Страница 8 из 11
– Ну и ладно… насильно мил не будешь, – вполголоса с отчаянием произнёс Геннадий, – Но дочка, Раечка… нет, не отдам… сам воспитаю. Ей праздника не хватает в жизни, то же мне, Егор Прокудин в юбке, тому тоже всё праздника не хватало… Ладно, иди, гуляй, празднуй, в тридцать лет ещё можно жизнь поменять, но девчонке не дам жизнь калечить, с отчимом жить, у неё, слава Богу, отец живой…
5
Геннадий, мучимый раздумьями прождал почти до обеда – его домочадцы так и не появились. Надо было идти на другой конец посёлка к родителям Ларисы и выяснить всё… Но он не решался, словно боясь узнать окончательно правду. Он, казалось, сделался нечувствителен к усталости, но она как-то исподволь, незаметно навалилась и его думы-домыслы сами собой трансформировались в сновидения. Он задремал, как был, сидя за столом, уронив на него голову.
Геннадий опять видел тот же школьный двор и полуразрушенный сарай, и Ларису с Романом, но уже не старшеклассниками, а нынешними, тридцатилетними. Она в туго обтягивающем её цветном сарафане, в выходных босоножках. Он… он почему-то одновременно смахивал и на бомжа, и на непризнанного поэта-авангардиста: нестриженные, немытые космы до плеч, мятые брюки, несвежая рубашка, на ногах кроссовки без шнурков на босу ногу… И вот это нечистое создание уверенно тянет в сарай его Ларису, ухоженную, красивую, нарядную, уже не девочку, а, так сказать, мужнюю жену. А та, словно не замечая убогого вида кавалера, довольно улыбается и почти не противится. Сон позволял в отличие от реальности четырнадцатилетней давности видеть и то, что происходит внутри сарая – Геннадий незримо присутствует рядом, будто невидимка.
– Как тебе с Генкой-то этим, скучно поди? – голос Романа выдавал вожделение.
– Да когда как, – равнодушно отвечает Лариса.
– Помнишь как нам с тобой весело, хорошо было, какие стихи я тебе посвящал? – Роман слегка приседает и своей не чистой ладонью уверенно берёт Ларису за ногу чуть выше колена и ползёт эта ладонь вверх, поднимая подол сарафана обнажая сочные, золотистые от загара бёдра…
– Папка, ты чего тут на столе спишь?!
Геннадий с трудом поднял тяжёлую голову. Его бесцеремонно трясла двумя руками, вцепившись в рубаху, дочка.
– Раечка… ты… ты как здесь? – Геннадий с трудом избавлялся от чар тяжких сновидений, возвращался в свой дом, в реальность. – А мать где?
– Сейчас идёт, я её обогнала. А ты почему в кровать не лёг, разве так можно спать?
– А где… где вы были? – его вопросы становились всё более осмысленными и тревожными.
– Я у бабушки с дедушкой ночевала, а мама с каким-то дяденькой на машине уезжала…
Дальше Геннадий уже не слышал, так как хлопнула калитка палисадника и послышались звуки знакомой походки… У него замерло сердце… Лариса вошла усталая, но совершенно спокойная.
– Здравствуй, а чего это ты не переоделся… и спать что ли не ложился?… Ты что и не ел ничего весь день?! – она прошла на кухню и там с удивлением обнаружила, что приготовленное ею вчера еда не тронута.
– Раечка, иди к себе, – жёстко приказал Геннадий и дочь, сразу сообразив, что отец чем-то не на шутку рассержен, поспешила скрыться в своей комнате.
– Ну, чего ты девчонку гоняешь? Сейчас я быстро всё разогрею и обедать сядем, а то я сегодня тоже без завтрака, – слышался недовольный голос Ларисы из кухни, вытаскивающей суп из холодильника.
Она поставила кастрюлю на плиту, зажгла газ и когда обернулась, наконец, обратила внимание на то, как смотрит на неё, стоящий в проёме кухонной двери, муж.
– Где ты была?! – зловеще вопрошал Геннадий, но Лариса, похоже, не прочувствовала всей "глубины" вопроса.
– А почему такой тон?! – столь же резко задала она встречный вопрос.
Геннадий в упор испепелял взглядом жену. Лариса стояла в том же самом сарафане, в котором он видел её в прерванном недавно сне. Он грубо, чего себе никогда не позволял, схватил её за голую руку выше локтя и резко развернул к себе полностью. Из её рук выпала ложка и стукнулась об пол.
– Я спрашиваю, где ты была весь вчерашний вечер, ночь и сегодня?!
Лариса сделала попытку освободиться, но он не выпустил её руки.
– Пусти, больно!..
– Я жду ответа!
– А я отказываюсь разговаривать… раз ты так…
Она вдруг заплакала навзрыд. Геннадий от неожиданности отпустил её. Не отнимая от глаз носового платка, она быстро прошла в комнату… Геннадий растерянно за ней. Лариса опустилась в кресло, в котором обычно смотрела телевизор, и утерев слёзы стала напряжённо смотреть в тёмный экран, будто он работал. Она словно отключилась от всего. Геннадий нетерпеливо, нарочито громко кашлянул, но она, что называется, и ухом не повела.
– Так, где ты была… и ночевала? – уже сдержаннее спросил Геннадий.
Лариса с негодованием усмехнулась:
– Ты что же серьёзно думаешь, что я где-то всю ночь гуляла!? Господи, ну и с дуралеем же я целых десять лет живу. Вместо того, чтобы к моим сходить и всё разузнать… – она не спеша оторвала взгляд от безжизненного экрана и так посмотрела на мужа…
Геннадий, наконец, начал осознавать, что в своих домыслах-фантазиях пожалуй хватил лишку и утратил способность реально оценивать события. Но не так-то просто оказалось вновь заставить себя мыслить рационально после нескольких часов тяжелейшего помешательства на почве ревности.
– Так всё-таки, объясни, где ты была… и на какой там иномарке тебя увозили? – голос Геннадия уже не звучал грозно, но по-прежнему излучал подозрения.
– Надо же… И кто это тебе успел настучать? Представляю, как тебе всё обрисовали… А ты и поверил? Мне значит веры нет, а уличным брехунам веришь, – из её глаз, казалось, вот-вот вновь брызнут слёзы…
Со стороны улицы, возле калитки, послышался скрип тормозов. Геннадий нервно глянул в окно. Через штакетник забора виднелась не первой молодости иномарка, а возле калитки топтался незнакомый мужик лет сорока, в руках он держал большой букет цветов. Лицо Геннадия, вроде бы несколько успокоившееся вновь злобно исказилось, он не мог оторвать глаз от этого букета. Цветы были не полевые, а явно покупные из города. Он кинулся через веранду во двор, к калитке, так резко распахнул калитку, с таким лицом, что мужик с букетом в некотором испуге попятился. Незнакомец, видимо, интуитивно, понял причину столь зловещего взгляда… Он вдруг, мягко и благодарно улыбнулся и быстро заговорил:
– Извините… Вы муж Ларисы, местной фельдшерицы? Видите ли, я из дачного посёлка, мой сын вчера серьёзно поранил ногу, рассёк её об острую ржавую железяку, возникла опасность заражения крови и повреждены сухожилия. Благодаря вашей жене всё, слава Богу, обошлось почти без последствий. Она и перевязку сделала и согласилась сопровождать нас до райбольницы, и там добилась проведения операции. И потом… я очень переживал за сына, он после операции был без сознания, а медперсонала там не хватает, и я попросил Ларису остаться рядом с нами на ночь. Поэтому она была вынуждена возвращаться на автобусе уже днём. Сейчас у сына вроде всё нормально, он пришёл в себя и я вот приехал выразить свою признательность… Кстати, а Лариса сейчас, дома?…
6
Ближе к ночи, уложив дочку спать, они по обыкновению смотрели телевизор, лёжа в постели и не воспринимая происходящего на телеэкране вполголоса разговаривали. Букет стоял в вазе на столе.
– Я и не подозревала, что ты можешь так ревновать, – Лариса скосив глаза смотрела на чернеющий на фоне белой наволочки профиль мужа, будто видя его впервые.
Геннадий слегка тряхнул головой – его одолевала дрёма, но настоящий сон почему-то не шёл.
– Ну, хватит, Лар… ну сколько можно. Ну дурак, ну втемяшилось в башку, ухайдокался после смены, а тут захожу ни тебя, ни девчонки, – в который раз он оправдывался, не зная как загладить вину. Но жена по прежнему осуждающе косила на него глаза. – Ты только не думай, я всё понимаю.
– Что ты понимаешь? – Лариса взяла лежащий поверх одеяла пульт и переключила программу.