Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 16 из 19



Были о Гитлере и совершенно противоположные отзывы. Так, фельдмаршал Лееб считал, что Гитлер не понимал, как во время войны можно оптимально руководить миллионами солдат, а его главным оперативным принципом, начиная с декабря 1941 г., стало «Ни шагу назад!». «Такое представление и такая ограниченность понимания сущности управления многомиллионной армией в войну были абсолютно недостаточны, особенно на таком сложном театре военных действий, как Россия, – считал Лееб. – Он никогда не имел ясного представления о реальности, о том, что было возможным и чего быть не могло. О том, что было важным или несущественным». Гитлер постоянно твердил: «Слово «невозможно» для меня не существует!»

Генерал фон Бутлар отмечал, что «недостаток военного образования мешал ему понять, что удачный оперативный замысел может быть жизненным и выполнимым лишь тогда, когда налицо есть необходимые для этого средства, а также возможности для снабжения войск, время, географические и метеорологические условия, позволяющие создать основу для его осуществления». Группенфюрер СС Зепп Дитрих указывал: «Когда дела шли плохо, Гитлер становился непреклонным и его невозможно было заставить внять голосу разума». По мнению Гудериана, фюрер считал, что только он являлся «единственным действительно боевым солдатом в гауптквартире», и поэтому большинство его советников были не правы в оценке военной ситуации, а прав был только он. Начальник главного командования Люфтваффе генерал Кёллер указывал: «Фюрер был политиком, который постепенно начал считать себя великим полководцем».

Генерал Мантейфель считал, что фюрер «не имел ни малейшего понятия о высших стратегических и тактических комбинациях. Он быстро улавливал, как передвигается и сражается одна дивизия, но не понимал, как действует армия». Он полагал, что Гитлер обладал стратегическим и тактическим чутьем, но ему якобы не хватало технических знаний для грамотного воплощения своих идей. Генерал фон Герсдорф также критиковал действия фюрера в качестве главнокомандующего: «С того дня, как Гитлер стал главнокомандующим сухопутными войсками в 1942 г., на любом ТВД ни одна важная операция немецких войск не была проведена успешно, кроме взятия Севастополя». А Гальдер вообще называл фюрера мистиком, игнорировавшим правила стратегии! Критически отзывался о шефе после войны и его бывший вице-канцлер, а потом посол в Турции фон Папен: «Его стратегические способности, если и имелись, были совершенно не развиты, и он не был в состоянии принимать правильные решения». Генерал Вестфаль считал Гитлера дилетантом, «которому вначале везло, как всякому новичку». Он писал: «Он видит вещи не так, как они есть на самом деле, но так, как сам желает их видеть, то есть принимает желаемое за действительное… Когда дилетант – человек, удерживающий в своих руках абсолютную власть, движимый демоническими силами, тогда это намного хуже».

Не особо почитал фюрера и шеф Абвера адмирал Канарис. Он считал Гитлера «дилетантом, мечтающим захватить весь мир». Канарис как-то сказал своему подчиненному адмиралу Брюкнеру: «Война, которая ведется без соблюдения элементарной этики, никогда не может быть выиграна».

А некоторые офицеры и вовсе считали Гитлера идиотом. Так, фельдмаршал Мильх уже в марте 1943 г. заявил, что фюрер «психически ненормальный», не приведя, правда, никаких аргументов в пользу этого довода. Фельдмаршал фон Клейст тоже резко высказывался по этому поводу: «Я думаю, что Гитлер был скорее пациентом психиатра, чем генералом». Причем эта мысль почему-то посетила Клейста только после войны. «Я знал его манеру кричать, привычку стучать кулаком по столу, его приступы гнева и т. д. Я не психиатр, и я не мог тогда видеть, что Гитлер действительно был не вполне нормален», – говорил он потом. Примерно в таком же духе высказывался генерал фон Швеппенбург: «Немецкими вооруженными силами руководил человек, который, по мнению даже далеких от медицины людей, должен был определенно лечиться у психиатра, по крайней мере с начала 1942 г.» Правда это «прозрение» у Швеппенбурга почему-то пришло только летом 1944 г., после понесенных им поражений в статусе командира танковой группы «Запад» во Франции.

«Я не требую от людей ума»

Германский генералитет традиционно был обособленной социальной группой, уходившей корнями и традициями в эпоху Пруссии. Офицеры всегда стояли вне политики и только воевали. Политики тоже занимались политикой и не вмешивались в дела военных. Так было до прихода к власти Гитлера.



Фюрер, будучи публичным политиком нового типа и политиком от мозга до костей, с армией тоже стал общаться как с политиками. Гитлер говорил в своем кругу, что генералы не обладают фанатичной преданностью идеям национал-социализма. Его раздражало, что «они по любому вопросу имеют свое мнение, часто возражают, а значит, не до конца со мной». Фюрер был разочарован, что не получает от Вермахта той же слепой веры, которую демонстрировали партийные функционеры.

Однако других генералов в 1939 г. в его распоряжении не было, и войну пришлось начинать и вести с теми, что были. Гитлер говорил: «Я требую от своих генералов и офицеров три вещи. Первое – чтобы они соответствовали своей должности, второе – чтобы они честно докладывали мне о ситуации, и третье – чтобы они подчинялись».

В целом германские военные по своим качествам превосходили всех своих противников. Но были у них и недостатки, в первую очередь узкий кругозор. Как подчеркивал британский историк Лиддел-Гарт: «Немецкие генералы обучались военному делу глубоко и всесторонне, с юности посвящая себя совершенствованию мастерства, но не уделяя особого внимания проблемам политическим. Такие люди обычно становятся чрезвычайно компетентными в своем деле, но напрочь лишаются воображения».

Фюрер испытывал недоверие к аристократии. В частности, он запретил использование на фронте отпрысков бывших царствующих династий. Гитлер давал очень резкие оценки, называя всех старших командиров «умственно отсталыми и неспособными распознать или увидеть за деревьями лес». На одном из совещаний он возмущался: «Ни один генерал никогда не скажет, что он готов атаковать, и ни один командир не начнет оборонительного сражения, предварительно не оглянувшись в поисках более «короткой линии». Даже своим секретаршам фюрер говорил: «С неспособными генералами нельзя вести войну, я должен брать пример со Сталина, он беспощадно проводил чистку в армии». Адъютант генерала Паулюса оберст Адам писал: «Необузданное властолюбие и вечный страх диктатора оказаться оттесненным на второй план или быть как-либо ущемленным, бесспорно, способствовали тому, что он относился к генералам старой школы подозрительно». Генерал Типпельскирх тоже отмечал, что «Гитлер испытывал величайшее недоверие к высшему командному составу и Генштабу».

В первую очередь Гитлера раздражала недостаточная агрессивность генералов. Еще до начала войны он говорил: «Что это за генералы, которых я, как глава государства, должен гнать на войну?! Было бы правильно, если бы мне пришлось спасаться от стремления генералов к войне!» Адъютант фон Белов отмечал, что фюрер постоянно произносил упреки в адрес командования сухопутных войск и его доверие к ним уже в конце 1930-х годов заметно упало. В своей речи, произнесенной 30 января 1939 г. перед высшими офицерами Вермахта, Гитлер сначала обличал «пессимистические элементы», засевшие в военном руководстве, а потом критиковал царивший в этих кругах со времен Шлиффена «интеллектуальный дух». Германский офицер, по его мнению, должен был быть «верующим в национал-социализм офицером». «Я не требую от людей ума. Я требую жесткости», – говорил фюрер.

22 августа Гитлер выступил с речью перед генералами и адмиралами с целью поднять их боевой дух перед предстоящим нападением на Польшу. После нее он пожаловался своему адъютанту Шмундту, что военные ему не доверяют и пытаются держать вдали от командных вопросов и задач сухопутных войск.