь. Он замер с занесенной над блюдом крышкой и держал ее так несколько минут. Принц смотрел на торт, но явно не видел его. Он был настолько явно погружен в раздумья, что обе девушки и Уинтроп стояли неподвижно и молча наблюдали за ним.
Наконец Хэл опустил крышку, откинулся на подушки и пробормотал:
— Ладно, а что такое Закон Трансформации?
Кэролайн, с любопытством глядя на него, воспользовалась затишьем.
— Это значит, что, дабы превращение совершилось, должен произойти взаимообмен магических сил. Например, потеря девственности.
— Точно, — мгновенно отреагировал Хэл.
Он сбросил ноги с кровати и вскочил. Головокружение заставило его сесть обратно, но через несколько секунд принц снова поднялся.
— Со мной все в порядке. Как, еще раз, зовут карлика? Джеральд?
— Патрик? — предположила Эмили.
— Румпелыптильцхен, — напомнила Кэролайн. — Как можно забыть такое имя?
— Ты знаешь, где он? Все еще в «Быке и Барсуке»?
— Нет, он говорил, у него комната над ювелирной лавкой на краю еврейского квартала.
— Я знаю, где это.
— Его может там и не быть.
— Разберемся. — Хэл заметался по комнате, нацепил меч, схватил свежую рубашку и напялил ее, втиснув забинтованную руку в рукав. — Нельзя, чтобы увидели кровь. — Он схватил Эмили за руку. — Философский камень все еще у тебя?
— Конечно. — Она показала ему висящий на груди мешочек.
— Тогда ты — со мной. Кэролайн, отправляйся на конюшни и раздобудь карету. Скажи, что это для меня, и возьми самых быстрых лошадей, какие найдутся. Затем ты должна разыскать Джеффа и привезти его на квартиру к карлику. Уинтроп, сходи в комнату Кэролайн, возьми ее плащ и проводи на конюшни.
— Уже бегу, сир.
— Погодите, опешила первая красавица. Что происходит?
Но Хэл уже выскочил за дверь, волоча за собой Эмили, а Уинтроп незамедлительно послед овал за ним, оставив девушку одну в комнате. Она подняла крышку и пригляделась к торту.
— Либо ему пришла в голову грандиозная идея, либо в этом торте есть действительно нечто странное. — Кэролайн попробовала. — А неплохо.
И отправилась на поиски Джеффа.
25
Для тех, кто практикует искусство защиты, является аксиомой тот факт, что большой человек лучше управляется с дубиной, тогда как маленький — с ножом. Также широко известно, что очень немногие способны кинуться на обнаженную сталь. Какой-то механизм в человеческой психике мешает этому. И если солдат держит нож за спиной, дабы подманить врага поближе, то человек, защищающий свою жизнь, выставляет клинок перед собой, стараясь удержать противников на расстоянии.
Румпелыптильцхен имел обо всем этом неплохое представление. Он даже счел нужным прихватить два ножа — по одному в каждую руку, — и теперь невысокий человечек угрожающе размахивал ими перед растущей толпой. Толпы набралось уже человек восемь — вполне достаточно, чтобы стадный инстинкт взял верх. В какой момент смертельная комбинация глупости, злобы и алкоголя бросит их вперед, оставалось только вопросом времени. Румпелыптильцхен знал, насколько плохи его дела. Проживающие на краю еврейского квартала традиционно первыми подвергаются нападению, а погромы, когда все необходимое уже сказано и сделано, происходят в той же степени из жадности, в какой и из религиозной нетерпимости. Шанс ограбить ювелирную лавку представлялся мощным стимулом.
Он расхаживал взад-вперед перед дверью лавки, размахивал ножами и выкрикивал угрозы типа «Назад, назад!» и «Еще один шаг, и я выпотрошу тебя, как рыбу!», а также прочими способами разъяснял, что любой, кто посмеет сунуться, через несколько секунд отправится распевать гимны с ангелами, причем отнюдь не баритоном.
Воодушевленная банда его противников построилась грубым клином. В голове ее оказался самый здоровый, а также, вероятно, самый злобный, самый тупой и самый пьяный (скорее всего, и то, и другое, и третье вместе) из них. В руках громила сжимал увесистую дубину и медленно подбирался ближе, подбадривавмый криками сзади. Румпельштилыдхен переключился с угроз на проклятия, но и они быстро иссякали. Расстояние между коротышкой и первым из нападавших сокращалось. Детина описывал дубиной широкие круги, пока наконец не поднял ее над головой и не бросился на карлика.