Страница 10 из 16
Кроме домашних припасов, заметную роль в рационе питания населения Золотой Орды играли продукты охоты. Она проходила далеко не в современном понимании, обычно сводимом к развлечению и отдыху. Это было хорошо и заранее подготовленное широкомасштабное предприятие, в котором участвовали тысячи людей. Длилась такая охота от нескольких дней до 2–3 месяцев. По сути дела, это были военные игры или маневры, имевшие особое значение для тренировки, подготовки крупных и длительных армейских походов и создания дли этого запасов продовольствия.
Кочевое хозяйство накладывало отпечаток и на одежду населения Золотой Орды. Все путешественники единодушно отмечали, что платье мужчин и женщин сшито одинаковым образом. Лишь платье девушек немного длиннее мужского. Летом все население носило халаты, которые по монгольской традиции застегивались на правом боку, в отличие от тюрок, у которых застежка находилась слева. Зимой обычно носили по две шубы — одна мехом наружу, другая внутрь. Шились они из волчьих и лисьих шкур или более дорогой пушнины, поступавшей в виде дани из Руси и от других северных народов. У простолюдинов также были шубы, но из собаки или козы. Мягкие, хорошо выделанные кожи шли на шаровары. Из войлока изготовлялись плащи и шапки. Степная аристократия всегда любила рядиться в привозные шелк, парчу, тонкие европейские сукна. Люди попроще довольствовались хлопчатобумажными тканями.
Замужние знатные монгольские женщины выделялись особым головным убором, который назывался бокка. Это был цилиндр высотой около полуметра и шириной 10–15 см. Каркас бокки изготовлялся из тонких прутиков или коры и обтягивался сверху шелком или парчой. Завершалась она плоской четырехугольной площадкой с султанчиком из перьев. В обязательном порядке знатные женщины употребляли обильную косметику, на что Рубрук отреагировал в полном соответствии с тогдашними представлениями христианской морали: «Они также безобразят себя, позорно разрисовывая себе лицо»[33].
Путешественники из мусульманских стран постоянно подчеркивают одну непривычную для них деталь в женском костюме — отсутствие паранджи. Более того, на ханских приемах рядом с правителем всегда находилась жена (а порой и не одна) с открытым лицом. При этом она могла принимать участие в общих беседах и ее суждения были достаточно авторитетными, а в некоторых вопросах и решающими. Такое было совершенно немыслимым в странах классического ислама, что свидетельствует о заметной роли женщины (по крайней мере знатной) в общественной жизни Золотой Орды.
В течение примерно 70 лет в религиозной жизни Золотой Орды господствовало языческое многобожие в форме шаманизма. Подавляющее большинство населения поклонялось вечному синему небу, солнцу, луне, огню, воде и земле. До сегодняшнего дня в Астраханской области сохранилось монгольское название горы на берегу озера Баскунчак — Богдо, что значит Святая. Эта единственная на сотни километров степных просторов гора высотой 140 м не могла не привлечь своей необычностью внимание кочевников, тотчас обожествивших уникальное природное явление. В юртах и повозках развешивались идолы из войлока, тканей и металла. Каждому из идолов приносились ублажающие жертвы чаше всего в виде еды и питья. Нужно отметить, что при общем господстве язычества, а позднее мусульманства монголы чрезвычайно спокойно относились к другим религиям, хотя и среди них встречались фанатики. Такая веротерпимость объясняется скорее всего привычной кочевнику обиходностью и практичной значимостью обряда, который обязательно должен иметь положительное для просителя следствие. А уж с какими средствами и с помощью какого божества это будет достигнуто, для находящегося в постоянной зависимости от грозных сил природы степняка было делом второстепенным. Именно поэтому сплошь и рядом даже в одном семействе мирно уживались приверженцы самых различных исповеданий. В качестве примера можно привести самих Джучидов. Хан Бату был язычником, его сын Сартак — христианином несторианского толка, а брат хана Берке — мусульманином.
Жизнь кочевников, конечно, не ограничивалась одними бытовыми заботами, направленными на удовлетворение лишь самых необходимых потребностей в пище, одежде и жилье. У них был богатый и яркий фольклор героико-былинного и песенного характера. Самое широкое развитие получило орнаментально-прикладное искусство. Все это была традиционная народная культура, которая продолжала развиваться и обогащаться на древних степных традициях.
Но без сомнения одной из важнейших культурных черт кочевников-монголов являлось наличие собственной письменности. Она была известна в их среде еще в Центральной Азии при Чингисхане и основывалась на уйгурском алфавите. Достаточно широкое распространение письменность получила и в Золотой Орде как у кочевников-степняков, так и в монгольских слоях городского населения. В 1930 г. при исследовании одного из степных захоронений была обнаружена записанная на бересте уйгурским алфавитом народная песня о проводах матерью сына на военную службу. Это один из древнейших письменных памятников монгольского языка, относящийся к рубежу XIII–XIV вв. Во время раскопок одного из дворцов первой столицы государства, Сарая, в 1979 г. на оштукатуренной стене была обнаружена процарапанная надпись уйгурским алфавитом, датирующаяся 60–80-ми годами XIV в. Этот факт служит достоверным свидетельством того, что монголы помнили и употребляли свой язык и письменность практически до конца существования Золотой Орды.
Но при всем вышесказанном нельзя не учитывать того, что культурная жизнь Золотой Орды начального периода ее существования может характеризоваться в большой степени паразитическим потреблением достижений завоеванных и порабощенных народов. Однако, рассматривая культуру в самом широком понимании, охватывающем многие стороны жизни государства, можно и для этого периода отметить возникновение новых, в недалеком прошлом нехарактерных для кочевников черт. Прежде всего это появление в Золотой Орде собственных монгольских городов, что свидетельствовало о начале серьезного перелома в сознании и укоренившихся древних традициях кочевников. Идея строительства городов не была заимствована монголами со стороны, она родилась в недрах самого кочевого общества, будучи продуктом его развития. Поэтому появление городов в Золотой Орде можно со всей несомненностью считать вкладом в культуру государства.
Вопрос о золотоордынских городах имеет и другую интересную сторону — домостроительство, которое обычно связывается с традициями оседлой жизни. В данном случае многочисленные археологические исследования однозначно свидетельствуют о том, что в центральноазиатских степях монголами был создан свой собственный Оригинальный тип оседлого жилища, исходной базой для развития которого послужила юрта. Это небольшие (максимум 6X6 м) жилые дома, обязательно квадратные в плане и всегда однокомнатные (наследие прототипа — юрты), с деревянными каркасными (фахверковыми) стенами без фундамента. Интерьер их на редкость однотипен и прост: вдоль трех стен постройки располагался в виде буквы «П» кан с топкой на одном конце и вертикальным дымоходом на другом. Он представлял собой невысокую (до 0,5 м высотой и до 1 м шириной) печку-лежанку с проходившими внутри 2–3 дымоходными каналами, которые и обогревали ее. Именно этот тип жилого дома монголы принесли в европейские степи и он распространился на огромной территории от Дуная до Керулена[34].
Но в Золотой Орде интерьер этого жилища получил дальнейшее функциональное развитие, продиктованное местными климатическими и изменившимися социальными условиями. Поскольку климат причерноморских и прикаспийских степей был более мягким в сравнении с Центральной Азией, то отпала необходимость обогрева трех стен дома и от кана остались дымоходные каналы лишь вдоль одной стены помещения. А остальная часть кана превратилась в суфу, сохранившую центральноазиатскую П-образную планировку. Суфа представляла собой обширное глинобитное возвышение-диван (с одной стороны его обогревал кан) площадью от 3 до 16 м2. По сути дела, она являлась единственной и универсальной мебелью всех без исключения золотоордынских жилых домов. Днем вся семья усаживалась «по-восточному», поджав ноги на суфе, на ней же расстилалась скатерть и расставлялась еда. Ночью суфа превращалась в кровать, и, разложив кошмы и одеяла, многочисленное семейство укладывалось на ней спать. Таким образом, в Золотой Орде было проделано значительное утилитарное видоизменение центральноазиатского жилища монголов, что представляет несомненный местный вклад в создание собственной культуры государства.
33
Там же. — С. 100.
34
Традиционное сельское жилище у народов Центральной и Юго-Восточной Азии. — М., 1980. — С. 209–215.