Героизм для начинающих

— Ну, любимый, ты должен признать, что он и впрямь хорош собой.

— Что?! Да он старик! Бога ради, Бекки. Ему ж за тридцать!

— И он такой высокий. И очень мускулистый. Только взгляни на его руки.

— Бекки! Ты пытаешься заставить меня ревновать?

Бекки вдруг застеснялась.

— Почему, принц Кевин? Ты и вправду ревнуешь?

— Конечно, ревную. — Кевин отшвырнул журнал в сторону. — Так что незачем заставлять меня ревновать еще больше. Это только подливает масла в огонь. Огонь, который уже пылает ради тебя.

— Ты такой поэт. — Бекки снова его поцеловала, но, как только Кевин по-настоящему увлекся, отодвинулась. — Погоди, у меня есть еще кое-что. Сиди тут.

Принц остался на кушетке, а она направилась обратно в гардеробную. Но, дойдя, приостановилась и обернулась, держась за ручку двери.

— Я купила это для нашей брачной ночи, но собираюсь устроить тебе закрытый предварительный просмотр.

— Ты уже покупаешь одежду для нашей брачной ночи? По-моему, ты крайне самоуверенна.

— Я верю в тебя, любимый. Ты их всех победишь. Я обрабатываю папу со своей стороны. И буду продолжать разыгрывать перед Логаном Ледяную Принцессу. Может, это его охладит. — Голос Бекки доносился из-за притворенной двери. — Кстати, наряд очень неприличный, так что тебе придется вспомнить о своем обещании. Я, в конце концов, принцесса. Есть вещи, которых я не могу делать до свадьбы.

— Ну, того, что мы уже делали, ты тоже делать не можешь.

На внутренней стороне двери находилось зеркало. Глядя в него, Кевин ловил мелькающие отблески сливочно-белой кожи.

— Да, но есть некоторые вещи, которых я действительно не могу. Так что не забудь.

— Не забуду.

— Ты смотришь на меня в зеркало?

— Разумеется. Ты ведь именно для этого оставила дверь приоткрытой, не так ли?

— Ах ты!.. — В голосе Бекки звучало притворное раздражение. Но она не попыталась закрыть дверь. — Пойди поставь какую-нибудь музыку. Я только что раздобыла несколько новых дисков. Они под кушеткой.

Принц запалил новую свечу и выкатил из-под сиденья деревянный ящик. В нем лежала стопка перфорированных медных пластин. Кевин выбрал одну, отнес к пангармониуму и положил на вертушку. Заводная ручка обнаружилась на полке под машиной. Он несколько раз провернул ее и закрыл крышку. Из рупора полились мягкие звуки легкого вальса.

— Как мило, — заметила Бекки из гардеробной. — Жду не дождусь, когда мы станем официально помолвлены и сможем выходить вместе. Как славно было бы пойти на концерт. Или на бал.

— Конечно, — отозвался Кевин. — На концерт. Или на бал.

А сам вспомнил свое последнее свидание в Рассенде. Им с девушкой удалось улизнуть из замка, прочь от любопытных взглядов прислуги и придворных. Принц повел ее в темный прокуренный клуб в богемной части города, где играло неплохое трио, а свечи торчали из горлышек старых винных бутылей под соломенными абажурами. Но стоило парочке уютно устроиться в угловой кабинке, как поджемовать с музыкантами явился сам король. При темных очках, бородке и черном бадлоне, с неизменным кларнетом подмышкой. Публика выла от восторга. На подружку Кевина данное событие также произвело сильное впечатление.

— Вау! — сказала она. — Твой старик крут в натуре.

Кевин кисло согласился. А теперь нежные звуки пангармониума плыли по комнате и улетали в мягкий ночной воздух за окном. Музыка почти заглушала шелест дыхания. Бекки задула одну из оставшихся свечей. Вторую она поставила у себя за спиной, и когда Кевин обернулся, то обнаружил ее силуэт, очерченный золотым светом. Ткань ночной сорочки ее высочества мало отличалась от полупрозрачной пленки. На самом деле, почти прозрачной. Роскошный атлас, спадавший с плеч на двух тоненьких бретельках-ниточках, открывал все выше сосков. То что оставалось ниже, четко проступало во всех нужных местах. Там же, где одеяние спадало свободно, оно пропускало довольно света, позволяя очертить фигуру и давая сознанию возможность достраивать необходимые эротические детали.

Принцесса постояла достаточно долго, чтобы Кевин насмотрелся вдоволь, а когда убедилась, что произвела максимальный эффект, вынула шпильки из волос и слегка тряхнула головой. Водопад золотых кудрей рассыпался по мягким плечам и потек до середины спины.

Она позволила ему упиться и этим зрелищем, а после поинтересовалась:

— Ну, и как тебе?

— Не могу говорить. Пытаюсь не проглотить язык.

— Может, я помогу?

Девушка прижалась к нему всем телом и нашла его губы своими. Вместе они закружились по комнате в медленном танце, приникнув друг к другу, пока пангармониум прокручивал диск до конца. Он обнимал ее за талию, она его за шею. Даже когда музыка кончилась, Кевин и Ребекка не могли расстаться и некоторое время стояли близко-близко. Бекки положила голову на плечо принца и решительно убрала его руку со своего бедра обратно на талию. В открытое окно влетел легкий ветерок и заиграл ее кудрями. Она улыбнулась, когда Кевин пригладил непокорные пряди на место. Между тем принц поглядывал на ниточки-бретельки и прикидывал, не скинуть ли с плеча одну из них. Быть может вся рубашка скользнет на пол, оставив в его руках обнаженное тело девушки. Или сорочка только сползет на одну сторону, оголив одну грудь? Рассердится ли на него Ребекка? Наверное, нет. Он решил рискнуть. Он накрыл ее рот глубоким поцелуем и не вынимая языка у нее изо рта, осторожно подтолкнул бретельку пальцем.

Бекки открыла глаза и завизжала.

Юноша было отпрянул, но принцесса прижалась к нему еще крепче.

— Кевин! — хрипло прошептала она, развернув его лицом к открытым окнам. Занавески слегка покачивались на ветру, и на белом мраморном балконе виднелась лужица темной жидкости. — Кровь!

Уинслоу услышав визг, пинком распахнул дверь и заметался по комнате, то и дело натыкаясь на мебель, пока не обнаружил принца с принцессой на балконе. Каждый из них держал в руке по канделябру, оба стояли на коленях у распростер того тела. Тело лежало посреди лужи того, в чем безошибочно угадывалась кровь. Камердинер, тяжело дыша, прислонился к стене возле окна. Принц поднял голову и резко произнес:

— Уинслоу!

— Да, сир.

— На столе в углу стаканы и графин. Налей двойной бренди.

— Да, сир.

— И выпей. Затем сядь.

— Да, сир.

Бекки держала зеркало у губ мужчины.

— Он мертв.

— Кто это? Ты его знаешь?

— Это Фанк-варвар, — ответила Бекки. — Профессиональный Герой. Папа время от времени нанимал его для поручений конфиденциального характера. Ну, знаешь, опасные миссии во имя благополучия королевства.

— Его пытали. — Кевин поднял свечу повыше, рассматривая набор свежих синяков и шрамов. — Кто-то его капитально обработал.

— Ой, бедный Фанк. Какой кошмар.

— Чем он занимался?

— Не знаю.

— Что ж, теперь он уже по ту сторону боли. Уинслоу, поднимай по тревоге замковую гвардию.

— Подожди! — Бекки сжала кулаки на груди. — Нельзя, чтобы меня заметили в таком виде. Мне надо переодеться.

Она метнулась в соседнюю комнату, захлопнув за собой дверь.

«Пропала моя сорочка, — посетила Кевина нелепая мысль. Он поднялся на ноги. — И брюки тоже».

Колени промокли от крови. Все казалось таким нереальным — покойник, лунный свет, нежное колыхание занавесок на французских окнах, девушка в окровавленной ночной рубашке, — словно в готическом романе.

Принц вернулся в комнату. Уинслоу по-прежнему сидел ссутулившись, закрыв глаза и прижав руки к животу, словно его тошнило. Кевин налил бренди себе, уселся рядом с камердинером и положил руку старику на плечо.

— Ты в порядке?

Уинслоу открыл глаза и утвердительно качнул головой.

— Извините, сир.

— Не за что извиняться.

— Я всегда представлялся себе одним из этих невозмутимых камердинеров, о которых мы все слышали. Из тех, кто всегда знает, что делать, и не лезет за словом в карман. Полагаю, я так этого и не достиг. Однако я думал, что могу пригодиться в критической ситуации. Но это так... неожиданно... и абсурдно. Вся эта кровь!