Страница 45 из 73
Но теперь по порядку. На начавшемся курултае Субэдэем был подан доклад о состоянии дел на рубеже Итиля. При этом «Субэгэдэй-батор известил Угэдэй-хана, что народы» [14, с. 219], населяющие западные страны «противоборствуют отчаянно» [14, с. 219]. Источники не сообщают прямо о том, как Субэдэй доказывал необходимость общемонгольского похода на запад, но решение Угэдэя и курултая подтверждает, что доводы первого полководца были существенны и что силами лишь улуса Джучи «повоевать ханлинцев, кипчаков, бажигидов, русских, асудов, сасудов, мажаров, кэшимирцев, сэркэсцев» [14, с. 218–219] и прочих невозможно. Субэдэй и его партия напирали на то, что необходимо «исполнить волю Чингиз-хана — завоевать северо-западные страны и включить их в состав владений Джучи» [33, с. 206].
Решение Угэдэя было следующим: «Да отошлют властители уделов в сей поход самого старшего из сыновей своих! И те наследники, кои уделов не имеют, равно и темники, и тысяцкие, и сотники с десятниками и прочие, кто б ни были они, да отошлют в поход сей самого старшего из сыновей своих! И все наследницы и все зятья пусть старших сыновей в рать нашу высылают!» 114, с. 219]. То, чего Субэдэй добивался в течение нескольких лет, исполнилось. Общемонгольский поход на запад был объявлен. Беспрецедентный по своему размаху, с военной точки зрения он был беспрецедентным и по количеству царевичей-чингисидов, участвовавших в нем. «В походе приняли участие более десяти потомков Чингисхана и его братьев» [47, с. 87]. Не будем их всех перечислять и вдаваться в дискуссии, кто именно из огланов и в какое время принимал участие в военных действиях, потому как количество их колебалось за счет выбывающих и заступающих на должности в течение всей кампании. Но следует сразу же разделить чингисидов по занимаемым ими должностям и выделить из них главнейших. «На царевича Бури, внука Чагатая, было возложено командование над всеми царевичами… на Гуюка, старшего сына Угедей-хана — командование над выступающими в поход частями Центрального улуса» [33, с. 206–207]. Бату командовал туменами из состава своего нарождающегося государства, и хотя Т. И. Султанов утверждает, что «верховное командование монгольской армией было поручено Бату» [33, с. 207], не стоит старшего джучида, по крайней мере на начальном этапе похода, наделять полномочиями джихангира всего предприятия.
В «Юань Ши», кстати, в жизнеописании Субэдэя говорится о том, что «Тай-цзун[124] отдал повеление чжувану Бату пойти походом на запад на Бачмана…» [12, с. 230]. На Бачмана — значит на кипчаков, и лишь на кипчаков. Тем более что современный биограф Бату Р. Ю. Почекаев отмечает, что «свидетельством уникальности похода на Запад стало то, что изначально, по-видимому (курсив мой. — В. 3.), не был назначен его верховный главнокомандующий» [47, с. 86]. Но что это за формулировка «по-видимому»? Нужно наконец-то сломать избитое, размытое представление о колхозной форме управления 150-тысячной ордой и о том, кто же командовал тем походом. Однозначно можно утверждать, что главнокомандующим был Субэдэй-багатур, который отвечал и за войско, и за разведку, и за дипломатию, и за чингисидов. «Направляющим умом этого похода, как и последующего европейского[125], был Субедей» [7, с. 278]. Именно он «разработал план похода на Запад и блестяще реализовал его (1236–1242)» [33, с. 420]. Субэдэй «воплощал в себе весь накопленный опыт степного охотника и воина, который долго шел за Чингисханом…» [16, с. 279], «отлично разбирался в ведении осадной войны и использовании огромных боевых механизмов, а также использовании пленников в военных целях, приобрел ничем не заменимые навыки ближней и дальней разведки, охраны ставки, взятии городов…». Ко времени курултая 1235 года Субэдэй «накопил колоссальный опыт организации степного войска» [11, с. 87], и потому только он мог быть тем военачальником, на которого возлагалось руководство Великим западным походом. Конкурентов в среде монгольских полководцев у Субэдэя не было. Даже такие безусловно талантливые чингисиды, как Гуюк, Бату или Мункэ, по большому счету, были, может, неплохими темниками на тот момент, и не более [126].
Чтобы завершить размышления о роли Субэдэя в том эпохальном столкновении Азии и Европы, остается прибегнуть к первоисточникам. В «Сокровенном сказании» черным по белому написано, как Чагатай советует Угэдэю: «Всех наших старших сыновей давай пошлем вслед Субэгэдэю!» [14, с. 219] и «в помощь Субеетаю» [22, § 270] «автор „Сокровенного сказания“, как видим, всячески старается подчеркнуть роль Субэдэя, фактически представляя его главным предводителем похода, а Чингизидов — его „помощниками“»[47, с. 86–87]. Действительно, если бы это было не так, то в таком официальном для той эпохи документе, как «Сокровенное сказание», внимание на этом факте не акцентировалось бы. А вот в «Юань Ши» вообще предельно ясно записано, что Угэдэй приказал Субэдэю «командовать главной армией» [12, с. 230]. И тут добавить нечего, коли уж Великий каан приказал — исполняй! И что поразительно, так это сообщение «Ипатьевской летописи», выделяющей Субэдэя как равного прочим чингизидам, хотя и «не от рода их» [12, с. 19], уж кому-кому, а вот такому незаинтересованному лицу, как православный монах-летописец, можно верить, его подача материала не может не быть абсолютно объективной, что лишний раз доказывает значительность и вес нашего героя в среде «аристократов» монгольской империи, тем более в среде представителей клана борджигин.
Итак, курултай дал добро на завоевание Запада, и, как пишет В. А. Чивилихин, «…главный исполнитель экспансионистских замыслов паразитической степной верхушки, объединения политиков и милитаристов-феодалов, хорошо приспособившихся таскать каштаны из огня чужими руками» [И, с. 87] Субэдэй-багатур направил поводья своего коня в Дешт-и-Кипчак, где его ждали те самые каштаны.
Глава вторая. Тактика. Стратегия. Разведка
Субэдэй-багатур, после победоносно завершенной войны против чжурчжэней увенчанный титулом «да-цзян», что означает «главный или великий полководец» [12, с. 243, 330], сразу же после курултая направился в центральную часть Дешт-и-Кипчак, ибо ему было предписано Угэдэем «быть в авангарде» [12, с. 230], что не только подразумевало нахождение впереди войска, но и означало в данной ситуации активные разведывательные и дипломатические мероприятия, а также разработку плана будущей войны уже непосредственно на месте. В конце лета 1235 года Субэдэем и его помощниками начала осуществляться полномасштабная рекогносцировка, охватывающая огромные территории по нижнему и среднему течению Итиля, у границ Волжской Булгарии и отрогов Южного Урала.
Ближайших своих противников Субэдэй знал досконально. Половцы, обитавшие в пределах Итиль — Дон, башкиры и булгары оказались первыми, на кого должны были обрушиться монгольские орды. Целью второго этапа вторжения являлись финно-угорские, северокавказские племена, западные половцы и Русь. Завершающим весь поход событием должно было стать всепоглощающее завоевание Западной Европы, завоевание, с которым ни шли бы ни в какое сравнение вторжения гуннов, аваров, арабов, угров (мадьяр) и прочих пришельцев с востока. Разведка Субэдэя работала превосходно, и если в отношении приитильских половцев и булгар ее можно назвать тактической, то действия эмиссаров да-дзяна на Руси и в Западной Европе следует отнести к стратегической ее составляющей. На первом месте в стратегической части плана Субэдэя была Русь. Без нейтрализации этого, даже раздробленного на несколько княжеств, государства поход на запад представлялся невозможным, и, уже в который раз повторяясь, приходится констатировать, что главнейшей задачей, осуществляемой монгольскими военачальниками, было прикрытие фланга, в данном случае северного. О том же, что монгольские шпионы успешно действовали на Руси, говорится в Тверской летописи. «Узнали безбожные татары… о великом богатстве, собранном за многие годы, и двинулись они из восточных стран» [41, с. 161]. Но Русь была лишь одним из этапов в захватнических разработках Субэдэя.
124
Тай-цзун — храмовое имя Угэдэя.
125
Имеется в виду поход мснголов в Центральную Европу.
126
См. комментарии, п. 6.