Великая замятня

Все говорило за то, что власть общины заменила собой власть помещика, а на казенных землях — власть чиновника. Причем нередко эта новая власть была более тиранической и невыносимой, чем помещичья. Видно было, что ее отстаивали некоторые круги в государстве не столько по экономическим, сколько по политическим и социальным соображениям. Даже находились политиканы, которые считали ее особым русским способом разрешения социальных вопросов, указывая на то, что благодаря общине в русской деревне не было безземельного пролетариата. Каждый крестьянин был совладельцем надельной земли. Моралисты-философы утверждали, что общиной хранилась нравственности народа. До определенного момента — да. Но там, где было подворное владение землею и особенно частное хуторское, как в западных губерниях, как раз нравственность возрастала: потравы, воровство и пьянство прекращались, взаимопомощь входила в долг, а уважение к чужой собственности становилось священным.

Не будем судить о значении общины в далеком историческом прошлом — это предмет особых исследований, но то, что она представляла к началу XX века, было очевидным.

В российских общинах всюду происходило то, что вело к деградации сельского хозяйства. Они, спасая кое-как слабых, тормозили деятельность крепких крестьян, обладавших умением, знанием и радением вести крестьянское дело. Способствуя уравнению, они препятствовали повышению общего благосостояния деревни.

Этот застой превращался в упадок. При возраставшей конкуренции заморского хлеба он не только разбивал сам крестьянский общинный мир, но и отражался пагубным образом на частновладельческих хозяйствах. В этих условиях росла задолженность землевладельцев дворянскому банку, которая в начале века превышала 1 миллиард рублей. А упадок крупного землевладения еще более понижал общий хозяйственный уровень деревни. Он лишал землевладельцев возможности подавать пример внедрением более современных форм хозяйства, истощал резервы хлеба, из которых в неурожайные годы могли получать пропитание крестьяне, пострадавшие от неурожаев. Но и это еще не все! В общинах семья, увеличивая своих едоков, могла рассчитывать на прирезку земли за счет других менее многочисленных семей. Общины коллективно отвечали за уплату налогов благодаря круговой поруке.

Потому они неохотно отпускали своих членов на сторону, ибо каждый уход увеличивал налоговое бремя для оставшихся в них. Так возникло новое общинное крепостное право. Но, отличие этого крепостного права от старого —- помещичьего — заключалось в том, что это новое крепостничество превращало крестьянина — собственника на землю в условного и временного пользователя участком и тем подрывало в нем и трудовой интерес, и волю к качественному и интенсивному ведению хозяйства, в котором он уподоблялся худому арендатору, выпахивавшему землю и превращавшемуся в хищнического дельца. И такое крепостное право нависло над целой страной. Оно убивало «доверие» собственника и к земле, и к людям и тем угрожало всему народу. Огромная масса крестьянских семей была поставлена в положение омертвевших хозяйственных ячеек, которые с годами утрачивали хозяйственно-творческую волю. Потому и росло количество хозяйственно беспочвенных, бессильных, бесперспективных людей. Они, как национально-хозяйственная рана, становились опасными для народа.

Налицо был хозяйственно-творческий слом крестьянства, который проистекая из нравственно-духовной болезни народа: большая часть его — крестьянство — по-прежнему жила и работала на земле-чужбине и не несла за нее никакой нравственной ответственности. Такое неустройство в крестьянском мире, вся эта замятня и неправда на земле, формально считавшейся переданной крестьянам, неизбежно вели к смуте. Многие государственные, общественные и духовные деятели, ученые, философы, практики сельскохозяйственного и промышленного дела, сами крестьяне встали в ряды спасения Отечества.

Настуление на замятню

Пошел новый XX век. Правительство пыталось не допустить надвигавшейся беды. По почину правительства и при его поддержке в короткий срок был проведен целый ряд реформ по крестьянскому вопросу. В 1901 году вступил в силу закон, разрешавший частным лицам покупать (а дворянам и арендовать) на льготных условиях казенные земли в Сибири. В 1902 году было создано «Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности» под председательством министра финансов графа Витте и при ближайшем участии Д. С. Сипягина и министра земледелия А. С. Ермолова. Не находя ответа о нуждах деревни ни в традиционном общинном хозяйствовании, ни в теориях, господствовавших в обществе, правительство обратилось по самому сложному вопросу русской жизни за советом к соотечественникам — земельным практикам, ко всему сельскому народу. На местах, в уездах и губерниях, было создано 600 комитетов по рассмотрению этого вопроса. В самый разгар работы этих столь нужных государству комитетов 2 апреля 1902 года был сражен пулей эсера Балмашева, явившегося в Мариинский дворец, крупный государственный деятель Д.С. Сипягин, много сделавший для плодотворной их работы. Это убийство сыграло роковую роль в российской жизни: оно создало пропасть между государственной властью и оппозиционным обществом, которое пыталось препятствовать любому совершенствованию строя России, в том числе крестьянского. Д.С. Сипягин стоял на пути этой оппозиции, и она его убрала, не гнушаясь вероломством и подлостью.

Но комитеты продолжали работать. В 49 губерниях из 184 комитетов против общины высказалось 125! Примечательно, что только один комитет — Сарапульский с Воткинским заводом высказался за дальнейшей развитие общины в коллективное хозяйство с артельной обработкой земли. Но даже те комитеты, которые выступали за общину, предложили ликвидировать затруднения, связанные с переделом земли, путем закрепления земли за теми хозяйствами, которые хорошо ее обрабатывают.

Манифестом от 26 февраля 1903 года давалось облегчение крестьянам на выход из общины. 12 марта 1903 года была отменена круговая порука, затянувшаяся в крестьянстве, как проказа, столетия тому назад. Другим манифестом, от 3 ноября 1905 года, были полностью отменены выкупные платежи — единственный крестьянский прямой налог, лежавший на деревне. Как видим, государство вело неукоснительную реформацию сельского хозяйства согласно предложениям самого крестьянства. Однако чем больше правительство делало шагов в сторону коренного улучшения крестьянского бытия, телм сильнее завывали носители замятни — разношерстные заминщики. В 1906 году некоторые из них, сосредоточившись в Думе, повели яростную атаку на эту деятельность правительства.

Все левые партии— принципиальные сторонники крупных хозяйств — и в Думе, и в народе пропагандировали раздачу помещичьих земель и сохранение власти общины над отдельным крестьянином. Однако к чему вела эта пропаганда? Даже при отчуждении всех помещичьих земель получилась бы прибавка в земле около 1 десятины на душу! Эта десятина никак не решала земельного вопроса, но использовалась этими партиями как жупел для разжигания народной розни и смуты. Кадеты, например, выдвинули проект принудительного отчуждения арендных земель, а по мере земельной нужды — и остальных частновладельческих земель. Основное требование Думы тех лет: «От принудительного отчуждения частновладельческих земель не отступать!»

Война и революционные события затормозили преобразование сельского хозяйства на путях, предложенных местными комитетами в 1899—1904 годах. Но результаты их работы не остались бесследными: они постепенно претворялись в жизнь и давали обширный материал для законодательной деятельности. Основной вывод комитетов: первостепенной причиной застоя или упадка сельского хозяйства являлись угнетение личности крестьянина и отрицание собственности на землю. И отстранением этой причины так же решительно занялось правительство, которое к тому времени возглавил П. А. Столыпин. Речь о его исторической деятельности пойдет ниже. Здесь же напомним вот о чем.