Страница 2 из 10
Потом перегрузка растет, примерно достигает своего пика и начинает плавно вроде уменьшаться, и затем резкий спад этих перегрузок, как будто вот что-то такое отрывается сразу от ракеты… Ну и потом начинает эта перегрузка расти, начинает прижимать, уровень шума уже меньше так, значительно меньше. На 150-й секунде слетел головной обтекатель…»
Выведение корабля прошло нормально. Если точнее, в «допустимых пределах». В самом начале полета, когда ракета стремительно набирала высоту и скорость, были несколько секунд, когда пропала связь, и на Земле перестали слышать голос космонавта. Что успели подумать в эти несколько секунд Королев и его соратники, находившиеся в пункте управления, можно только догадываться. «Разгерметизация? Взрыв? Смерть космонавта под тяжестью перегрузок?» Наверняка у многих Главных прибавилось в тот миг седых волос – столь велико было напряжение, столь огромна ответственность, которая свалилась на их плечи. Но через несколько секунд связь восстановилась, и бодрый голос Гагарина возвратил всех к жизни.
Через девять минут после старта корабль был на орбите. Радости тех, кто его создавал, кто готовил космонавта к полету, кто с волнением следил за стартом, не было предела.
Спустя еще несколько десятков минут о полете корабля «Восток» с человеком на борту узнал весь мир. Сказать, что полет Юрия Гагарина восхитил человечество, – все равно, что ничего не сказать. Люди были взволнованы, поражены, шокированы, воодушевлены, восхищены.
Подбирайте сами слова, которые наиболее точно отражают то, что происходило в тот день в различных уголках планеты.
Пока человечество еще только «переваривало» выплеснувшуюся на него весть, а Юрий Гагарин наслаждался чувством невесомости, полет корабля «Восток» уже подходил к завершению. Наступила пора возвращаться на Землю.
Посадка – самая опасная часть полета. Она больше всего беспокоила конструкторов. Еще во времена беспилотных испытательных пусков посадка доставляла больше всего проблем. И именно на участке спуска Гагарину пришлось пережить те минуты, когда благополучный исход всего «мероприятия» висел буквально «на волоске».
И вновь выдержка из доклада Юрия Гагарина Государственной комиссии:
«Я почувствовал, как заработала ТДУ (тормозная двигательная установка. – А.Ж .). Через конструкцию ощущался небольшой шум. Я засек время включения ТДУ. Включение прошло резко. Время работы ТДУ составило точно 40 секунд. Как только включилась ТДУ, произошел резкий толчок, и корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью. Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Все кружилось. То вижу Африку, то горизонт, то небо. Только успеваю закрываться от Солнца, чтобы свет не падал в глаза. Я поставил носик к иллюминатору, но не закрывал шторки.
Мне было интересно самому, что происходит. Разделения нет. Я знал, что по расчету это должно было произойти через 10–12 секунд после включения ТДУ. По моим ощущениям, больше прошло времени, но разделения нет…
Я решил, что тут не все в порядке. Засек по часам время. Прошло минуты две, а разделения нет. Доложил по КВ-каналу, что ТДУ сработала нормально. Прикинул, что все-таки сяду, тут еще все-таки тысяч шесть километров есть до Советского Союза, да Советский Союз тысяч восемь километров, до Дальнего Востока где-нибудь сяду. Шум не стоит поднимать. По телефону, правда, я доложил, что ТДУ сработала нормально, и доложил, что разделение не произошло.
Как мне показалось, обстановка не аварийная, ключом я доложил «ВН» – все нормально. Лечу, смотрю – северный берег Африки, Средиземное море, все четко видно. Все колесом крутится – голова, ноги. В 10 часов 25 минут 37 секунд должно быть разделение, а произошло в 10 часов 35 минут».
О том, что разделение отсеков произошло с задержкой и чем это грозило, очень долго молчали, стараясь не «смазать» благостную картину великого свершения. По большому счету, делали это зря – рассказ о трудностях, которые удалось преодолеть космонавту и конструкторам, уже тогда помог бы лучше осознать величие подвига, который был совершен на глазах всего мира.
Но задержка с разделением отсеков была не последней неприятностью, которую в тот день приготовил Его Величество Случай. Видимо, Судьбе было угодно, чтобы Юрий Алексеевич доказал всем и навсегда, что ему по праву принадлежит пальма первенства.
Где-то на высоте семи тысяч метров космонавт катапультировался из кабины и продолжил спуск на парашюте. Да, интересная деталь. О том, что космонавт спускался на Землю на парашюте, в 1961 году сказано не было. Наоборот, всячески уверяли и нас, и иностранцев в том, что Гагарин во время приземления находился внутри аппарата. Делалось это из «благих побуждений»: при регистрации в Международной федерации авиации рекордов, установленных во время полета, могли возникнуть некоторые сложности. Поэтому решили подстраховаться испытанным способом – ложью.
Обман вскрылся довольно быстро, но еще долгие годы официально тиражировалась именно эта версия. Даже Гагарину во время одной из пресс-конференций на прямой вопрос о том, как он садился, пришлось, глядя прямо в глаза собеседнику, сказать, что он находился внутри спускаемого аппарата. Сейчас ясно, что все это было излишне – никто и не собирался оспаривать наш приоритет. Но тогда…
Еще один фрагмент из доклада Юрия Гагарина членам Государственной комиссии:
«Я стал спускаться на основном парашюте… Думаю, наверное, Саратов здесь, в Саратове приземлюсь. Затем раскрылся запасной парашют, раскрылся и повис вниз, он не открылся, произошло просто открытие ранца…
Тут слой облачков был, в облачке поддуло немножко, раскрылся второй парашют, наполнился, и на двух парашютах дальше я спускался…»
Еще одна нештатная ситуация, причем очень и очень опасная. Запасной парашют на то и запасной, чтобы пользоваться им в крайнем случае, когда откажет основной. А спускаться на двух – это чрезвычайно опасно. К счастью, и здесь все закончилось благополучно.
И наконец, последняя неприятность произошла уже на Земле, после приземления – не открылся клапан, подававший в скафандр воздух для дыхания. Так получилось, что когда космонавта одевали перед посадкой в корабль, этот клапан попал под демаскирующую оболочку. Космонавту потребовалось минут шесть (по оценке самого Гагарина), чтобы его достать. Лишь расстегнув оболочку, с помощью зеркала вытащил треклятый тросик и открыл его.
Так завершился этот героический полет. Все его стадии были риском, цена которого – жизнь. Гагарин рисковал ради прогресса всего человечества, а не только ради славы своей страны. И победил. Ну а дальше были цветы, награды, мировая слава и жизнь, короткая, но яркая.
А потом были новые полеты в космос. По пути, проложенному Юрием Гагариным, прошли сначала десятки, а теперь уже и сотни людей. А пройдут тысячи и миллионы. Но как бы далеко мы ни удалились от Земли в стремлении познать и покорить пространство и время, мы всегда будем помнить о том, кто «всех нас позвал к звездам».
Глава I. Мечты, мечты…
Стремление преодолеть земное притяжение и отправиться к звездам у человека появилось давно. Я бы даже сказал, что оно было у людей всегда. Об этом думали еще наши далекие пращуры, жившие в пещерах. Со страхом и восхищением взирали они на птиц, летевших навстречу Солнцу, и мечтали отправиться вслед за ними.
Судя по всему, желание побывать в других мирах (даже не зная о существовании этих самых миров) было у человека столь сильным, что последующие поколения впитали его буквально «с молоком матери». Именно поэтому идея покорения Вселенной пронизывает большинство дошедших до нас легенд, преданий, мифов древних народов. Их можно встретить и у греков, и у римлян, и у ассирийцев, и у китайцев, и у индийцев, и у многих других.
Например, в поэтическом трактате неизвестного автора, найденном в библиотеке царя Ашурбанипала, описывается полет на орле ассирийского царя Этана на небо, к богам, в поисках «травы плодородия». Он якобы поднялся на такую высоту, что Земля представлялась ему сначала «как гора», затем «как рощица», а после многих часов полета царь увидел, что наша планета «выглядит, как лунный диск». Царем овладел такой страх, что он приказал орлу немедленно снизиться.