Страница 33 из 120
Ближе к вечеру дозорный остановил отряд. Кей поспешил вперед, кметы спешились, некоторые без всякой команды стали надевать шлемы. Но и на этот раз никто не поджидал их. Никто — из живых.
…Их свалили кучей, прямо в доспехах. Яму наскоро засыпали, но лисы и росомахи давно раскидали землю. Мертвецы лежали друг на друге, их было много, не десяток, не два. От лат уцелели лишь ржавые обломки, но можно было понять — погибшие не сполоты и не харпы. Когда-то они носили такие же блестящие латы, какие были на риттере из Земли Бретов. Надежные латы, способные спасти от всего — но не от того, что погубило пришельцев…
Постепенно кметы осмелели, кто-то склонился над разрытой могилой, стал разглядывать желтые остовы. Велегост и сам видел — смерть не была случайной. На черепах чернели дыры, кости белели сколами. У некоторых не осталось даже голов. Может, виной этому были звери, раскопавшие могилу, но Велегост помнил слова старика. Значит, и это правда!
На деревьях, окружавших поляну, где упокоились погибшие, были прибиты щиты — небольшие, треугольные. На некоторых еще можно было разглядеть остатки яркой краски. Лоэн пояснил, что риттеры часто рисуют на щитах свою тамгу. Если бы рисунки уцелели, он мог бы догадаться, кто лежит здесь. Но время не пощадило даже давней славы.
Спать долго не ложились. Завтра с первыми лучами солнца надо было идти дальше, но Кей не торопил своих спутников, засидевшихся у костра. Ему и самому не спалось. Они почти в самом сердце Кола. Третий день на исходе, но ничего не случилось. Или случилось?
— Я ему не очень верю, — негромко проговорила Танэла. — Он какой-то… ненастоящий…
Пояснений не требовалось — Кейна говорила о старике.
Лоэн задумался, затем негромко заговорил со Станой по-мадски. Потом вздохнул.
— Не могу не согласиться я с тем, что сказала ты, сиятельная. Верю его рассказу, но не ему самому. Да простит меня прекрасная Кейна и ты, благородный Кей, ибо желаю спросить не о важном, а о безделице. Видели ли вы на почтенном Одинаке одежду, какую носят в здешних краях, а именно куртку без рукавов, шитую многоцветным бисером?
— Куртку? — вырвалось у Велегоста. — Он был в белой рубахе! Я еще подумал, что рубаха совершенно новая…
— Он был в плаще! — перебила Кейна. — В сером плаще, очень старом, с заплатой у плеча!
Лоэн-гэру кивнул.
— Потому и спросил я… Ибо видела Стана на Одинаке описанную мною куртку, я же зрел плащ, но не серый, а ярко-алый, подбитый горностаем, какой носят знатные риттеры в моих краях. Дивно! Лик его для нас виделся вроде бы сходно, платье же — по-особому…
— Он… — Кей прикрыл глаза, вспоминая старика. — Высокий, широкоплечий, худой, очень сильные руки, лицо бледное, глаза… С глазами что-то случилось…
Рука невольно коснулась лица. Тогда, много лет назад, глаза уцелели чудом. Одинаку повезло меньше.
— Уи! Истинно так, о благородный Кей! Сходно зрели мы лик его, однако же одежду каждый видел по-своему. Словно тщился кто-то, дабы увидели мы главное, о прочем же просто забыл, или не хватило у неведомого чаклуна колдовской силы…
— Призрак! — вырвалось у Кейны, и Велегост почувствовал, как холодеют руки. Призрак?
— Еще добавлю, — задумчиво проговорил риттер. — Вспомните рассказ его. Верится, что видел он все своими очами, ныне угасшими, однако же ни разу не молвил он слова «я» или же «мы». Так что не верю я ему, хоть и привык уважать чужие седины.
Кей задумался и понял — Лоэн прав.
— Не ведомо мне покуда, кого мы встретили, о прекрасная Кейна и ты, благородный Кей. Истинно ли это призрак, или попался нам по пути могучий чаклун или кто иной, нам неведомый. Однако же, мыслю, не зря он явился к нам, ибо хотел предупредить. И не пусты его слова…
Велегост вспомнил: «Впереди? Скорее всего, смерть!» Да, их предупредили! Может, само Коло предупреждает нарушителей невидимой границы?
Ночью Кею не спалось. Наконец пришел сон, но не принес забвения. Тревога осталась. Велегост шел по темному глухому подземелью, вокруг не было ничего, кроме гладкого, словно полированного камня, в руке чадил умирающий факел, а тени становились все гуще, подступали со всех сторон, словно готовясь броситься на того, кто посмел нарушить покой вечной ночи…
Наутро яркое солнце развеяло грустные мысли. Отряд двигался дальше, и ничто не стояло на его пути. Кметы повеселели, даже Танэла уже не хмурилась, а молодой риттер и Стана беспечно беседовали, пристроившись в середине строя. Велегост ехал первым. Странное чувство тревоги не покидало его. Он не верил — ни яркому солнцу, ни чистому небу, ни птичьему пению. Даже рассказ Станы казался теперь подозрительным. Старый Беркут уверил дочь, что здесь нет ничего опасного. Зачем? Старшой Рады не верит в призраков? Или просто догадывается, куда держит путь Кеев наместник? Почему бы и нет, ведь об этом мог проведать Великий Палатин! Не так и глупо — заманить пришельцев туда, откуда нет выхода.
Но пока ничто не предвещало беды. Холмы приблизились, выросли, дорога по-прежнему ползла вверх, и вот слева и справа стали неторопливо подниматься знакомые скалы. Ущелье! Велегост невольно поморщился. Где ущелье — там жди беды! Передовая застава каждый раз сообщала одно и то же: путь свободен, опасности нет, но Велегост не верил даже своим кметам. Те, что носили блестящие латы, тоже поначалу не видели врага.
Солнце — Небесный Всадник — уже подбиралось к зениту, когда сторожевой кмет доложил о том, что ущелье кончается, а за ущельем видны дома. Еще одно село, небольшое, полдюжины почерневших от времени домов. Можно было не останавливаться, но Кей приказал заставе вернуться и вновь осмотреть брошенные жилища.
Дома заросли крапивой, малинник, прилепившийся к склону горы, превратился в непроходимые заросли, но даже сквозь высокую траву можно было заметить кости. На маленькой улочке, на подворьях, у домов лежали лошади. Их насчитали два десятка — желтых остовов, скаливших неровные зубы. Это были не крестьянские клячи — рядом валялось то, что когда-то было седлами, а на некоторых скелетах сохранились остатки стальной брони.
Людей — того, что от них уцелело, — не было, но Кей уже не сомневался — всадники сумели уйти недалеко. Если вообще сумели.
Он не ошибся и в этом. В первом же доме лежали скелеты — четверо в ржавых латах. Один из мертвецов так и не выпустил меча из железной рукавицы. Странное дело, стальной меч почти не заржавел. Оружие уцелело, но его хозяевам пришлось туго. Шлемы были расплющены, а у стены лежала оторванная вместе с куском брони рука…
В соседнем доме нашли двоих. От одного из погибших не осталось даже скелета — кости вперемешку с кусками ржавого железа были разбросаны по полу, большой двуручный меч лежал рядом, согнутый в дугу. К стене был прислонен щит, на котором уцелел рисунок — маленькая корона над острыми зубцами каменной вежи.
Все остальные лежали в доме, что стоял в самом центре села. Сколько — подсчитать было уже невозможно. Кости были изломаны, разбросаны по углам, на столе скалил зубы череп с огромной дырой на затылке. От оружия остались только проржавевшие обломки. Что-то невероятной силы уничтожило все — людей, доспехи, стальные клинки. Воздух был спертым, горьким, казалось, в нем до сих пор чувствуется запах крови.
Никто не разговаривал. Кметы мрачно озирались, словно давняя беда была готова вернуться, даже Стана умолкла и жалась к Лоэну. Риттер был бледен, тонкие губы то и дело подергивались. Казалось, он хочет о чем-то рассказать, но не решается.
Танэла покачала головой и кивнула брату. Они отошли в сторону, подальше от остальных. Кейна грустно улыбнулась:
— Кажется, я завела тебя в плохое место, Стригунок! Но что поделаешь… Пора нам кое-что узнать. Позови Лоэна.
Риттер рассказывал Стане что-то веселое. Девушка, забыв о плохом настроении, беззаботно смеялась, и Кей почувствовал, как дрогнуло сердце. Но тут же преодолел слабость и, заставив себя улыбнуться, подошел ближе.