Страница 19 из 82
Сопротивление индейцев принятию христианства было в основном пассивным, ибо массовое истребление коренного населения, сопутствовавшее военной конкисте, убедило аборигенов, что в открытой борьбе они не смогут победить колонизаторов. И, тем не менее, хронисты XVI в. неоднократно упоминают о поджогах монастырей и церквей, о нападении на миссионеров и о других проявлениях враждебного отношения индейцев к христианской вере и ее заморским носителям.
Миссионеры объясняли сопротивление индейцев принятию католичества их духовной и умственной отсталостью или кознями дьявола, настаивая на применении к ним мер «физического воздействия».
Миссионеры утверждали, что индейцы не могут стать «разумными людьми» (gente de razon), подобно белым или метисам (Ricard R. Op. cit., p. 341), сравнивали их с обезьянами: индейцы-де умеют только копировать поведение испанцев, но как только последние их оставляют, моментально забывают все наставления (Borges P. Op. cit., p. 84).
Церковные авторы уверяют, что миссионеры являлись добрыми отцами, покровителями индейцев. Многие из них якобы соблюдали обет бедности, ходили в потрепанных рясах, босиком, ели индейскую пищу, оказывали своим пасомым различного рода помощь. Были ли такие миссионеры? Несомненно, но и они, за немногим исключением, пороли индейцев, считая, что это поможет усвоить лучше христианское учение.
Францисканец Педро Боргес, автор труда о миссионерской деятельности в Испанской Америке, изданного с разрешения церковной цензуры, не стесняясь, пишет: «Когда индеец возвращался к идолопоклонству, или не проявлял рвения при обучении католическим доктринам, или совершал любой другой проступок, достойный наказания, миссионеры или сами, или через своих помощников (фискалов) пороли виновного, или обрезали ему волосы (у индейцев это считалось очень тяжелым наказанием. — И. Г.), или подвергали его на некоторое время заточению в монастыре» (Borges P. Op. cit., p. 120).
О применении насилия к индейцам свидетельствуют почти все миссионеры XVI в. Например, Хуан де Сумаррага, первый епископ Мексжки, писал в феврале 1537 г. королю, что индейцев после их обращения в христианство «следует много раз подвергать богоугодным наказаниям, ибо они как в светских, так и в духовных делах настолько беспечны, что всегда нуждаются в „пришпоривании“, многие из них не желают посещать уроков катехизиса и выполнять других христианских обязанностей, если их не заставить. Хотя миссионеры в прошлом применяли к индейцам принуждение, среди последних все еще много последователей идолопоклонства, жертвоприношений и суеверий» (Documentos ineditos del siglo XVI para la historia de Mexico. Mexico, 1914, p. 68).
Сумаррага далее жаловался, что светские власти смотрят сквозь пальцы на языческие практики индейцев в надежде таким попустительством завоевать их расположение и заставить с большей отдачей работать на себя. Исходя из этого, епископ просил короля наделить его правом «по-отечески наказывать индейцев за преступления, совершаемые ими после крещения, и заставлять их посещать как занятия по католической доктрине, так и богослужения, праздники, а также выполнять обязанности, требуемые от них христианской религией» (Ibid., p. 69).
Испанская корона, разрешая физическое наказание индейцев, тем не менее, не соглашалась предоставить церковникам исключительное право физически расправляться с аборигенами. Индейцы нужны были испанцам в качестве рабочей силы, не говоря уже о том, что такие права неизмеримо усилили бы власть церкви. Корона настаивала, чтобы индейцев судили и наказывали светские власти. Некоторые испанцы высказывали опасения, что применение наказаний лично миссионерами могло вызвать у индейцев по отношению к ним чувство неприязни и даже ненависти (Borges P. Op. cit, p. 122). И все же церковники продолжали чинить суд и расправу над своими пасомыми. И это были далеко не «отеческие» наказания. Судья Луис де Ангис, проверявший по поручению короны поведение церковников в Мексике, писал Филиппу II 20 февраля 1561 г., что миссионеры очень часто за пустячные провинности публично подвергают индейцев порке и другим карам, «походя не на отцов индейцев, за которых себя выдают, а на врагов без милосердия и жалости» (Ibid, p. 252). Миссионеры при помощи своих помощников сгоняли индейцев на церковные службы, отсутствующих наказывали поркой, тюремным заключением, заковывали в кандалы (Ricard R. Op. cit., p. 118).
Хотя церковная хунта в 1539 г. запретила миссионерам в Мексике заключать в тюрьмы и пороть индейцев, насилия над ними продолжались. В 1561 г. епископ Мичоакона Васко де Кирога сообщил королю, что францисканцы, доминиканцы и августинцы «подвергали и подвергают тяжелым наказаниям индейцев, проявляя большую жестокость и высокомерие. Если индейцы не выполняют их волю, они оскорбляют, бьют, вырывают собственными руками волосы, раздевают их и жестоко стегают плетью, бросают в темницы, заковывают в колодки…» (Ibid., p. 291).
По собственному признанию францисканца Диего де Ланда, свирепствовавшего на Юкатане во второй половине XVI в., он сжигал древние индейские рукописи, разрушал индейские храмы, уничтожал произведения искусства и подвергал индейцев утонченным пыткам, стремясь запугать их. Заподозренные в отступничестве от христианской веры получали по приказу Ланды до 200 ударов плетью. Если и это не убеждало, их подвешивали на вывернутых руках, обливали спину кипящим воском, жгли каленым железом. К наиболее «строптивым» применяли пытку водой: через рог, вставленный в рот пытаемого, лили горячую воду, затем один из палачей становился на свою жертву и выдавливал из него воду, которая лилась, смешанная с кровью, изо рта, носа и ушей.
За неполных десять месяцев Ланда, по свидетельству современников, подверг истязаниям 6330 индейцев, мужчин и женщин, из которых 157 умерло от пыток, большинство же осталось калеками. 12 июля 1562 г. Ланда отпраздновал в городе Мани торжественное аутодафе в присутствии испанских властей и индейских касиков. На кострах этого аутодафе погибли последние уцелевшие реликвии древней культуры майя — рукописи, написанные иероглифическим письмом, статуи, художественные сосуды. Многие из схваченных индейцев повесились в тюрьме до аутодафе. Монахи вырыли из могил 70 трупов и бросили их в костер. Пока они горели, оставшиеся в живых жертвы инквизиции подвергались истязаниям и издевательствам (См.: Кнорозов Ю. В. «Сообщение о делах в Юкатане» Диэго де Ланда как историко-этнографический источник. — В кн.: Диего де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане. М. — Л., 1955, с. 31-32).
Цель этих зверств — внушить индейцам страх и повиновение перед новыми господами — испанцами и их белым «всемогущим» богом. Ланда в «Сообщении о делах в Юкатане» пишет, что испанцы не смогли бы подчинить себе индейцев, если бы «не внушали им страх ужасными карами» (Диего де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане, с. 132). И как бы в оправдание своим действиям он приводит описание усмирения восставших индейцев испанцами в провинциях Кочвах и Чектемаль. Там, пишет он, испанцы «совершали неслыханные жестокости, отрубая носы, кисти рук и ноги, груди у женщин, бросая их в глубокие лагуны с тыквами, привязанными к ногам, нанося удары шпагой детям, которые не шли так же (быстро), как их матери. Если те, которых вели на шейной цепи, ослабевали и не шли, как другие, им отрубали голову посреди других, чтобы не задерживаться, развязывая их» (Диего де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане, с. 132).
Многие церковники, отмечая нежелание индейцев подчиниться завоевателям, настаивали на применении к ним насилия, требовали, чтобы миссионеров сопровождали солдаты и оружием помогали обращать их в христианскую веру.
Херонимо де Мендиета (1525-1604), один из 12 францисканцев, прибывших в Мексику для обращения индейцев в христианство, хотя и «пылал любовью» к аборигенам, считая их «божьими созданиями», тем не менее, утверждал, что без насилия не приобщить их к католичеству. По мнению Мендиеты, индейцы были несмышленышами, подобно детям, не могли без принуждения воспринять новую веру. Он утверждал, что «священники должны сечь индейцев для их же благополучия. Розги столь же необходимы для них, как и хлеб для уст, без розог индейцы становятся более отважными и творят большие грехи» (Garcia G. Op. cit., p. 65). Правда, Мендиета считал, что не следует пороть индейцев публично, и советовал наказывать их «без энтузиазма», внушая, что наказание совершается в их же интересах.