Страница 43 из 57
Баталии 1812 года в профессорской голове причудливо перемешались с начавшейся сорок с лишним лет спустя Крымской войной. Именно тогда принятые на вооружение французской армии винтовки офицера и изобретателя Клода-Этьенна Минье обеспечили ее пехоте указанное Фурсовым превосходство в дальности стрельбы. Только не благодаря длине ствола (тут профессор перепутал русских гренадер и кулаков, отстреливавших из обрезов председателей колхозов), а по причине наличия нарезного ствола и конических пуль.
На Бородинском поле ни малейшего перевеса в части пехотного оружия у противника не было. Обе армии были вооружены ружьями французской разработки 1777 года. При этом русская армия начала получать их на вооружение с 1808 года, и, следовательно, никакие 40 лет к моменту Бородинского сражения 26 августа 1812 года они прослужить не могли.
По артиллерии противник также не имел преимущества. Основу французской артиллерии составляла 6-фунтовая пушка (вес ядра — 2,7 килограмма, дальность стрельбы — 2300 метров), а у русской армии наряду с аналогичной пушкой (вес ядра — 2,85 килограмма, дальность стрельбы — 1920 метров) почти половину армейской пушечной артиллерии составляли 12-фунтовые орудия (вес ядра — 4,91 килограмма, дальность стрельбы — 2770 метров). У противника 12-фунтовых орудий было гораздо меньше, а значительная часть его артиллерии состояла из малокалиберных и малоэффективных 3-и 4-фунтовых полковых пушек, но зато Наполеон имел несколько больше гаубиц, которые благодаря навесным траекториям стрельбы могли поражать войска противника за укреплениями.
В целом обе стороны были вооружены примерно одинаково и могли рассчитывать лишь на храбрость и боевую подготовку своих солдат и таланты военачальников. Солдаты оказались достойны друг друга, а император Наполеон, превосходя своего русского оппонента Михаила Кутузова как тактик, безнадежно уступил ему как стратег и погубил величайшую армию из всех, ранее сражавшихся под французскими знаменами.
Александр пробил Наполеону Корсику
Александр хотел въехать в Париж на белом коне — въехал и, вдобавок ко всему, ненавидя Наполеона, сделал такой благородный жест. Оказавшись большим европейцем, чем европейцы, он пробил Наполеону Корсику и большую-большую пенсию.
Наполеон никогда не правил Корсикой. Он там родился 15 августа 1769 года, а двадцать лет спустя стал инициатором обращения, отправленного 31 октября 1789 года французскому Национальному Собранию и содержащего призыв дать корсиканцам права, равные с другими жителями страны. (Корсика была захвачена французами в 1769 году и управлялась как оккупированная территория.) Национальное Собрание превратило Корсику в полноправный департамент, который возглавил командовавший корсиканской армией в 1769 году и вернувшийся из эмиграции Паскуале Паоли, а старший брат Наполеона — Жозеф Бонапарт — стал председателем директории столицы острова, города Аяччо.
Сам Наполеон никаких административных постов не занимал, но после начала войны революционной Франции с европейскими монархиями во главе 11-го батальона корсиканских волонтеров действовал с территории Корсики против Сардинского королевства. В предпринятой 19— 25 февраля 1793 года экспедиции с целью захвата принадлежащего Сардинии острова Ла-Маддалена батальон Бонапарта решительно атаковал противника, но остальные командиры саботировали наступление по тайному приказу Паоли, и поход провалился.
Затем Паоли, при поддержке англичан, открыто выступил против Парижа, дом семьи Буонапарте был разгромлен, а его хозяевам пришлось бежать во Францию. Сам Наполеон даже был арестован, но спасся, выскочив ночью в окно. Лишь в 1796 году французы вернули себе контроль над островом, однако Наполеон в это время воевал в Италии и проблемами своей исторической родины не занимался.
После же своего отречения он правил не Корсикой, а расположенным неподалеку маленьким островом Эльба площадью всего 223 квадратных километра. (Для сравнения: площадь Корсики — 8772 квадратных километра.) Согласно договору в Фонтенебло 11 апреля 1814 года, Наполеон провозглашался императором острова, но для него такое положение было слишком унизительным, и 26 февраля 1815 года он отплыл с острова навстречу своему новому краткому царствованию и окончательному падению.
Кутузов не забыл Чичагову вскрытое в Дунайской армии воровство
Наполеоновская армия была достаточно сильна, и мы тоже очень много потеряли. Из Тарутино вышло 90 тысяч человек, а к Березине пришло 27 тысяч человек. Причем люди гибли от мороза, от болезней, от голода, в конце концов, то есть и нам, и французам приходилось несладко. Однако французы воевали на чужой территории, поэтому так закончилось все, как закончилось. Последнее, то ли это было пощечиной Кутузову, то ли это он сознательно упустил Наполеона, а потом все свалил на Чичагова, которого не любил. Дело в том, что Чичагов в 1811 году приехал инспектировать Дунайскую армию Кутузова и вскрыл там такое воровство и такую коррупцию, что у Кутузова были проблемы, и Кутузов Чичагову это не забыл.
Бывший морской министр России адмирал Павел Чичагов никак не мог инспектировать Дунайскую армию в 1811 году, поскольку только 2 мая 1812 года, получив от Александра I приказ сменить Кутузова на посту ее командующего, он отправился на новое место службы. Чичагов действительно обвинял предшественника в коррупции и потворстве мародерству, но исключительно на страницах своего дневника, на который, очевидно, и опирался Фурсов.
«Проезжая через Молдову и Валахию, я не раз замечал покинутые жилища и узнавал, что их владельцы бежали из страны или укрылись в лесах, чтобы избежать реквизиций властей и притеснений со стороны солдат. Эти переселения происходили преимущественно во время расквартирования войск. Дисциплина была настолько расстроена, что начался грабеж, и военные забирали у торговцев все, что им хотелось. Я был вынужден подвергнуть солдат своей почетной охраны суровым наказаниям, поскольку они брали провизию прямо в соседних домах. Но следует ли удивляться распущенности солдат, когда генерал Кутузов, озабоченный исключительно собственными удовольствиями, не постеснялся с помощью своих прислужников похитить и выслать из страны члена Дивана Валахии, мужа одной из своих любовниц? Щедрый на услуги своим любовницам, он предоставлял их друзьям и протеже исключения из правил при дунайских таможнях. Караваны, приходившие из Адрианополя, делали из этих таможен настоящий источник богатства, который, однако, был истощен этой узаконенной контрабандой и казнокрадством чиновников, которые присваивали оставшееся. Таким образом, в этих столь плодородных княжествах, которые вместе с Бессарабией и турецкими владениями на румынском берегу Дуная (райатами) могли давать 20 миллионов рублей дохода, Россия была вынуждена оплачивать и содержать армию, оставшуюся без денег и продовольствия, за свой счет»{46}.
Обвинения серьезные, однако сам Чичагов почему-то их так и не озвучил, а опубликовавший их в своей работе «Адмирал П.В. Чичагов — истинный патриот Отечества. Новое в трактовке его роли в истории России» бывший советский дипломат, а ныне президент Благотворительного фонда дворянского рода Чичаговых Владимир Юлин явно противоречит сам себе. Безоговорочно принимая на веру записки Чичагова, он тут же заявляет, что тот, наведя порядок, смог «сократить на две трети подати, изымаемые с населения».
Так каким образом коррупционер Кутузов снабжал армию? За счет поставок из России? Или все же взимая подати с молдавских и валашских бояр? Ответа нет, как нет и понимания того, что Кутузов и Чичагов командовали Дунайской армией в разных условиях. Павел Васильевич возглавил ее уже после заключения Бухарестского мирного договора с Турцией 16 мая 1812 года и мог спокойно разбираться с нерадивыми подрядчиками, не отвлекаясь на всякие мелочи типа войны, а Михаилу Илларионовичу приходилось решать совсем иные проблемы.