Страница 97 из 120
— Потешный раб?! — возмущался тем временем Гаилай. — Так оскорблять нашу дружбу! Феодор, ну почему меня считают твоим рабом?! Ну что с того, что я ем твою еду и живу за твой счёт?! Это не повод называть рабом свободного человека!
Кулак Кривого Купца просвистел в ладони от носа Гаилая.
— Замолчи!
Учёный муж немедленно исполнил приказ.
— А теперь рассказывай эту… легенду о нибелунгах. И рассказывай на языке Империи, я слишком пьян, чтобы понимать сейчас другие, да и Гамбе будет интересно послушать. Правда, Гамба?!
— Мне интересно то, что интересно хозяину, — прошептал чернокожий.
Раньше эта преданность купца умиляла, а сейчас раздражала. Он вдруг понял, что будет тосковать по прямым, как дороги Вечного города, речам немолодого викинга. Речам, в которых никогда не было даже намёка на подобострастие. Как это у него водилось, раздражение Кривой Купец сорвал на Гаилае:
— Я же велел тебе рассказывать, негодяй! Почему ты ещё молчишь?! Или ты затосковал по акулам?!
Странствующий историк прокашлялся и сказал:
— Феодор, ты же мне не хозяин, а друг. Друзей, когда о чём-то просят, делают это более вежливо. Например, говорят одно слово.
— Быстро!!! — Феодор схватился за булаву.
— Ну, я имел в виду «пожалуйста». — Учёный муж обречённо вздохнул. — Но ты сегодня в плохом настроении, поэтому я тебя прощаю.
И он стал рассказывать.
Феодор любил рассказы учёного мужа больше, чем его записки. На пергамент Гаилай заносил легенды слово в слово такими, какими их услышал, а когда пересказывал, расцвечивал иногда сухой стиль повествования яркими сравнениями и красивыми эпитетами. Словно придумывал это сказание заново.
Да, у Гаилая было много недостатков, но рассказчиком он был хорошим. У него сменился даже голос, стал более мужественным и более старым. Кривому Купцу временами даже казалось, что это говорит не Гаилай, а где-то в углу сидит невидимый седой скальд и плетёт певучими словами ткань старинной легенды. Через минуту Феодор перенёсся душой из тёплой каюты на палубу варяжского драккара. Палубу заливал дождь, поэтому Феодору было немного холодно.
— …И снова боги послали победу могучему конунгу Эрику Удачливому. Захватив богатую добычу и много пленных, конунг направил свой драккар домой. Погода стояла мрачная…
…Погода стояла мрачная, но настоящий мрак царил в душе конунга. Буйное море терзало обшивку судна, мечи молний рубили тёмное небо, а само небо нещадно забрасывало борт копьями дождя. Но конунг не покидал палубу, потому что в сердце его бушевали страсти сильнее.
Его гребцы, пытаясь перекричать оглушающий гром и шум дождя, обсуждали недавний бой, благодарили богов за победу и восхищались мужеством командира. Они были рады. Несколько дней назад воины снова убедились, что те, кто связал судьбу с конунгом Эриком Удачливым, не знают слова «поражение».
Десять лет конунг Эрик водит хирд в походы. Десять лет назад в хирде было сорок бойцов. И десять лет спустя те же сорок бойцов делят с конунгом добычу. Видно, и вправду великий Один во время каждой схватки укрывает невидимой накидкой, хранящей от клинков и копий, войско своего любимца. Эрику Удачливому везёт и на ратном поле, и в игре в кости, и даже в любви. Самая красивая девушка земель соседнего ярла отвергла сотни более знатных воинов, чтобы разделить ложе супружеской любви с их командиром. За девять лет после свадьбы Астрид подарила ему трёх дочерей. Прекрасную Хельгу с волосами цвета весеннего солнца, как у матери. Милую Хари с волосами цвета летней ночи, как у отца. И добрую Мару с волосами цвета зимней долины, как у славного деда, конунга Тьярви Белого.
Эрик Удачливый с великой злобой слушал хвалебные речи хирдманов.
Конунг не радовался богатой добыче: что толку от золота, если его некому завещать? Не радовался удачному бою: что толку, когда боги хранят тело, чтобы ранить душу? Не радовался славе: что толку в славном имени, если род твой угаснет вместе с тобой?
Эрик Удачливый имел всё, но не имел сына, и это его печалило.
Он молил богов о наследнике, хотя знал, что боги ничего не дают просто так. Что если Один дал тебе великую силу, то не блистать тебе великой мудростью, а у того, у кого самый зоркий глаз, рука не так тверда, как у остальных воинов. И если ты удачлив сверх меры в бою, то не жди везения на другом поприще.
Эрику боги северных морей, добрые и могучие асы, позволили побеждать и в жестокой схватке, и в мирной жизни. Они послали ему сорок верных друзей, красавицу-жену и трёх прекрасных дочерей. Они послали ему больше многих и отняли самую малость. Но именно этой малости и не хватало конунгу для счастья. Конунг боялся, что когда-нибудь его мошна везения иссякнет и копьё врага верней влюблённой девы найдёт путь к его сердцу. Он бы променял посмертные пиры в Валгалле на страшные мучения в аду, только бы умереть, зная, что род его будет жить. Он поклялся со смирением принять будущую потерю — то, что отнимут у него боги за сына.
Сорок раз он произнёс эту клятву, и на сороковой раз гром затих, тучи как по команде развеялись, и воины увидели остров, которого не было на карте.
Каждый викинг знает, что асы иногда поднимают из волн острова, чтобы через годы спрятать их обратно в пучину морских вод, и не удивляется этому. Не удивился и Эрик. Он приказал пристать к пустынному берегу и отправился с тремя воинами осмотреть землю.
На острове не росла трава, не шелестели деревья, не пели птицы. Он только что поднялся из воды.
Суровые скалы и зловещая тишина могли бы нагнать страх на кого угодно, но не на отважных сынов фьордов северных морей. Эрик пересёк остров из конца в конец и уже собирался уходить, когда заметил небольшую пещеру. Когда он и его воины добрались до её конца, они увидели грот, на стенах которого висело четыре обугленных скелета и горело четыре факела. Стены были мокрые (морские воды недавно покинули пещеру), но факелы горели ярче маяков тёплых морей.
Но не это поразило воинов. Их поразило содержимое грота. Сотни тысяч золотых монет с неизвестным рисунком ждали своих хозяев. Опомнившись, воины уже хотели бежать за остальными, чтобы перенести богатство на корабль, но их остановил мудрый Атли, сын волхва.
— Стойте, безумцы! — крикнул он, загородив дорогу. — Посмотрите на эти монеты. На них изображён карлик с птичьими ногами. Это проклятое золото проклятого народа нибелунгов! Видите обугленные скелеты? Это их предсмертные мучения дали силу чёрному колдовству! Это их невинная кровь обагрила золотые монеты! Вспомните судьбу Зигфрида! Оставьте это золото тем, кто его собрал! Покиньте быстрее колдовской остров! Разве мало Один послал вам добычи в прошедшем бою, чтобы вы променяли её на дар чёрных колдунов? Если хотите счастья себе и роду своему, то поспешите поднять парус и сесть за вёсла.
Воины вернулись на корабль, и там конунг рассказал о находке и спросил дружину, как поступить. Хирдманы молчали. Великий Один послал неплохую добычу, но медью и серебром, а в пещере лежало золото.
Они предоставили конунгу решать их судьбу. Конунг не поверил рассказам сына волхва и приказал сменить монеты из дешёвого металла на монеты из дорогого. Чтобы освободить больше места, он решил высадить пленников. Пленникам отдали часть запасов продовольствия и пресной воды и пообещали вернуться, когда золото будет доставлено туда, где ему самое место.
Корабль отплыл, но не успел остров скрыться за горизонтом, как раздался гром среди ясного неба и асы погрузили землю обратно под воду. И снова удача оказалась на стороне Эрика — его судно чудом спаслось от водоворота.
Когда опасность миновала, Атли, сын волхва, показав рукой на безбрежный океан, сказал, напоминая о судьбе пленников:
— Вот оно, проклятие! Первая смерть невиновных людей. Люди, которых мы убили не в честном бою, а обрекли на смерть в мучениях, вцепятся нам в ноги железной хваткой, когда мы пойдём в Валгаллу. Пока не поздно, бросьте проклятое золото проклятого народа в море!